Повесть тех лет. Год 1940.На пороге большой беды

Глава десятая

    Ленинград, любимый до боли!. Белые  ночи, неторопливые  воды  Невы, прямой, как  стрела, Литейный  проспект, разводные  мосты...  Здесь  всё -  история, здесь  всё  не  так. Даже  воздух  здесь   другой.

     Ленинград, любимый  родной  Ленинград!..

  Георг  освободился  раньше, чем  думал. Дождик  весело  брызнул  в  лицо, и  Георг  зажмурился  и  заскочил  под  укрытие  козырька  ближайшего  дома. Там  уже  пережидали  непогоду  две  девушки  в  лёгких  летних  платьях. Георг  чувствовал  щекой  их  взгляд. Он  обернулся  на  них, и  девушки  покраснели  и  опустили  глаза.

  Дождик  закончился  так  же  внезапно, как  и  начался. Выходя  из - под  козырька  на  мокрый  серый  асфальт, Георг  услышал, как  за  спиной  тихо  сказали:

-  Интересный.

  Георгу  стало  смешно.

  Подошёл  трамвай. Георг  пропустил  вперёд  пожилую  пару  и  вслед  за  ней  заскочил  в  трамвай.

  Лора  жила  на  Васильевском  острове.Огромный  шестиэтажный  дом, где  она  проживала, находился  на маленькой тихой улочке, позади  зданий  института  Академии  наук  и  университета. В  конце  улицы  Георг  увидел  набережную  Малой  Невы, светлую  воду, баржи. Как  здесь  всё  знакомо  и  дорого  сердцу!

  Георг  не  был  здесь  около  двух  лет. Он  старался  выкинуть  дорогие  сердцу  места  из  души, и, казалось,  смог, но  стоило  ему  увидеть  сейчас   и  Малую  Неву, и  светлые  воды, и  институт, и  баржи, как  его  сердце  забилось.

  Георг  прошёл  под  длинной  аркой  и  прошёл  в  знакомый  глубокий  двор. Дети самых  различных возрастов, и  сердце  Георга  забилось. Он  остановился, надеясь  увидеть  среди  детей  Толю, но  Толи  не  было.

  Георг  свернул  направо, остановился  у  входа  на  лестницу,поднял  голову и  взглянул  вверх, на  окно  своей  бывшей  квартиры, где  когда – то  они  жили  вместе  с  Лорой. Просторные окна  были озарены летним  солнцем, и  голуби, как  обычно,  перекликались  на  подоконниках.

 Дверь  открыл   старичок  в  жилетке  и  в  очках, сидящих  на  самом  кончике  сухого  длинного  носа  уточкой. Подслеповатыми  глазами  он  строго  оглядел  Георга  и  спросил, что  товарищу  военному  нужно.

-  Лора  Надеждина  здесь  живёт?

  Прежде  чем  ответить, старичок  долго  разглядывал  Георга  своими  подслеповатыми  глазами, решая,  отвечать  или  нет.

-  Лора  Надеждина  здесь  живёт? - повторил  Георг.

  Старичок  пожевал  губами.

-  Переехала.

-  Как  переехала? Куда?

-  Не знаю. 

  Это  был  конец. Конец тайным  несмелым  надеждам  увидеть  сына, посмотреть  ему  в  глаза, сказать, что  всё  сложилось  так, как  сложилось. Лора  ушла  из  его  жизни, и  ему  было  всё  равно, что  с  ней. Она  так  легко  перечеркнула  всё, что  было  между  ними, и  его  сердце  отказалось  помнить  её. Но  сын… его  любимый  Толя… Тоска  по  нему  не  отпускает, становится  всё  сильней, и  даже  работа  не  спасает, не  даёт  забыть.

  Встревоженный  Георг  вышел  во  двор. Где  теперь  искать? Куда  идти, где  узнавать?

  Вовремя  вспомнилось  справочное  бюро, и  Георг  решительно  направился  на  улицу.

  Когда  Георг  выходил  из  двора, на него  наскочил  мальчуган  лет  семи.  А ведь  Толе  скоро  должно  исполниться  восемь…

  Лору  он  узнал  сразу  и  подивился  тому, как  быстро  она  стала  чужой. На  ней  было  незнакомое  чужое  платье, и  незнакомый  чужой  зонтик  от  солнца, и  сумочка. Чужими  были  движения, голос. Изменился  даже  взгляд: он  тоже  стал  чужим, незнакомым. Это  была  совершенно  чужая, другая женщина. Словно  не  было  тех  десяти  лет.