Потомок древних королей

ГЛАВА 24

Утром я нежилась в широкой постели, сквозь ресницы наблюдая, как Влад быстро одевается, боясь опоздать на совет, постоянно оглядывается на меня и довольно улыбается.

Этой ночью он сделал меня своей женой и женщиной.  Обнимал потом, давая мне успокоиться, жалел, шептал ласковые слова,  но его тело сотрясала дрожь и он признался - ему мало этого... мало. И я дала ему насытиться собой, сняв свою первую боль.  И сама  тогда узнала настоящий восторг от той дикой, стихийной его жадности и нетерпения, когда он понял, что сдерживаться и слишком беречь меня уже нет нужды. И узнала всю прелесть его напряженной неспешности и моего медленного томления в его руках.

Он то жадно и быстро брал меня, покоряя и закрепляя свою мужскую власть надо мной, то, будто опомнившись, превращался в саму нежность. И я просто таяла, слушая его невнятный, прерывистый шепот, тяжелое дыхание, напряженные стоны. За эту ночь он изучил меня от макушки до кончиков пальцев на ногах, всю рассмотрел и ощупал. Вначале меня поразило и ошеломило такое бесстыдство. Но все, что он делал, неизменно вызывало удовольствие, снова и снова рождающееся где-то глубоко внутри меня.

Я почти до крови искусала себе губы, сдерживаясь изо всех сил, когда вдруг замерла от неизведанного прежде невыносимо приятного ощущения, которое захлестнуло и наполнило собой всю меня, а он уговаривал, настаивал, хрипел, покрывая мое лицо и шею поцелуями : - Кричи, если хочется, не сдерживай себя, прошу...  кричи…

Под утро у меня это получалось уже хрипло и жалобно. А на рассвете я сонно и вяло выговаривала ему, чувствуя в себе незнакомую смелость и свободу говорить все, что только взбредет в голову:

- Влад, вставай... иди уже. Я хочу спать… нет сил и болит каждая косточка. Ты измял меня всю... ты облизывал и грыз мне ногу...  что это было? Ты кусался... я уже боюсь тебя. И ты совсем не знаешь стыда.  Сейчас я просто устала, а потом не смогу смотреть тебе в глаза.

Меня опять бросило в жар, когда я вспомнила, как он сам влажным утиральником стирал мне кровь. Я вспоминала, стыдилась и краснела, а он лежал на боку, подперев голову рукой, смотрел на меня и довольно улыбался.

- Расскажи мне, что еще такого я делал? Красней, прячь глаза, отворачивайся, только говори.

- Ты опоздаешь на совет. Я буду спать. Не пускай сюда никого, - свернулась я калачиком, отворачиваясь от него.

- Хорошо. Я приду, когда ты проснешься, и сам вымою тебя всю. Тебе прислать поесть? Нет? 

   Он одевался - натягивал сапоги, застегивал пояс... и уточнял наши дела на этот день: - Сегодня принесут твою шубку и что-то там еще. Не хочешь вечером прогуляться? Или останемся дома?

Гуляли мы в парке. Все дорожки там были прочищены и мы свободно шли, поскрипывая утоптанным снегом. После домашнего тепла морозный и свежий воздух забивал дыхание и приятно бодрил. А темное небо было густо усыпано яркими, мигающими звездами - так всегда бывает в сильный мороз. Мы долго прогуливались, держась за руки и выдыхая клубы пара.  И скоро ресницы у меня затянуло изморозью, а щеки горели, защипанные морозцем, но возвращаться обратно в дом совсем не хотелось. Разговор был интересным, а новая шубка - теплой.

Необыкновенной красоты одежда привела меня в настоящей восторг. Это страшно было взять в руки!   Внутри - мягкий недлинный мех глубокого черного цвета, будто слегка подернутый на кончиках серебристой изморозью. Снаружи он обнимал кисти рук, шею под подбородком и пушистой оторочкой спускался вниз, обегая всю шубку по подолу. Плотную наружную ткань глубокого синего цвета украшала сплошная вышивка серебряной нитью, повторяющая морозный узор по краю замерзших окон. Шубка свободно расширялась, опускаясь от груди книзу и оставляя открытыми только самые кончики сапожек.

Косы мне уложили уже по-женски - бубликом на затылке, и обернули их  легкой светлой тканью. Сверху одевалась шапочка в пару шубке. Черные сапожки, выложенные мехом и рукавички тоже были необыкновенно красивы. Я как раз восторженно таращилась в зеркало, когда за мной зашел Влад. Он тихо подошел и стал сзади, прислонив меня к себе и положив подбородок на шапочку, а руки осторожно опустил мне на плечи. Медленно обводил взглядом отражение в зеркале.

- Это просто чудо, Влад, спасибо тебе. Просто чудо! – не находила я других слов.

- Согласен, - прошептал он, – и это чудо я найду сегодня в своей постели.

Сзади весело хмыкнула Мила, выходя из покоев.

Вечером я шла по парку рядом с мужем и слушала, как сегодня прошел совет:

- Они ждали, что я приведу тебя, Дарина. Хотели увидеть и это как раз понятно – Совет уже поставили в известность о том, что случилось там, в степи. Сейчас я не хочу никому ничего объяснять - пока сам не пойму в чем секрет твоей волшбы. Если просто рассказывать тем, кто не был там с нами, то прозвучит это страшновато. Но есть тут один человек... ты видела его – старый ведун, который приходил тогда за тобой. Он много путешествовал в молодости, многое видел и о многом знает. Сначала мы спросим у него – с чего начать, где и что искать? И что он думает обо всем этом. Хорошо бы и Тарус был при этом, у него получилось бы грамотнее рассказать Мастеру о том, что увидел он сам… но они все еще в пути.

- Так ты отказался отвечать на вопросы обо мне? - напомнила я.

- Нет, я все объяснил им, как тебе сейчас и они согласились подождать. После встречи с Мастером встретимся и с Советом. А прием по случаю своей женитьбы я отложил по той причине, что должен знать о тебе все - чтобы обеспечить полную безопасность. И поручил тайной службе найти все, что возможно, о семье твоей бабушки. Стагмисовы всегда жили в Столице и довольно известны, так что там неожиданностей быть не должно, но на всякий случай проверяют и их родословную.

Но вот твоя бабушка… Она была главной в вашей семье, воспитывала вашу маму и вас с сестрой. Для сельской девочки, выросшей в лесу, у тебя довольно правильная и не скудная речь, приличные манеры (я сейчас не про этикет). Понятно, что встретив свою пару, твой дед женился бы и на неграмотной иноземной рабыне. Но она не прививала бы из года в год своей семье умение непринужденно общаться, держаться независимо и с врожденным достоинством.