Повесть без названия

Повесть без названия

По­весть без на­зва­ния

(Опубл. в ж-ле "Эдита" № 80, 2019)

— Как жи­вё­те, ка­ра­си?

— Ни­че­го се­бе. Мер­си!

В.П.Ка­та­ев

"Alle meine Entchen schwimmen auf dem See...*"

Не­мец­кая на­род­ная пе­сен­ка

На плат­фор­ме туск­ло и су­хо, по-ев­ро­пей­ски, звяк­нул ко­ло­кол, шафф­нер в по­след­нем ва­го­не, све­сив­шись из две­ри на­ис­ко­сок, с но­гой на под­нож­ке и ру­кою на по­руч­не, дал длин­ный, тре­вож­ный сви­сток с пе­ре­ли­вом — и тут же впе­ре­ди бас­ком от­клик­нул­ся гу­док ло­ко­мо­ти­ва. Звяк­ну­ли бу­фе­ра, вздрог­ну­ли ва­го­ны, и го­ти­че­ские бу­к­вы "Гот­тма­дин­ген" не­спе­ша по­полз­ли к хво­сту по­ез­да. Че­рез па­ру мгно­ве­ний во­кзал за ок­на­ми ис­та­ял и взо­ру от­кры­лось во всём сво­ем ве­ли­чии при­гра­нич­ное Бо­ден­зее — вы­тя­ну­тое и парнóе.

Лей­те­нант кай­зе­ров­ской раз­вед­ки фон Бю­ринг, по грудь вы­су­нув­шись в ок­но, на про­ща­ние по­вер­тел по сто­ро­нам го­ло­вой, за­тем не­за­мет­но, как ему по­ка­за­лось, сплю­нул на убе­гав­шее из-под ва­гон­ных ко­лес по­лот­но и, от­ки­нув на­зад кор­пус, по­та­щил квер­ху ра­му — ко­нец мар­та в этом го­ду вы­дал­ся не осо­бен­но те­п­лым.

По­кон­чив с ок­ном, Бю­ринг не­мед­ля вы­шел в са­лон ва­го­на.

— Кас­па­да! — Го­лос лей­те­нан­та тор­же­ст­вен­но за­зве­нел. — Кас­па­да! При­мьи­те мои по­здраф­ле­ния. Ка­ро­ше­го пу­ти!

Уже со­брав­шие­ся в са­ло­не пу­те­ше­ст­вен­ни­ки взвол­но­ван­но за­шу­ме­ли, тро­гая друг дру­га ру­ка­ми за пле­чи, ла­до­ни, лац­ка­ны и проч. По­бе­жа­ли ше­пот­ки, воз­ник­ли групп­ки, где-то в ниж­нем яру­се за­хи­хи­ка­ли и за­бе­га­ли при­тих­шие бы­ло де­ти. Ва­ля Мор­точ­ки­на, строй­ная, пе­ре­одев­шая­ся в лег­кую до­рож­ную коф­точ­ку, при­жи­ма­ясь пле­чом к Го­ше Са­фа­ро­ву, ты­ка­ла неж­ным паль­чи­ком гей­ши в лис­ток с гран­ка­ми, впол­зву­ка на­стаи­ва­ла, под­чер­ки­вая что-то в строч­ке под­пи­лен­ным но­гот­ком; из уг­ла са­ло­на на воз­бу­ж­ден­ную мо­ло­дежь по­гля­ды­вал Ми­ха Цха­кая — с со­кра­тов­ским про­фи­лем, с се­дою, как снег, бо­род­кой, — и не без до­воль­ст­ва оп­рав­лял ла­до­нью бе­ло­снеж­ные же усы.

— Ма­ма... ка­кать... — вдруг все­слыш­но зая­вил о се­бе че­ты­рех­лет­ний Сте­ша Ра­до­мысль­ский.

Зла­та Ио­нов­на роб­ко пе­ре­гля­ну­лась с Сар­рой Ра­вич... но тут из сво­его ку­пе на­ко­нец, ши­ро­ко и лас­ко­во улы­ба­ясь, поя­вил­ся Иль­ич с пач­кой са­мо­дель­ных би­ле­ти­ков на по­се­ще­ние сор­ти­ра. Маль­чик, вдруг сде­лав­ший­ся не­лов­ким вви­ду сво­ей вне­зап­ной ну­ж­ды, про­тя­нул би­ле­тик на кай­зе­ров­скую тер­ри­то­рию при­вет­ли­во­му фон Бю­рин­гу. Зла­та Ио­нов­на, по­лу­за­мет­но кив­нув го­ло­вой му­жу, гор­до под­ня­ла под­бо­ро­док — и про­шла в не­мец­кий туа­лет без би­ле­та. Фон Бю­ринг, вжав­шись в сте­ну про­хо­да, на­чис­то под­тя­нул свой обо­зна­чи­ваю­щий­ся уже слу­жеб­ный жи­во­тик, вы­пу­чил по прус­ско­му про­то­ко­лу гла­за на да­му и сде­лал­ся не­за­ме­тен...

(* "Все мои уточки плавают по озеру...")

...Я ро­дил­ся в жен­ский празд­ник, 8 мар­та 19.. го­да — не­уди­ви­тель­но, что ге­те­ро­сек­су­аль­ность на­дол­го, ес­ли не на­все­гда, сде­ла­лось мо­им кре­до: звез­ды не об­ма­нешь, а ес­ли еще и Са­турн в Ко­зе­ро­ге — то в об­щем-то всё: сли­вай во­ду, как го­во­ри­лось в на­ро­де до вве­де­ния в оби­ход ан­ти­фри­за. И в рет­ро­град­ной фа­зе тут не обой­тись без раз­бо­ров, ана­ли­зов — что, соб­ст­вен­но, и за­ни­ма­ет ме­ня чуть ли не всё вре­мя до­су­га, ли­шая сна и по­коя. Хо­чет­ся знать прав­ду... хо­тя где ее, прав­ду, най­дешь, ко­гда всё вез­де за­шла­ко­ва­но и за­кис­ле­но без­воз­врат­но.

Отец что-то ме­рил при­бо­ром по служ­бе, на­хо­дясь в крат­ко­сроч­ной ко­ман­ди­ров­ке "на ост­ро­вах", а мать в этот день по­еха­ла с на­ши­ми ку­муш­ка­ми на тол­куч­ку в Ка­ми­си­ку­ру, в быв­шем япон­ском сек­то­ре Са­ха­ли­на, и там, пря­мо на рын­ке, у нее по­шли схват­ки — япон­цам ни­че­го не ос­та­ва­лось, как при­гнать са­ни­тар­ный фур­гон и от­вез­ти мать ро­жать в свой ме­ст­ный гос­пи­таль, ос­тав­ший­ся от во­ен­ных.

Отец, вер­нув­шись, уви­дел ме­ня уже впол­не креп­ким и са­мо­дос­та­точ­ным де­ся­ти­днев­ным под­ро­ст­ком: япон­цы пе­ре­вез­ли мать на чет­вер­тый день по­сле ро­дов к быв­шей гра­ни­це и сда­ли под рос­пись на­шим во­ен­ным вла­стям. Кста­ти, гра­ж­дан­ское пра­во трак­ту­ет ре­бен­ка до де­вя­ти дней от ро­ду как су­ще­ст­во не­ос­мыс­лен­ное, по-преж­не­му, как и в хо­де бе­ре­мен­но­сти, на­зы­вая его не­при­ят­ным сло­вом «плод»; на де­ся­тый же день, при встре­че с от­цом, я уже сме­нил ста­тус, пре­вра­тив­шись из пло­да в юно­го со­вет­ско­го гра­ж­да­ни­на, пусть и со­мни­тель­но­го — в смыс­ле мес­та ро­ж­де­ния — про­ис­хо­ж­де­ния...

...Сте­ша, спра­вив­ший ну­ж­ду "у кай­зе­ра Виль­гель­ма", как тут же, не сго­ва­ри­ва­ясь, ста­ли на­зы­вать этот угол ва­го­на пу­те­ше­ст­вую­щие, был во­дво­рен в ку­пе Зи­новь­е­вых, ед­ва ус­пев кос­нуть­ся по­до­ла стро­го­го пла­тья "те­ти Сар­ры", по клич­ке Оль­га, — та, в свою оче­редь, то­же от­пра­ви­лась во­своя­си, в ку­пе к Инес­се, на­пос­ле­док впол­обо­ро­та оде­лив со­пер­ни­цу унич­то­жаю­щим взгля­дом. Зла­та Ио­нов­на, под­жав губ­ки, вспом­ни­ла о трех го­дах раз­ни­цы и, ядо­ви­то про­ши­пев "Кар­пинссс­ская", ре­ти­ро­ва­лась в зи­новь­ев­ское ку­пе...