Поволжская сага (сочинения о Сызрани). Книга 1

Глава 12. Ярмарка

30 мая 1881 год. Базарная площадь Сызрани.

Полдень.

Ярмарки и городские гулянья издавна были частью русской культуры и истории. Они получили широкое распространение в середине 18-19 века. Ежегодно на территории России проводилось до 3000 ярмарок. Они могли быть лесными, хмелевыми, конными, степными. Но всегда в русском городе ярмарка считалась своеобразным праздником.Именно на ярмарках заключались самые выгодные и крупные торговые соглашения, ведь сюда съезжались дельцы не только из местных городов и деревень, а и заморские гости из дальних стран. Во время ярмарки для развлечения и угощения гостей и покупателей всюду продавались различные сладости, фрукты и напитки как в палатках и лотках, так и специальными разносчиками.

В Сызрани ярмарку ждали уже больше месяца. Девушки готовили свои лучшие наряды, заказанные заранее. Они непрерывно находились в мечтах о заметном месте на ярмарочной площади и неожиданной встрече своей судьбы. Мамаши рассчитывали выставить дочерей на выданье в самом выгодном свете, поэтому при посещениях портних призывали дочерей выбирать для пошива платьев консервативные фасоны и нежные цвета.  Мужчины же запасались самыми лучшими товарами, способными удивить самого требовательного покупателя. По вечерам они проводили со старшими сыновьями долгие беседы за разъяснениями торгового дела в надежде, что на ярмарке сведут их с нужными людьми. Да. В Сызрани все ждали ярмарку. Все. Кроме Матвея Пережогина. 

Молодой человек не особо любил подобные сборища, а за прошедшие пару недель так устал от изводившей его ревности Татьяны к этому лысеющему трубадуру из местного оркестра, что единственным его желанием было напиться в ближайшем кабаке и заснуть беспробудным сном на день другой в своем доме близ Кузнецкой площади. Да к тому же на мельнице отца начался ремонт одной из основных зерновых мелен, следить за которым отец поручил именно ему и под вечер Матвей буквально валился от усталости. Мало этого. Средний из братьев Стерлядкиных в прошлую среду пришел к нему с просьбой помочь в одном запутанном и опасном деле. По просьбе лица, фамилии и имени которого он не назвал, Андрей Федорович несмотря на свой, казалось бы, молодой возраст вел какое-то секретное расследование и испросил у Матвея совета по части взрывных материалов. В городе знали, что в одну из лютых зим три или четыре года назад, когда в Сызрань приехали московские горноразработчики, Матвей ездил с ними к Жигулевским горам и помогал добывать какую-то особо ценную породу, неплохо на этом заработав. После их отъезда многие кумушки по домам шептались, что вся гора после этих «московитов» была будто изрезана огромной пилой, а их мужья, смеясь, говорили, что горноразработчики при добыче камня использовали специальные взрывные устройства. Андрей по всей видимости это прекрасно помнил и явился к Матвею со странной просьбой. «Матвей Иванович, не могли бы Вы помочь мне в моем деле и прогуляться со мной пару тройку раз вдоль Средней Покровской?» Матвей удивляясь ответил: «Андрей Федорович, вряд ли Покровка может сойти за улицу для приятных прогулок, поэтому говорите яснее. Какова цель наших визитов в эту часть города с сомнительной репутацией?» Выслушав это Андрей вытянулся в струну и ответил: «Хорошо. В одном из домов Покровки, нам с Михаилом Алтуховым удалось обнаружить заседание подпольного кружка, затевающего во время ярмарки что-то неладное. Я предполагаю, что там готовятся операции по взрыву торговых лавок на ярмарке, которая пройдет в городе в конце мая или не дай бог Казанского собора. Но для того чтобы действовать дальше нам с моим «доверенным лицом» необходимо убедиться так ли все серьезно, а для этого нужно найти склад динамита или подобного ему материала. Я в этом деле ровным счетом ничего не понимаю и мне нужна Ваша помощь.» 

Вернувшись на неделю назад от прошедшего меж Стерлядкиным и Пережогиным разговора, читатель сможет увидеть, как Андрей, пришедши в условленный день в лавку к Панкратову старшему рассказал ему о найденном в Покровке доме и готовящихся беспорядках. Обсудив создавшую ситуацию мужчины решили, что прежде чем действовать необходимо выяснить что именно затевается на ярмарке. Ведь кроме мнимых подозрений у Андрея ничего не было, а тревожить императорских людей понапрасну Александру Григорьевичу не хотелось. Андрей высказал предположение о том, что неплохо было расспросить Матвея Ивановича Пережогина по этому вопросу. А Панкратов заволновался и высказал юноше что итак уж слишком много народа втянуто в эту историю. Спросив нельзя ли обойтись без среднего Пережогина и получив в обмен рассказ о московских ученых горного дела, Андрей все же получил согласие на уговор с Матвеем с условием что имя Александра Григорьевича в разговоре названо не будет.

Андрей так и поступил. Но за неделю до ярмарки не знал, как уговорить все ещё сомневающегося в их мероприятии Матвея. «Соглашайтесь, Матвей Иванович. Дело благородное. А я попытаюсь замолвить за Вас словечко перед Татьяной Васильевной», - произнес Андрей, тут же обратившемуся в слух Матвею. Он заметно оживился и вспомнив что-то из недавних городских событий снова поник и произнес: «Бесполезно. Ее снова видели в компании этого мнимого музыканта.» Разговор этот проходил у дома Пережогина, во дворе которого росло несколько разросшихся и уже плодоносящих каштанов. Несколько плотных ореховидных плодов упали на землю и Матвей, произнося свою обреченную речь, с силой раздавил лежавшие под ногами ягоды. «Матвей Иванович, я все равно настаиваю, чтобы Вы приняли участие в нашей затее. Может хотя бы отвлечетесь от своих невеселых мыслей и как видно планов изувечить несчастного оркестранта», - сказал с улыбкой Андрей. Они с Матвей рассмеялись, тот согласился и вот уже неделю они вдвоем рыскали по улицам Покровки ища следы подозрительных складов. Правда пару дней Матвей ходил и вовсе один, отпуская Андрея к любимой девушке, так как видел, что средний Стерлядкин явно скучает по скромной и юной Маше Панкратовой, интерес к которой в городе мог заметить даже самый последний глупец. Втайне Матвей завидовал открытым отношениям своего младшего товарища, бегущего каждый вечер в городской сад, но все равно подшучивал над ним: «Да неужто сиреневые кусты еще остались в Козьем саду. Я-то думал все они маленькими порциями перекочевали на подоконник к Марии Александровне.» Ничуть не смущаясь и даже гордясь своими чувствами к Маше, Андрей, пожав новоиспеченному другу руку, благодарил его за предоставленное время и мчался на прогулку с любимой. Но все же несмотря на усилия молодых людей никакой склад им обнаружить не удалось и осталось только ждать самой ярмарки и молиться чтобы ничего страшного на ней не произошло.