Поющие во Тьме

Глава 3. Oculi mortis

Глава 3

Oculi mortis

«Кровавый Рогул – величайший из древних Токра – оставил своим собратьям в наследство тайную технику. Сие – три устрашающих двеомера, основа техники Этратиус, снискавшая Покинутым славу Высших Кровопийц. Глаза Рогула – третья ступень, Когти Рогула – вторая ступень, Удар Рогула – первая ступень»

Тёмный Менестрель, «Огонь и Хаос»

Десятки, нет, сотни различных запахов кружили над младенцем, вынуждая его принюхиваться и морщить крохотный носик. Он ещё не догадывался, что никто из людей, окружавших его, не чувствует их. С самого первого дня жизни, когда зрение ещё не сформировалось, запахи стали для него нормой, первым откровением реальности. Вот и сейчас, младенец распознал нежный запах Милы, когда девушка только находилась на пороге комнаты.

— Как наши дела, малыш? — весело защебетала фрейлина.

Малыш беззвучно рассмеялся и протянул к Миле крохотные ручонки. Девушка подхватила его и закружила по комнате. Вскоре она ощутила головокружение и, хотя маленький принц требовал продолжения, положила его в кроватку.

— Дай мне немного отдохнуть, малыш, — рассмеялась она и села подле него.

Удивительное дело, но ребёнок как будто понял слова фрейлины и успокоился. Мила, впрочем, не удивилась. Она давно подметила феноменальные способности младенца. В его кристально чистых глазах цвета морской волны фрейлина частенько замечала то осмысленное выражение, которое отличает разумное существо от животного. Он словно всё понимал, только не мог выразить свои чувства словами.

В этот момент Деймос почуял два новых запаха. Первый принадлежал его отцу, угрюмому мужчине, который лишь дважды брал его на руки, всегда с сильным чувством тревоги. Второй запах был незнаком Деймосу. Но уже через несколько секунд он сделал вывод, что это женщина, другими словами — та разновидность людей, к которой принадлежали его мама, Мила и служанки, убирающие комнату ребёнка по несколько раз на день. Уже сейчас, в неполные семь месяцев жизни, Деймос имел представление о разделении полов, пусть только и на основе запахов.

Поначалу малыш ощутил радость по этому поводу. Как же иначе, ведь все женщины, которые приходили к нему, будь то Мила, или служанки, — все они выражали ребёнку свои симпатии и любовь. Однако в следующее мгновение Деймос ощутил раздражение, волной поднимающееся из груди. В глазах принца вспыхнули и погасли злобные огоньки. Реакция на незнакомую женщину удивила даже его самого.

Мила не знала до последнего о скором приходе графа. Лишь когда скрипнула дверь, девушка поняла, что у принца посетители. Ксеноф и Вальмонда прошли в комнату, и граф недовольно посмотрел на неё.

— Герцогиня, — сказал он, повернувшись к Вальмонде, — это Мила. Она была фрейлиной у моей супруги, а сейчас стала нянькой для Деймоса. Мила, мы с госпожой пришли навестить моего сына. Будь так любезна, оставь нас.

Девушка сделала неуклюжий реверанс и поспешила покинуть комнату. На прощание она подмигнула малышу, но так, чтобы граф не заметил.

— Какой красивый младенец, — всплеснула руками Вальмонда, подойдя к колыбели. — Ксеноф, твой сын просто милашка.

— Не мне об этом судить, — улыбнулся граф. — В любом случае я считаю, что для мужчины главные достоинства — это сила и мужество, а красота — достояние женщин. И ты наглядное тому подтверждение, Валь.

Герцогиня рассмеялась, обнажив два ряда белоснежных зубов. Единственное, что немного портило впечатление, был их размер. Зубы Вальмонды были несколько крупнее, чем полагалось, однако со временем Ксеноф перестал замечать этот недостаток.

— Бессовестный льстец. Прекрати. Я же знаю, что ты говоришь это только для того, чтобы вскружить мне голову.

— И вовсе нет, — граф скорчил обиженную гримасу. — Ты очень красивая женщина, Валь. Скажу больше, ты напоминаешь мне…

Ксеноф резко замолчал, когда сообразил, что чуть было не проболтался. Вальмонда пытливо взглянула на графа, надеясь проникнуть в его мысли.

— Я похожа на Эйвил? — спросила герцогиня. — Ты это хотел сказать?

Ксеноф замялся. Он стеснялся признаться в этом даже самому себе.

— Ну, да, — через секунду выдохнул он, — это правда. Извини.

— За что же? — удивилась Вальмонда. — Эйвил была твоей женой. Я знаю, как сильно ты её любил. И то, что я чем-то напоминаю тебе её, это комплимент, за который не нужно извиняться.

Внезапно из колыбели раздалось недовольное сопение. Это принц почувствовал, что о нём забыли, и решил исправить такое неестественное положение вещей.

— Можно я подержу его на руках, Ксеноф? — герцогиня склонилась над Деймосом.

— Конечно. Только будь осторожна, — в голосе графа прозвучали тревожные нотки, но Вальмонда не обратила на них внимания. В конце концов, разве могла она знать о последних событиях, произошедших в замке.

Неуклюжим движением благородная дама достала Деймоса из кроватки и прижала к своей груди. Её холодные руки стиснули малыша так, что тот запищал от удушья.

— Ой, извини, малыш, — воскликнула герцогиня.

В её голосе слышались нежность и участие, но Деймос мгновенно разоблачил красотку. Несмотря на внешнюю доброжелательность, запах герцогини сгустился, а пространство вокруг неё наполнилось особыми флюидами радости. И Деймос понял, что она нарочно причинила ему боль, хотя и не знал почему. А всё было просто — Вальмонда с первого взгляда почувствовала неприязнь к сыну покойной соперницы.