Позор Цитадели

Позор Цитадели

                Целитель Флавий был позорищем всей Цитадели Целителей. Он был настолько отвратителен, что даже наставник Флавия, обучивший его всему, чему можно было научить, Мартин, отрекся от него:

-Я знать не желаю этого человека. Он опозорил всю суть целительства, всю суть мироздания, чистоты и добродетели.

                И другие наставники сочувственно покивали головами, а после ухода Мартина из Общей Залы, перестали сдерживаться и изображать сочувствие.

-Так ему и надо! Будет знать, как выступать и хорохориться! – заявил Светлейший Целитель,  гордившийся своим милосердием.

-А я еще давно говорил, что у Флавия дурное сердце! Дурное сердце! – пылко вторил ему Целитель Обыкновенный, гордившийся более всего тем, что он умеет смотреть в людские умы.

                Но тут вернулся Мартин, забывший в Общей Зале свой плащ, и все разговоры смолкли, и опять целители скорбно вздохнули, сочувствуя горю своего соратника.

                А Мартину не было легче от этого сочувствия. Флавий, опозоривший свою Цитадель и все целительское искусство, как назло, был самым располагающим к магии учеником. Он был одаренным сверх меры и схватывал все на лету, трудолюбие отличало его среди прочих учеников Цитадели и никогда Флавий не проявлял никакого попустительства или лени, нерасторопности, неаккуратности-  образец среди всех учеников, гордость…

                А ныне позор!

                Нет, если подумать, то на каждом целителе есть грех. Во-первых, не всегда нужен целитель. Исцелить можно того, кто еще подлежит жизни, а если смерть уж объяла тело, то остается только облегчить последние муки и проводить страдальца в последний путь. Во-вторых, то не целитель – это не значит ангел. Целитель не бог, не святой…

                Но почему Флавий выставил этот факт перед всеми, обнажил бесстыдно и мерзко?

                Грех Флавия был в том, что он торговал ядами. Грех ли? Каждый целитель, под склон лет, став циничным человеком, решает подзаработать. Даже если деньги будут пущены на благо! Но они нужны.

                Чтобы лечить тех, кто не может позволить себе снадобья, коренья и покой во время болезни, приходится где-то включать жажду наживы. Но Флавию не понадобилась склонность лет, а циничность у него была, похоже, от рождения своя. Он торговал ядами так открыто, словно речь шла о пустяках, об обычной товаре, а не о смерти.

                И это бросало тень на Мартина среди всей Цитадели.

                Не сразу произошло это разделение между наставником и учеником. Мартин, заметив какие-то изменения и задумчивость, более глубокую, чем раньше, поспешил выяснить причину.  Он подозревал, что причина – юность лет ученика, только и всего. Любовь! А как иначе?

                И внутренне готовился уже к пылкой речи о том, что целитель должен всецело отдаться своему долгу, но Флавий удивил его по-настоящему, хотя Мартин и считал, что нет на свете чуда, что может его удивить.

-Целители торгуют смертью, - начал Флавий. – Они, призванные защищать здоровье и жизнь, продают яды.

-Ну…им нужны деньги, чтобы потом за эти деньги купить ингредиенты для спасения жизни, - разговор выходил еще более неловким, чем представлялось то Мартину. Уж лучше речь шла бы о любви!

-Это подлость. Подлость по отношению к самой сути целительства, - Флавий был безутешен. – Ты говорил, что целители – образцы добродетели, что они не имеют никаких разделений между крестьянами и дворянами, горожанами и торговцами, что главная наша задача – беречь!

-Чтобы беречь одних, нужно наживаться на других. Те люди, что покупают яды…они все равно найдут, как убить своего врага. Они найдут наемников, найдут другие яды. Но наши – самые качественные. Мы знаем, как убить, и можем быть милосердными в смерти. Если мы не будем торговать ядом, мы не сможем…

-Спасая одних – убиваем других?

-Убивая одних, спасаем других, - поправил Мартин.

С ним никто и никогда не вел подобной беседы и он помнил свое разочарование, когда сам увидел, как к его блестящему другу, лучшему среди целителей, воровато оглядываясь, подходили слуги, как бы невзначай заводили разговор…мгновение, и вот, блестит в руке тонкий флакон. Еще мгновение – блеск монетки. И все разошлись. И ничего не было.

-Это сложно понять, мой юный ученик, - Мартин помолчал немного, давая время Флавию опомниться. – Но однажды…

-Я понял, - перебил Флавий неожиданно жестко. – Я все понял.

                Больше он не заговаривал о ядах. С той поры он вообще много молчал, и отвечал совсем неохотно. Тяжелые думы теснили ему грудь.

                А в одно утро Флавий просто пропал. Сбежал из своих покоев, бросился куда-то наобум, не застелив даже кровати и прихватив лишь тяжелый кожаный блокнот с некоторыми своими заметками.

                Напрасно искала Цитадель пропажу! Напрасно скорбели целители, придумывая, куда бы мог отправиться мятежный ученик. Потом Светлейший Целитель сказал:

-Наверняка – погиб! Или скитается. Будет ему наука.

                А потом пришла дурная весть.

***

                Как Флавий поднялся, как стал из никому неизвестного целителя известным торговцем ядами, как и почему перестал скрываться от короны, открыто нарекая свою обширную лавку позолоченной вывеской «Яды» - знает один только бог.

                Мартин же, отчаявшийся от потери своего лучшего ученика, скорбящий от утраты той единственной надежды – воплотить несвершенные мечты свои в чужой одаренной молодости, не соотносил слухи о каком-то торговце, каких-то ядах в столице и своего ученика. Это были разные вселенные. Разные проявления. Как можно было дойти мыслями до такого чудовищного сплетения?!

                Это ведь был его, Мартина, ученик!

                А потом начались массовые обращения с отравлениями в Цитадель Целителей. Из десяти заявленных жертв, в лучшем случае, удавалось спасти двух человек. Яд был разным – быстрым и медленным, яд, от которого по телу проливалась агония, выворачивая человека наизнанку и яд, который погружал жертву в блаженство.