Повесть о Короле-Лисе

Кабан в папоротниках

Когда Альвион выбрался из шатра, уже рассвело, но солнце еще медлило за Мглистыми горами и ясное, как хрусталь, небо дышало холодом предзимья, посеребрившим изморозью алые листья кленов, рыжину рябин и золото ясеней. Альвион зябко обхватил себя за плечи, его дыхание повисло в воздухе сизым облачком, сплетаясь с последними клочьями тумана и дымом костров. Пахло едой, собаками и лошадями.

Альвион зевнул и протер глаза — и увидел, что между кострами и полосатыми полотняными шатрами к нему во всем своем великолепии торопится дед: длинные, до пояса, седые космы переплетены и перевязаны разноцветными шнурками и ремешками в широкую косу, напоминающую лоскутный половичок, шерстяной плащ в зелено-коричневую клетку сколот на плече золотой лисьей головой, хитро подмигивающей огненными топазами, а сухие, но крепкие запястья схвачены десятком витых и плетеных обручьев, украшенных чеканкой, костяными бляшками и россыпью самоцветных камней.

— Ты что, в своем пойдешь? — спросил дед, не дав внуку поздороваться.

Альвион оглядел зеленую шерстяную рубаху и надетую поверх нее кожаную, в которых проделал весь долгий путь от Виньялондэ до земель народа холмов на северо-западе Эриадора.

— Да, в чем же еще?

Дед покачал головой.

— Ты пропах человечьим жильем и дымом, как копченая конина. На глаз кабаны подслеповаты, а вот нюх у них чуткий.

Дед хлопнул в ладоши, и из-за его спины возник Конра, дедов оруженосец, веселый лопоухий парень несколькими годами старше Альвиона. Конра подал своему господину большой мешок и подмигнул Альвиону. Встряхнув мешок за уши, дед вывалил прямо на подмороженную землю ворох разноцветной одежды.

— Вот, — сказал он, — приличное охотничье платье. Я нарочно велел держать его подальше от дыма и переложить травами.

Альвион поднял синий сверток, который у него в руках развернулся в рубаху. От нее и впрямь пахло еловой хвоей, можжевельником и лесными травами, из которых Альвион распознал только таволгу и зверобой. Рубаха была из отличного льна и по вороту, низу и рукавам расшита замысловатым разноцветным узором, который так любили в народе холмов.

— На верхнее платье не хочешь глянуть? — намекнул дед.

И Альв ахнул, увидев, что у него под ногами лежит роскошное ярко-алое одеяние. Альв поднял его и развернул — и снова ахнул: на груди алой туники извивались два искусно вышитых причудливых зверя с глазами из темно-красных камушков, а ворот скреплялся золотой застежкой — крючок на цепочке должен был цепляться за ушко на другой стороне.

— Вот еще пояс, — дед сунул Альву ремень, и внук едва не уронил его: таким тяжелым тот оказался.

Оказалось, что весь ремень усажен золотыми бляшками, а пряжка, тоже золотая, усыпана самоцветами. На ремне висел рог для питья, украшенный резьбой и тоже оправленный в золото.

— Это мне? — прошептал Альвион: он никогда в жизни не видел столько золота за один раз и уж точно не видел столько золота на одном человеке.

— Кому еще, — отвечал дед. — Давай одевайся.

Альвион, ошеломленный, смотрел на убранство, подобное которому государь Тар-Атанамир если и надевал, то никак не на охоту.

— Это… это не в лес, не на лов… — выговорил он наконец. — Я порву или испачкаю…

И Альвион провел пальцем по вышитым зверям: вид у них был грозный, но притом оторопелый, словно из-за того, что они запутались в собственных лапах и хвостах, которых явно было больше положенного.

— Глупости, — отрезал дед. — Ты королевский внук или кто? Одевайся, и поедем.

С этими словами он развернулся и пошел прочь, не обращая внимания на растерянное «спасибо…».

Переодевшись в шатре, Альвион снова выбрался наружу и увидел у ближайшего костра отца: тот вытаскивал клещей из вислого уха чепрачной гончей по кличке Доставала. При виде сына Асгон поднял светлую бровь.

— С обновой, — сказал он.

Альвион неуверенно оправил на себе ало-сине-золотое великолепие.

— Дед хочет, чтобы я в этом отправился на охоту… — проговорил он. — Но ведь я даже кротов распугаю этим блеском, не то что кабанов.

Отец улыбнулся.

— Я думаю, — сказал он, — что твой дед просто решил сделать тебе подарок. Может быть, он пожалел, что никогда ничего тебе не дарил.

Альвион сел на бревно рядом с отцом.

— Почему бы тогда просто не подарить, а не рассказывать, что это ради охоты?

Асгон пожал плечами.

— Сдается мне, Старый Лис ничего не умеет делать прямо и просто, даже если захочет, — суховато заметил он, глядя, как на другом конце поляны король народа холмов, размахивая копьем, отдает распоряжения охотникам и слугам.

— Дед устраивает ради меня охоту и дарит дорогие подарки, — вдруг произнес Альвион с обидой, — а про маму даже не спросил, как она поживает. И в гости ее не позвал.

Он покрутил на запястье витой бронзовый браслет со звериными головами, который три месяца назад принесли в Виньялондэ следопыты, ходившие на северо-запад Эриадора, вместе с приглашением от короля народа холмов его внуку навестить отца его матери.