Поволжская сага (сочинения о Сызрани). Книга 1

Глава 4. Званый вечер

7 мая 1881 года. Дом купца Федора Николаевича Стерлядкина. 7 часов Вечера.

Храм во имя Живоначальной Троицы стоял в вечерней тишине, будто смотря в чистые воды Воложки и не зная какое будущее ждет Сызрань и его самого. Весной 1881 года храм блестел своими позолоченными куполами и отдавал световые блики на близлежащие дома. Рядом с церковью абы кто не селился. Лучшие места близ храма отдавались именитым купцам, щедро одаривавшим местных священников, дьячков и саму обитель. Иконы в резных окладах, серебряные кресты, позолоченные кадило. Ни в чем не было отказа и храмовым служителям. Квартал от Троицы вверх до Казанского собора занимали семьи купца Стерлядкина, двух видных купцов второй гильдии, затем дом, владельцы которого сдавали комнаты в аренду вольнонаемным работникам, а после мы видим крепкий дом бывшего мещанина, уехавшего на вольные хлеба в Астраханскую губернию и отдавшего свой дом в услужение местному купеческому обществу. Как мы понимаем с Вами дорогой читатель, в нем то и поселилась семья Панкратовых. 

Но в описываемый автором вечер, нас интересует дом Стерлядкина Федора Николаевича и его жены Анны Степановны. Надо заметить, что семья у них была дружная. Федор и Анна поженились в свое молодое время по любви и для своих троих сыновей и дочери хотели того же. 

В этот весенний теплый вечер в их доме играла легкая музыка. Дворовые разносили по небольшой бальной зале шампанское и легкую закуску, а также любимые всеми в городке «кураевские пирожные». Это лакомство подавали в ресторане при Кураевских номерах на Большой 13 и весь город ходил к тамошнему пекарю за десертом ежели в доме намечалось какое торжество.

Семейство Панкратовых в полном составе прибыло к «соседям» пешком, ибо в Сызрани церемонии приезда в гости были оставлены далеко за пределами города. Здесь не зазорно было пройтись и подышать воздухом, отказавшись от экипажа. И Александр Григорьевич с женой и дочерью с удовольствием этим воспользовались. Вернее, удовольствие от чистого волжского воздуха, тишины и весеннего тепла испытывала только Мария Александровна. Маменька же ее всю дорогу высказывала мужу, что «больно уж много камней по дороге, как бы Машенька не споткнулась», «и зачем мы идем в это сомнительное общество», «не стоило вероятно одевать Маше платье лилового цвета, что же теперь то в обществе скажут». Бесконечные причитания матери Мария не слышала, ей поскорее хотелось попасть в Сызранское общество и окунуться в его жизнь. Войдя в дом Стерлядкиных и Панкратов и его жена, и сама Маша были поражены. Ожидая в прихожей зале скудность обстановки, нехватку света и ограниченность пространства, полностью были они обескуражены. Каждая комната дома Федора Николаевича и его семьи соответствовала самым взыскательным вкусам даже петербургского общества. В основной же зале играла приятная для их слуха музыка и шла неспешная беседа. Войдя в комнату, все трое почувствовали, как разговоры в бальной зале умолкли и взоры обратились на вошедших. Маша, заметив, что основные взгляды многочисленных приглашенных устремлены на нее, покраснела и уставила глаза в пол. Боже, как ей было неловко. Ни на одном из столичных балов куда маменька вывозила ее в эту зиму, на нее не смотрело столько глаз. Мужских глаз. 

Городской голова, Степан Григорьевич Чурин представил семейство Панкратовых собравшимся хоть и не был хозяином дома и вечера. Он объявил первый танец. Маша от волнения и не помнила, что это был за танец, потому что в этот момент смотрела на противоположную сторону бальной комнаты. У окна, как бы в стороне от всех, стояла ее новая знакомая Татьяна Васильевна Белова, в сопровождении прекрасно сложенного кавалера, явно моложе ее и посматривала на нее, переговариваясь с молодым человеком. Он поднял взгляд на Машу, нахмурился, зло ухмыльнулся и продолжил разговор с Татьяной.  

«Ой ну вы посмотрите, Белова снова морочит голову молодым Стерлядкиным», - услышала где-то рядом Мария. «Оля, ты должна настоять, чтобы Андрей прекратил всякие общения с этой учительницей», - Маше стало так неловко, но уйти и спрятаться было негде. Рядом стояла маменька и вела беседу с хозяйкой дома, а за ними наблюдая за залой стоял отец. Выйти в другую залу было бы невежливо. «Сестрица, меня меньше всего интересует общество Андрея. Между мной и Александром все решено. Он должен объявить о помолвке со дня на день. Избавь меня от дальнейших обсуждений о многочисленной мужской половине Сызрани».

Выслушав это Маша вспомнила, как маменька перечислила по дороге имена всех живущих в доме Стерлядкиных. Трое сыновей, Александр, Андрей и Петр, а также дочь главы семейства и его супруги, Екатерина. Девушка прекрасная по словам здешнего общества во всех отношениях. При этих словах матушка обернулась к Маше и назидательно снисходительным тоном сказал дочери, что нужно брать пример с этой молодой особы. Видела ее она де на службе в Троице и 16 летняя девушка произвела на нее преприятнейшее впечатление своей покорностью и скромным обхождением.

Но Маша думала не о том, как подражать неведомой Кате Стерлядкиной. Она вспоминала заговорщицкий взгляд отца, говорившего что общество Сызрани с нетерпением, ждет ее. Помнила она и то как посмотрела на нее Татьяна, когда она произнесла свое имя и фамилию. Здесь ее действительно ждали. И незрелый ум 17 летней девочки ещё не совсем осознавал, что Сызрань ждала потенциальную невесту для местных молодых парней, скучавших без женского внимания и ухаживаний.

Тем временем в бальную залу стало стекаться все больше и больше молодых людей, и девушек в сопровождении своих родителей и компаньонок. Маша затерялась в многочисленных комнатах, в которые они переходили всем семейством и представленных ей людях. Больше всего ей хотелось сейчас подойти к Татьяне и выяснить, что же такого она сказала этому молодому человеку, что он так странно посмотрел на нее. Андрей? Кажется, так его зовут? Значит это один из сыновей Стерлядкиных. А папенька настаивал, что с этим семейством нужно наладить добрососедские отношения. Маменька на время оставила ее в одиночестве, перейдя в дамский зал, где стояли мягкие диваны и столы с прохладительными напитками. Отлично. Сейчас начнутся женские рассказы о ее жизни в столице, поэтому час-полтора у нее есть, чтобы передохнуть и наконец найти свою новую знакомую. Ища глазами Татьяну, Маша поймала взгляд двух поодаль стоящих девушек, довольно миловидных и прилично одетых. Они стояли и перешептывались. Судя по их лицам разговор был не из приятных. Решив подойти познакомиться, в этом обществе как она понимала это не считалось дурным тоном, Маша шагнула было к девушкам, но тут к ним подошли трое молодых парней. Среди них был и тот который так мило разговаривал с Татьяной у окна. Лица девушек в миг переменились, приняли весьма миловидное выражение. Пренебрежительные ужимки куда-то ушли и сменились сладкими улыбками. Маше стало не по себе, но познакомиться все-таки хотелось. Хватит ей уже стоять на балах рядом с маменькой и ее собеседницами. И она уверенно сделала шаг навстречу молодой компании. Сзади неожиданно услышала она как кто-то окликнул ее, повернувшись в сторону голоса, Маша увидела Татьяну, быстрым шагом идущую к ней. Безмерно радуясь знакомому лицу, девушка пошла ей на встречу взяв ее руки в свои, скромно обняв новую подругу, Маша произнесла: «Наконец-то удалось Вас найти. Здесь так много народа. А я никого не знаю. Как ваше здоровье? Все в порядке?». Татьяна уставилась на нее удивленным взглядом и тихо прошептала ей, тепло улыбаясь: «Мария Александровна, оставьте эти церемонии. В Сызрани у нас все проще, чем в столице. Все в порядке с моим здоровьем», - при последних словах Татьяна ещё шире улыбнулась своей юной собеседнице и перехватила ее заинтересованный взгляд, направленный в сторону молодой компании. Немного нахмурившись, она обратилась к Маше: «Хотите с ними познакомиться? Я могу Вас представить, если не возражаете». Глаза Маши загорелись и она, часто кивая, дала знать Татьяне, что этого она и ждала от нее. Татьяна с шумом выдохнув сказала: «Но предупреждаю тебя, девицы Чурины – те ещё интриганки. Не смотри, что они такие миловидные. Палец им дай, они по локоть руку откусят. Особенно старшая, Дарья», - сказав последнее, Татьяна будто вспомнила что-то не очень приятное, но быстро оправилась и взяв Машу под руку, двинулась вместе с ней к оживленно беседующей компании. Девушки сразу заметили их приближение и по их лицам Маша сразу поняла, им в этой компании не особо будут рады. Однако же познакомившись с молодыми людьми и дочерями городского головы, Маша неожиданно для самой себя была втянута в довольно веселый разговор. И парни, и девушки общались между собой достаточно вольно, подшучивали друг над другом по-доброму и с удовольствием приняли ее в свой узкий круг. Сестры Чурины, Дарья и Ольга сразу пригласили Машу на послеобеденный чай на следующий день. В разговоре они были достаточно милы и открыты. Юная героиня не заметила никакой неловкости в обращении к ней. Только Дарья периодически поглядывала на Татьяну, отошедшую от их компании к хозяйке дома и ее дочери, с каким-то опасением. И непрестанно переводила взгляд с нее на входную дверь в бальную залу. Спустя некоторое время в нее уверенно вошли братья Пережогины, встреченные Машей и ее новой знакомой с утра. Младшая из Чуриных, Ольга, прехорошенькая шатенка с естественными кудрями, практически не отходила от старшего сына Стерлядкина, Александра и всем своим видом показывала, что между ними весьма тесные отношения. Андрей и Петр довольно спокойно и ровно общались со всей компанией. Разговоры в ней в основном касались нейтральных тем. И вот каким-то образом речь зашла о книгах. При этом в основном тему поддерживала она и Андрей. Остальные же больше слушали. Когда Маша пустилась в рассуждения о Базарове из «Отцов и детей», влиянию таких людей на жизнь государства, вся компания замолчала и внимательно слушала ее громкие доказательства. «Ведь вдумайтесь сами. Базаров – нигилист. Олицетворение, казалось бы, прогрессивной молодежи государства. А какова их цель? И что эти нигилисты готовы сделать для своей страны?», - с каким-то осуждением говорила Мария. Все, кто стоял рядом с ней, или даже чуть поодаль, слышали ее явно нелишённую логики речь. Щеки ее раскраснелись, юное лицо приобрело выражение решимости доказать правоту своих слов. Невозможно было не любоваться этой молодой особой и не подумать, как же все эти мысли улеглись в такой маленькой, белокурой головке. Закончив свою сбивчивую речь, Маша посмотрела на всех, кто слушал ее. Последним она взглянула на Андрея, который внезапно громко и с какой-то юношеской бравадой сказал: «Поздравляю, Мария Александровна. Впервые в нашей компании я слышу разговоры от девушки, которая более интересуется книгами чем нарядами. Вам удалось нас удивить». И посмотрел снисходительно при этом на девиц Чуриных. Бросив в тоже время явно одобрительный взгляд на Машу, он извинился и отошел к только, что вошедшему в залу отцу. Дарья и Ольга растерянно смотрели то на Машу, то на парней и как будто не понимали, чем же так интересно рассуждение о каких-то нигилистах. Но молодежь быстро сменила тему разговора на ожидавшуюся в конце месяца ярмарку, устраиваемую купеческим обществом в поддержку сирот и беспризорников. Маша поняла, что все мысли сестер Чуриных, были в последние несколько дней заняты организацией этого мероприятия. По задумке купеческого общества дочери городского головы должны были открывать эту ярмарку и им доверено было раздавать собравшейся на Базарной площади толпе знаменитые булочки Протасова посыпанные сахаром и маком. Вся детвора наверняка сбежится чтобы получить душистую выпечку, а значит сестры будут окружены вниманием многочисленных приглашенных почетных гостей на ярмарку, которые точно не останутся равнодушными к такой милой акции милосердия. Обе сестры обсуждали свои наряды, шляпки, веера, заказанные заранее у местной швеи. Как только речь зашла о нарядах, Александр и Петр заметно заскучали и попытались перевести разговор на другую тему. Александр начал расспрашивать Машу о жизни в Петербурге, покрытии тамошних дорог, особенностях обустройства столичных карет и повозок. Петр интересовался наличием в городе публичных библиотек. Маша как ни странно на все вопросы отвечала вполне уверенно. В какой-то момент она заметила, что и Александр, и Петр оказывают ей определённые знаки внимания, что безусловно обеспокоило Ольгу. Не желая потерять доброе расположение девушек, Маша решила найти Татьяну и пообщаться с ней, поблагодарить за то, что поспособствовала ее знакомству с такой веселой компанией. Татьяну она мельком увидела в комнате соседней с бальной залой, которая была пуста. Войдя в нее, Маша обмерла. Татьяна стояла в середине комнаты, к ней на плечо склонил, будто бы обреченно голову никто иной как Матвей Пережогин. Увидев ее, молодые люди резко отпрянули друг от друга, Матвей быстрым шагом вышел из комнаты, а Татьяна, догнав выбежавшую из комнаты Машу, тихо прошептала ей умоляющим голосом: «Ты ничего не видела». Маша часто закивала и с пустыми глазами под руку с Татьяной вышла снова в бальную залу.