Потомок древних королей

ГЛАВА 16

На третьей неделе я вешала амулеты от приворота на всех «выздоровевших» воинов. Юрас сегодня отпускал пятерых на посиделки в деревню и провожали счастливчиков всем отрядом. Остальные тоже оживились и повеселели, а мы с Тарусом спокойно вздохнули. Хотя для меня с окончанием "лечения" ничего не изменилось – и до этого со мной обращались приветливо и бережно. И скучать тоже не давали. То и дело слышалось:

- Дарина, что еще в котел кинуть? Скажи хитрость какую, чтобы меня за обедом все хвалили!

- Дарина, я им говорю – печка дымить начинает, слышно же - пробивает где-то в щель!  А они не чуют. Зайди-ка сюда, рассуди.

- Дарина, готово! Пошли! С вечера еще лунку макухой закормил, рыба уже должна подойти.

- Дарина, песни петь сегодня будем? Соглашайся, а то они без тебя – никак…

И так целый день. Всем было до меня дело.  Я не сердилась, посмеивалась.  Понятно было, что ко мне относятся, как к сестренке. И я тоже старалась – и готовить каждый день помогала, и рыбу ловить ходила, и песни с ними пела.

К этому времени крепостца превратилась для меня в дом родной. Я оценила баньку, из села подвозили свежую и вкусную еду, так что и кормились стражи лучше некуда, хоть и без особых изысков. Правда, вместе с молоком и хлебами во двор все норовили просочиться местные девицы, но их быстро выпроваживали, расплатившись за товар.

Юрас приручал меня, как и обещал – не надоедая и не допуская неловкости. У меня не было причины дичиться его и я потихоньку училась доверять ему, уважала уже, как молодого, но грамотного командира. Они с Тарусом старались сделать мою жизнь здесь не просто удобной, но и полезной. Оба учили всему, что считали нужным. Хотя к воинским забавам тяги у меня не было - тем, что украла, и так владела неплохо. Зато ведовские штуки постигала с легкостью и удовольствием. Все то, чему бабушка учила маму и сестру с детства, мне старались вложить в голову за эти четыре седмицы.

Я уже на память знала, как лечить боевые раны – рубленые, колотые и те, которые от стрелы. И тихо молилась Силам, чтоб эти знания никогда не пригодились. Но, помня свое видение, нарвала полосами кипяченую ветошь, набив ею почти доверху провощенный мешок, для чего отобрала у каждого по простыне. Свежие наговоренные снадобья от жара и огневицы стояли на холодке. В тепле настаивалось на целебных травах крепкое хлебное вино. Я училась заводить замершее сердце и вправлять кости. Все это очень подробно и приводя примеры из своего прошлого, объяснял Тарус. Я удивлялась его опытности – ведь не старый совсем, всего лет тридцати с небольшим, а дело свое знал.

Что касается «ухаживаний» Юраса, то навязчивыми и неприятными они не были и никак не задевали и не обижали меня. Со временем я так  привыкла к его взглядам и улыбкам, что даже отсутствие его сразу чуяла. Все, что он делал, даже трудно было назвать ухаживаниями. Просто, когда проходил мимо, то всегда норовил пройти ближе ко мне. За столом сидел рядом, подкладывая в мою миску самые вкусные кусочки. Часто привозил из обхода или деревни гостинцы - то кисть примороженной рябины, то красивый сухой лист, то пучок пушистой степной травы, а то и сладкий медовый пряник. Вручал прямо в руки и так, чтобы коснуться кожи. Все это делал как будто нечаянно, но потом хитро улыбался.

Сидеть совсем безвылазно в крепостце было тоскливо, хоть у меня были ежедневные обязанности и занятия. Поэтому иногда командир с ведуном выезжали вместе со мной на конную прогулку – развеяться, округу посмотреть да почуять свободу от надоевших стен.

А потом, под конец третьей  седмицы, я вдруг стала ловить взгляд Юраса непонятный мне - неласковый, серьезный. Все думала – чем это я так провинилась? Старалась не повторять то, что могло стать причиной его суровости. И еще он последнее время ходил мимо Таруса, а тот обходил его. Какая кошка пробежала между ними, я не понимала. Ведун на мои вопросы не отвечал, а лишний раз заговаривать с командиром я не рисковала.

Не понимала сама - что у меня к нему? Почему при попытке вызвать в памяти лицо Хадара я чувствую тихую безнадежную грусть и пустоту, словно отпустил он меня и не ждет больше к себе? И ведь даже винить его за это я не смогла бы, если бы такое случилось. Сама ловила себя на том, что любуюсь тайком, глядя как Юрас, раздевшись до рубашки,  тренируется с воинами, засматриваюсь когда он лукаво улыбается, показывая ямочку на щеке…

В тот вечер я услыхала, как грохнула дверь в большом доме. Выглянула в окошко и увидела, как ведун почти бежит к  командирскому домику. И подумалось, что вот - сейчас опять собачиться будут. Не выдержала, дурища любопытная, и пустила светляка послушать о чем станут ругаться, в чем причина их размолвки? Думала – вдруг помогу чем, чтобы помирились? А услышала женский смех...

Закрыв глаза, растерянно смотрела и слушала, как Тарус орет на Юраса, а тот прикрывает одеялом чернявую деваху - молочницу. Отмерла и отозвала светляка. Лежала, тупо уставившись в потолок... Не мое это дело, отчего же так давит в груди и что-то будто мешает дышать? Обида? Я ведь ничего от него не ждала, ничего не просила, так зачем обманывал, обещал, звал? А я доверять училась… уже другом своим считала…  И смотрела-то одно мгновение, а так все понятно стало!  За что вот только ругал его ведун?  Дело то обычное, или не поделили девицу? Этой ночью я долго не спала и просто тихо лежала, глядя в темноту.

Назавтра с утра до вечера Юрас ходил хмурый и ко мне не подходил, и я была рада этому – сил не было в глаза ему взглянуть. А ночью зачем-то опять послала светляка в его дом.  Смотрела, замирая от непонятной боли, как целует и оглаживает он полненькую девушку, как она ерошит его волосы, смеется и стонет под ним. Как ритмично двигаются крепкие мужские ягодицы и жгутами перекатываются мышцы на напряженных плечах парня, как замирает он со стоном, тяжело опускаясь всем своим весом на мягкое женское тело...

Опомнилась… откинулась на постели, отзывая светляка. Дышалось трудно и лицо горело… от стыда, что подглядываю? А в животе скрутилось что-то горячим клубком, тянущей тяжестью опускаясь вниз… Так вот как оно бывает между мужчиной и женщиной - красиво… жарко.  Сжала крепко кулаки, зажмурила глаза, попыталась представить, что это я там, что со мной он так… и поняла, что – нет.  Уже не с ним, после этого - не с ним. Потому что не понимаю его, поверить теперь не смогу, а без этого – не хочу.