Позолота вся сотрется - 2.

Глава первая. Пауки любят жару.

- Ну вот, мы и прибыли, леди Николь! – голос  мистера Чана, звучал как всегда ровно и без эмоций.

Он протянул мне руку помогая выбраться из автомобиля. Пока я разминала ноги, которые затекли от долгой  поездки,  мой спутник успел расплатиться с таксистом.

Тускло-желтый, изрядно потрепанный жизнью, пыльный автомобиль, лихо развернулся на узкой дороге.  Мелкие камешки брызнули из-под  его колес, когда поспешно рванул прочь.

Я огляделась кругом.  По краям узкой дороги, которая стремилась вверх, росли чахлые, молодые деревца.  Их нестройный ряд обрывался наверху высокого холма, на котором, черной и неприветливой птицей возвышался недружелюбно нахохлившийся большой, двухэтажный особняк. За холмом  сиял мокрым сапфиром океан.

Солнце палило нещадно. Подъем был крутым и уже через насколько минут небольшой саквояж в моих руках, весил, как сундук набитый золотом. Ветер, который дул  со стороны океана, игрался с моими непривычно короткими волосами. Прохладной рыбешкой гладил щеки, принося облегчение.

Волосы мне пришлось обрезать еще на корабле. Однажды я стояла на палубе и любовалась закатом вместе с другими пассажирами. Такой же прохладный, приятный ветер  гладил меня по лицу.  Красиво развивал подолы платьев у дам и норовил сорвать шляпы у мужчин. Внезапно из ласкового ветерка  он превратился в злобный ветрище. Полетели за борт шляпы и котелки сорванные с голов мужчин, неприлично высоко задрались подолы платьев у женщин. Затрепетали испуганно паруса. Моя соломенная шляпка, составила компанию своим товаркам, запрыгав по волнам. Длинные волосы взметнулись  и оказались в безнадежных объятиях со стальным тросом.

Когда маленькие  ножницы, которые мистер Чан извлек из своего дорожного набора , щелкали у меня над ухом, освобождая из невольного плена, я вдруг вспомнила Анабель и мышей в ее рыжих локонах. Лишний раз, я убедилась в том, что Анабель,  не зря гордилась своей сильной магией. Ее проклятия вернулись ко мне, лишив волос.

Как бы там не было, но я оказалась обладательницей короткой и модной стрижки. Но глядя на себя в зеркало и слушая хвалебные оды местного парикмахера, который едва стоял на ногах толи от качки, толи от лишнего стаканчика виски принятого с утра, мне невыносимо хотелось плакать. Я вздыхала два дня по утраченной, шелковой красе, а потом привыкла. Даже призналась себе, что короткие, густые волосы  несомненно мне идут, делая меня похожей на юную школьницу. К тому же уход за короткой стрижкой был значительно проще.

Я так сильно задумалась, что не заметила, как  мы почти пришли. Мистер Чан открыл тяжелую, чугунную калитку пропуская меня вперед.

Оказавшись на территории дома, я с любопытством смотрела по сторонам. Цветники с незнакомыми и яркими растениями. Красные кирпичные дорожки. Подстриженные словно дрессированные пудели кусты. В глубине большого двора, прямо на зеленом газоне стоял темно-вишневый, солидный автомобиль. Его старательно поливал из черного, змеевидного шланга молодой,  высокий мужчина. Заметив нас, он отбросил шланг в цветник и поспешил нам навстречу, сильно прихрамывая на правую ногу.

- Мистер Чан, мой господин давно уже вас ожидает! – его голос был неприятно гнусав, в нем чувствовалось притворная любезность.

Мужчина перевел взгляд своих черных, маслянисто  блестящих глаз на меня, в них явно плескалось любопытство. Он улыбнулся мне одним ртом, обнажив острые и хищные зубки, блеснувшие из-под  вывернутых, толстых и слишком красных губ.

Я невольно поежилась. Почему-то на мгновенье представила себе, как острые иголочки зубов впиваются мне в шею. Мой мимолетный страх не ускользнул от внимания мужчины. Ноздри его тонкого носа шевельнулись как у гончей, почуявшей кроличью нору.

- Оскар! - сердитый голос  мистера Чана, был подобен свистящему взмаху кнута, заставляя хромоного Оскара, вздрогнуть и виновато согнуть спину. - Заберешь наши вещи, там внизу у тропы, а сейчас будь любезен проводи меня и леди Николь, к своему  хозяину.

Оскар закивал головой, как болванчик, угодливо улыбнулся красными губами мистеру Чану, блеснув еще раз своими акульими зубками.

После жары, которая мучала нас всю дорогу, прохлада толстых, каменных стен дома была желанной.

Внутри особняк не казался таким мрачным как снаружи. Очевидно благодаря лучам яркого  солнца, которые желтым,  расплавленным маслом заливали огромные и почти полупустые комнаты. Они сменяли одна другую, ничем особо не отличаясь, а мы все шли и шли вслед за хромым Оскаром.

Наконец,  мужчина остановился перед  высокими, стеклянными дверями. Замешкался на минуту, а затем резко их распахнул. От дверей на меня пахнуло жарой и влагой, которая пахла дешевыми духами. Этот запах источали сотни и сотни цветущих орхидей. Я застыла на пороге, пораженная развернувшейся передо  мной картиной.

Под высоким, прозрачным куполом буйствовали настоящие джунгли. Хищные лианы старательно карабкались вверх, к яркому солнцу за стеклянным куполом, старались добраться до него, отпихивая друг друга, затеняя собой помещение. Сотней нежнейших оттенков красовались орхидеи, весело журчал веселый фонтанчик посредине выложенного светлым мрамором зала.

Неподвижная фигура старика в инвалидном кресле, казалась неживой и вылепленной из воска. Я даже невольно вздрогнула, когда мужчина повернул к нам голову. Его глаза немного выцвели, но не утратили манящей и загадочной пронзительности. Лицо было бесстрастным и неподвижным, как у древнего сфинкса. В одном из ушей, в массивной мочке блестела, покачивалась  круглая серьга. Желтовато-бледные но еще очень крепкие руки с длинными ногтями похожими на очень ухоженные когти, лежали на теплом, клетчатом пледе, который накрыл его ноги. Старик, сидящий посредине душных джунглей, был похож на теплолюбивого, тропического паука.

Он смотрел на меня, не отрываясь, тяжелым взглядом человека, который привык отдавать приказы. Молчание затягивалось. Безмолвствовал за моей спиной мистер Чан. Застыла неподвижной статуей я. Давил тяжелым взглядом странный старик. Лишь веселый фонтанчик, пел свою нескончаемую песенку.