Прах земной

Прах земной

–Что в замысле твоём? – голос Люцифера вроде бы почтительный, но Владыка чувствует нечто большее за этим почтением, и это ему совсем не нравится.

Среди всего сотворённого мира, среди чудовищ, порождённых первичных хаосом, ничто: ни ужасные циклопы, ни шипастые рыбины и драконы не тревожили Владыку так, как тревожил его им же сотворённый ангел. И вроде бы не повинишь его – создан он был так, как и все, сплетён из мысли великой, а дальше обликом награждён. Создавался как все, а как все не стал…

Владыка, конечно, поощрял индивидуальность своих созданий, но не до такой степени. Люцифер задавал слишком много вопросов, слишком много смотрел по сторонам и первый закрыл своё сознание от Владыки. Тот мог, без сомнений, приказ отдать раскрыть свои мысли, но это было бы началом открытой вражды, а этого Владыка не желал, он ещё верил в то, что такой способный ангел как Люцифер, изменится в нужную сторону.

Но давить на него не желал. У Люцифера оказался непростой характер, которого Владыка не задумывал.

Владыка не знал, как себя вести с Люцифером – он то видел в нём своего первого помощника и привлекал его ближе к трону, но долго не мог вынести его взгляда и откровенных вопросов о смысле всего созданного, и тогда пугался, отдалял Люцифера, делал вид, что нет его совсем. Но Люцифер не огорчался. Он не искал общества Владыки, не молил о пощаде, он просто долго беседовал с другими ангелами, и обрывки этих бесед достигали ушей Владыки.

Развязывать открытую враждебность Владыка не мог. Вернее, мог, но понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и вскоре, томимый слухами об этих беседах Люцифера с другими, заново привлекал его к себе, надеясь, что тот сменит свою непокорность на такое же сильное рвение.

Сейчас был тот самый момент, когда Владыка ещё держал Люцифера подле себя, но опять тяготился им. В уме его зрел давний замысел, дерзкая мысль, явленная тихой мелодией, мимолётным видением…

–В моём? – переспрашивает Владыка и спохватывается, – я думаю о всеобщей роли света, Люцифер.

–В главном замысле, – уточняет Люцифер спокойно.

Он почему-то никак не может принять, что главный замысел непостижим.

–Он непостижим вами, – напоминает Владыка, отводя взгляд. Ему кажется, что Люцифер угадает рано или поздно, что замысел Владыка не открывает не из-за гордыни, а из-за того, что этот замысел и ему-то неизвестен.

–Так чем ты занят? – Люцифер и не ждал иного ответа.

Владыка смотрит на свои руки. Мысль, терзавшая его, смягчилась, он впервые за долгое время отвлёкся от неё и теперь с изумлением мог видеть, как грязные его руки…

Покрытые прахом земным.

–Человека.

–Кого? – удивляется Люцифер, и удивление его искреннее, светлое.

–Человека,– улыбается Владыка.

***

Мысли скользят, мысли терзают, мысли не дают Владыке спать. Но он не торопится с исполнением. За всё время пришлось понять – спешка вредна. В этот раз Владыка хочет всё продумать, продумать путь человека, его явление, его образ…

Мысли скользят, но он упорно выдерживает срок. Пусть замысел созреет.

А потом – удар за ударом, и отсрочка, прежде взятая на масштабное планирование, становится необходимостью, вот только планирования не выходит, и мысли становятся другими.

Сначала жалуются на Люцифера ангелы:

–Он сбивает с пути. Он говорит ужасные вещи. Он говорит о том, что Ты, Владыка, готовишь нас в рабство человеку.

Владыка хмурится. Он не задумывал рабства, он задумывал братства. По его мысли люди и ангелы должны были жить в мире и согласии. В одной бесконечной гармонии. Для чего Люцифер так извращает его мысли? Откуда взял они их?

Владыка разубеждал ангелов. Но мысль его, занятая прежде Человеком, сменила направление. Теперь он думал о том, как Люцифер может далеко зайти, если так боится появления Человека, если внушает ангелам мысль о рабстве?

Но это ещё первый настоящий удар. Он болезненный, но ещё можно стерпеть.

«Надо поговорить с Люцифером!» – решает Владыка, оправляясь от этого первого потрясения.

Ему становится легче. Да, конечно, надо поговорить с Люцифером, объяснить ему про братство ангела и человека, рассказать про то, что Люцифер создан для абсолютного света и просвещения.

***

Мысли…мысли. Где вы, мятежные?

–Ты создал нас, чтобы мы им служили?! – удар второй. Разговора не выходит. Утеряно мгновение, когда словом и беседой можно было бы решить подозрение. Люцифер насмехается. Люцифер твёрд.

Ведь если Владыка пришёл к нему, значит, Люцифер уже победил? Так? не было дано и одного сражения, но Владыка уже уговаривает Люцифера, значит, Люцифер сильнее.

И это значит также то, что Люцифер уже не остановится.

–Я явлю вам братьев. Вы будете вести их к свету!

–К тебе, – поправляет Люцифер. – Ты хочешь, чтобы все они шли к тебе. Так стадо идёт на забив.

Владыка цепенеет от бешенства, но длится это лишь миг. В следующий слова находят выход:

–Люцифер! Ты зарвался! Ты – негодный мальчишка, твои амбиции губят тебя. Ты не видишь мира…

–А ты его не знаешь. Создаёшь и живёшь в стороне, – впервые Люцифер перебивает Владыку. – Волки идут за вожаком. Львы идут за тем, кто сильнее. Но все они неразумны. А ты хочешь создать разумное существо и также, словно оно неразумное, вести за собою? Интересно, а им ты скажешь про замысел? Или снова объявишь его непостижимым? Или и вовсе промолчишь, заменив все объяснения словами «надо» и «моя воля»?

Люцифер говорит страшные, совершенно несправедливые вещи, но Владыка ему не возражает. Он видит всё то, что прежде скрывал Люцифер. Видит его жажду власти, видит гордыню, видит ненависть – бескрайнюю, как Океан Хаоса, из которого явился мир.

Владыка не разубеждает. Он пытается понять, как не заметил всего этого в Люцифере. Ведь были же, были признаки раньше?

Были. Владыка предпочёл их не замечать. Теперь получал итог. И бесполезна тут ссора, и напрасны здесь объяснения – Люцифер их не будет слушать. Он хочет воевать.