Потомок древних королей

ГЛАВА 33

Дед почти не покидал мою полянку возле родника. Что-то пояснял мужикам, подсоблял, помогал мне с готовкой на костре, таскал дрова... Мы много говорили с ним, а больше и не с кем было - остальные работали молча, перекидываясь скупыми словами только по делу.  А Дед был, конечно, немного резким, грубоватым и иногда несдержанным на язык, но ничего обидного для себя я никогда больше не слышала.

Понимала уже, что облик его обманчив и под личиной худощавого порывистого паренька скрывается существо зрелое и умное, если не мудрое. Он уже много лет жил на этих Болотах и сколько проживет еще – не знал ни он сам, ни кто другой. Как сложится – бывало, что и сотнями лет держали они местный лес и болота под своей рукой.

Детей приживали от наших женщин. Потом сыновей, когда те выходили из совсем малого возраста, забирали к себе. Не называли себя людьми, но и нелюдями не являлись - живыми были и теплыми. Жил Дед в легком шалашике, да и то – по ранней человеческой привычке иметь крышу над головой. Не брал его ни холод, ни жара, ни болезни. Есть мог и сырое – мясо, рыбу, ягоды. Но мои творения на костре оценил, и каждый вечер мы с ним сидели у огня, прихлебывая супчик или попивая травяные  чаи. Строители к вечеру исчезали куда-то. Дед говорил, что домой.

Когда начала обживать новый дом, он прислал мне помощницу – молчаливую хорошенькую девочку с зеленоватыми волосами. Тоже живую и теплую, просто лесную -  из дочерей? Она должна была помогать с уборкой и стиркой когда в этом возникнет необходимость. Ее не было - я еще справлялась и пока что отпустила Марочку. Позову, когда уже тяжело будет работать самой, а это будет -  я уже поняла, что тяжела. Не пришли вовремя женские дни, потом начало подташнивать по утрам. Про все это я знала почти с детства. И что с этим делать, тоже знала. Травки нужные заваривать от тошноты, не вставать с постели утром натощак, хоть кружку воды выпить...   Ела то, что хотелось, а хотелось мяса. Мне приносили его то сам Дед, то кто из лесных.

Когда обустроилась в доме, захотелось посмотреть окрестности, познакомиться с родными Марочки, которая часто приходила ко мне. Между большими островами, обходя глубокие топи, по кочкам были проложены гати из дерева. А со своего я выбиралась, как и Марочка, сидя на плече у Деда. Он показал мне, каким его видят люди – не приведи Силы увидеть такое во сне! Он думал, а я соглашалась, что сделано это было, чтобы привязать Дедов к месту службы, так сказать. Не дать уйти к бабам в теплые избы на зиму. А находили они себе женщин летом в лесах, очаровывая и охмуряя сборщиц ягод и грибов. Когда деды хотели, бабы видели их, как я – мужчинами.

Я побывала в лесных селеньях – на больших островах и в лесах со стороны гор. Пожила немного в небольшой и дружной семье своей помощницы. Близко сошлась с ее мамой, услышала от нее много полезного для себя. У них были свои лекари и от них я узнавала о болотных травах и снадобьях из них, что-то сама подсказывала из бабушкиного. Меня успокоили на счет Лихоманки, живущей на болотах – не продумав вначале всего о том, где будет стоять дом, я потом испугалась ее. Оказалось, что Дед гоняет ее с острова.  И даже болотные испарения не особо донимали – ветер в основном дул с предгорий, а мой небольшой остров стоял ближе к ним.

Еще когда строился дом, как-то вечером мы разговорились с Дедом о том, что он такое и зачем я им нужна. Еще я хотела знать все о стычках со стражей. Почему они происходили, что делили между собой и не могли поделить болотные жители и люди?

Сейчас, до холодов, на болотах было время затишья. Даже змей я видела редко. Насмотревшись на меня вначале, они почти не появлялись возле острова. Полно было еды, тепло и сыро. Но вот скоро должна была начинаться подготовка к зиме. И многим из живущих на болоте животин придется выйти на сушу. Не на острова, а в леса, на поляны и поля, где росли особые травы и грибы. Чтобы впасть в спячку на всю зиму в теплых пещерках под каменистыми островами, нужна была еда не мясная, а растительная - особая. Эти травы убивали все вредное в их кишках и желудках, готовили к спячке, не давали чувствовать зимний голод. Испокон веков выходили маруссы и другая живность - поменьше, выползали чудовищные громадные змеи из болот и расходились, расползались, разыскивая нужные травы.

Но постепенно эти места стали обживать люди и сейчас почти совсем оттеснили моих чудищ от нужных им растений. И в осень, когда холодало и начинались дожди, а засыпающие травы получали особую силу, выходили из болот полчища жаждущей пожевать травки живности.

Шли на смерть, убивали сами, прорываясь на поляны и степные островки за лесом.

Выход виделся мне легким и простым – договориться. Просто не выходить людям в эти дни за пределы своих поселений. Пусть хотя бы седьмицу окрестности принадлежат живности.

Но просто все не было. Дед выйти к стражникам  не мог – мужики видели его здоровенным страшилищем.

Почему бы не попросить договориться с людьми жителей предгорья, они же выглядели, как обычные люди, разве что чуть другие? Но вот беда - они не знали говора новых поселенцев, а те, увидев сильно заросших мужиков, тут же кидались на них с оружием. Выхода из предгорий к человеческим поселениям не было – пара-тройка сложных проходов в камнях и зарослях, через один из которых провели меня светляки. Вот и не наладились связи между непохожими друг на друга соседями.

Опять же – чего проще? Выйти сейчас мне, рассказать стражникам, что происходит, объяснить, пусть согласуют все с властями, договорятся о сроках… А уж если скажу кто я, то и вовсе проблем не будет. Приедет Влад, заберет меня… Я клала ладонь на плоский еще живот… думала. Что делать мне здесь зимой, когда замерзает даже середина болота, дуют холодные ветры с гор и кроме Деда и Марочки, на моем острове нет больше никого, чтобы просто поговорить?

Я сейчас уже понимала, что ему могло что-то помешать тогда приехать за мной. Понимала, что поступила, как бабушка, и меня сейчас больше мучило чувство вины, чем стыд и обида. Помнила о нем всегда и то улыбалась, то плакала. Настроение менялось сто раз на дню, быстро и странно – виновато было мое нынешнее состояние. Боялась, не была уверена, что Влад меня простит, а уж что не забудет про все, это точно – дети не дадут. Не могла решиться ни на что, пока не могла.