Повесть милой старины

8

   Никита, выскочив на улицу, замешкался: во дворе никого не было. "Неужто показалось? Я же своими глазами видел..." - растерянно подумал он, но тут почудился ему приглушенный крик со стороны конюшни. Так вот куда ушла девка! Нико выругался сквозь зубы и кинулся туда. Ну конечно! Батюшка не мог попустить, что сестрица провалилась под лед, ему обязательно нужно было наказать виновного, вот только виновных тут, пожалуй, кроме  Катрин да его самого и не было.  А страдает не в чем неповинная девчонка. Это надо немедленно остановить!
     Он забежал на конюшню и кинулся в дальний ее конец, к стойлу, которое батюшка нарочно держал пустым для порки провинившихся. Там его стременной Яков бил розгами привязанную к столбу девушку. В скудном свете, падавшем из узкого оконца, Нико разглядел, что спину несчастной  сплошь избороздили страшные багровые полосы, а сама она уже и кричать не могла-лишь хрипловато выла и дергалась каждый раз, как Яков наносил очередной удар, методично при этом отсчитывая: " шестнадцать, семнадцать..."
 

-А ну стой, черт рыжий! - крикнул он и перехватил руку с розгой. Яшка даже опешил.

-Дык, барин велели, Никита Григорич, - поклонился он.

- А я не велю, и если не прекратишь, тогда тебе придется выпороть еще и меня. Не позволю! - прошипел Никита, толкнув Якова в грудь. - Давай, отвязывай девушку, хватит над ней измываться!

-Воля Ваша, барин, да только осерчает Григорий Тимофеевич, коли узнает, - нехотя стал отвязывать ее слуга.

-То уж не твоя забота, - небрежно махнул рукой тот, глядя во все глаза на торопливо прикрывшуюся Таню, что тихо плакала от боли и стыда.-Пойдем отсюда, - осторожно взял ее за плечи и повел вон, не обращая внимания на озадаченного Якова.
  Горничная покорно шла рядом с ним, не смея поднять на Нико взгляда. Они минули ворота и лишь оказавшись на улице, тот вспомнил, что девчонка в одном платье. Хотел стащить с себя шинель, чтобы прикрыть, да рука хватила лишь пустоту: шинель промокла еще утром и теперь сохла в его комнате у изразцового печного стояка. Проклятье! А, ведь, оказалось и сам выскочил на мороз в одном мундире...

-За что это тебя? - сочувственно спросил у девушки, которая, казалось, уже начала успокаиваться, хотя уж и сам догадался.

-За барышню, - всхлипнула та жалобно, утерев глаза рукой, совсем как маленький ребенок.

-За Катрин? Но она же сама все это придумала. Вряд ли ты бы смогла ее отговорить, -нахмурился Нико.

-Барин велел... - тихо пробормотала Таня, и, вдруг вскинула на него испуганные глазищи, - А что же теперь будет? Григорий Тимофеевич как узнает, что Яков меня не до конца выпорол, гневаться будет, - испуг в болотном омуте взгляда сменился такой безнадежной тоской, что у Нико комок к горлу подкатил. Неужели отец его так жесток с крепостными, что те его настолько боятся?
 

-Ты не переживай так, - хрипловатым голосом проговорил он. - Батюшке я все объясню, и он смягчится, а тебя наказали и вовсе зря: ничего ты не сделала, чтобы порку заслужить.

-Да как же это? А барышня? -  искренне удивилась девчонка.

-А я тебе говорю, Катерина Григорьевна сама на лед вышла! - повысил было голос Нико, но тут же осекся: сам-то чем лучше отца, если из-за такой ерунды раздражаться начинает? - Ты, чем спорить, ступай-ка в девичью, да отлежись,  как только врач придет, я попрошу его заглянуть к тебе...

-Спасибо Вам! - горячо воскликнула Таня и, вдруг, поцеловала ему руку.Никита нахмурился:

-Ты что это? Будет, я не барышня, мне ручки целовать не след!

-Простите, - покраснела девка, словно маков цвет, даже слезы, кажется выступили. Они, тем временем, зашли в дом с черного хода и оказались в кухне. Лукерья, стряпавшая что-то к обеду, поклонилась  Нико и перевела хмурый взгляд на едва стоявшую на  ногах Таньку, однако ж, ничего не сказала, лишь хмуро проследила как та скрылась в полутемном коридоре.

-Пришел ли доктор? - рассеянно осведомился молодой барин, также глядя Тане вслед.

-Не ведаю,  Никита Григорьич, мое дело маленькое-стряпать, и из кухни я выхожу редко, вот , рази, у Федора спросите, - покачала головой повариха.

-В самом деле? - то ли спросил, то ли проговорил тот,и, рассеянно кивнув, отправился в зал, где все еще сидел его друг.
 

-Ты где пропадал, Нико? Выскочил на улицу, в чем был, да и пропал, - удивился Львов.

-Выпороли... - поморщился, словно от зубовной боли он.
-Кого?!

-Таню, - только сейчас Никита почувствовал, что замерз и зубы сами собой отбивают барабанную дробь. Он потянулся за своим стаканом и осушил залпом его содержимое.
  Львов нахмурился и хотел было что-то сказать, но тут на лестнице послышались шаги, и вниз, в сопровождении Строгова-старшего , сошел тщедушный длинноносый  человечек в черном сюртуке  с копной вьющихся седых волос.

-Людвиг Карлович, благодарствуйте... - пожал  доктору руку Григорий Тимофеевич.

-Не забывайте о лекарстве. Patient ärztlich verordnete Ruhe, Wärme und viel zu trinken. Auf Wiedersehen!  - распрощался он с  Строговым-старшим и раскланялся с молодыми людьми. Алексей кивнул в ответ, а Нико, выскользнув за доктором на крыльцо, окликнул его:

-Людвиг Карлович!

-Да? - доктор уж привстал в стременах подведенной конюхом каурой лошадки, намереваясь забраться в седло, но передумал и дождался, пока Нико подойдет.
-У меня к Вам просьба... - замялся тот, подходя к Людвигу Карловичу. - Там в людской лежит горничная. Ее сегодня выпороли... Не могли бы Вы... - Нико понимал, что его просьба выглядит странной: никто из окрестных помещиков не заботился о таких "пустяках". Однако ж, девушке нужна была помощь.

- Идемте, - понимающе кивнул доктор, проворно вытащив ногу из стремени. Нико благодарно улыбнулся пожилому немцу за то, что тот самым внимательным образом отнесся к его просьбе. -Где больная? - деловито осведомился доктор.