Правая перчатка призрака

14. Навсегда

Стресс выстрелил своими невидимыми стрелами. Грипп свалил нас с мамой. Сразу. На следующий день. Маме вызывали скорую помощь. Я так переволновалась. Перестала спать. Ивовая веточка по ночам была со мной.

Лежала на полу, растянувшись в какой-то, незнакомой мне длинной и белой рубашке. Её волосы выглядели взъерошенными и родными.

Каждую ночь я сидела около неё рядом и держала свою ладонь над её непослушными завитушками. Ивовая веточка молчала. Словно спала. Возможно, так, она подсказывала, что лучше спать и  мне, но когда ещё я видела её так долго?

Нет, я сидела в кромешной тьме и охраняла сон.  Сон призрака. Никто не заметил, что я не высыпалась. Лишь я трогала круги под глазами и кашляла так, что цветы на окне просыпались.

Неделю болело горло. Так сильно, что я только молчала и мотала головой  вперёд и вниз. Либо по сторонам, ― в качестве ответов на вопросы.

Замотанная в шарф, компрессы и плед, с пламенным лицом я продолжала вести дневник. У меня моторная память. Пишу и запоминаю. Мнемозина поцеловала меня в руку ― правую. Я правша.

Никакой речи о крёстном и быть не могло. Думаю, мама и заболела сразу, так как расстроилась из-за того, что они сказали мне правду. Я рвалась в бассейн, меня естественно не пускали. Поэтому сидела на кухне и смотрела в майское, чистое стекло, ― ждала ласточек. Они всегда живут под нашей крышей и летают мимо окон со скоростью света. Влюблена в их полёты.

Папа дежурил около мамы с градусником, лекарствами и морской водой в прозрачной вазочке. Со мной была бабушка Анна. Она выбирала в магазине лучшие апельсины и грейпфруты. Приносила мне, меняла компрессы и оставляла лекарства по часам.

Маме скоро стало лучше, и она вышла на работу. На меня напали осложнения. Приписали уколы и физ.кабинет. Участковый врач называла меня ангелом.

― Слышишь меня, ангел? Только постельный режим, уколы и обязательно  ― электрофорез.

Мысли, обитающие в моей голове, оказались самыми разными. Я с восторгом думала, что крёстный  ―  мой отец, но мне было жаль  папу.

Он так заботился обо мне! Бабушка Анна шепнула мне, что крёстный  ― первый муж мамы, а из-за чего они расстались, я не знала, да и не хотела знать. Главное, мы с крёстным ― родные и любящие друг друга люди.

Ведь он всегда так помогал мне! Его волновала каждая моя мысль, любая оценка в школе. Он радовался всему. Каждое мгновение гордился мной, а я им. С самого раннего детства крёстный старался быть рядом со мной, и я видела, он любит меня. Теперь понимаю, почему папа всегда так смотрел на нас с крёстным. Этот странный взгляд, объединяющий нас с крёстным и разъединяющий с папой. Крёстный больше так и не женился. Он любил маму, раз так бережно заботился обо мне и заботится до сих пор. У всей это новизны, открывшейся мне, есть другая печальная сторона. Имя её  ― Ивовая веточка.

Первая бабушка, которая не являлась моей бабушкой,  на самом деле любила меня по-особому. Она видела моё становление, следила за развитием странных, мистических способностей и продолжала любить меня до самой смерти. Приходит и после.

Почему она так относилась ко мне? Ивовая веточка была и остаётся мне лучшей подругой, родным человеком. Я люблю её всей душой, все моим чародейным смыслом!

Чтобы меньше думать о трагедиях я обратилась к книгам. Жизнь Бенвенуто Челлини поразила гениальным мастерством, запрятанным  в будни человека. Читая воспоминания об Эмиле Верхарне, Стефана Цвейга я плакала. И он попал под поезд. Вечный ребёнок, человек с внешностью принца, бродивший по цветущим лугам своей юности и сказочности.

А Марселина Деборд – Вальмор ― прекрасная и великая французская поэтесса?  Чувствительная, нежная, печальная. Читая книги, я выплакала столько слёз, сколько не могло храниться в моих глазах.

В своей комнате я смастерила себе уютное гнёздышко на миниатюрном диванчике у противоположной стены, за креслом-качалкой. Справа от себя положила свёрнутый плед, а слева поставила диванную подушку, чтобы не дуло из огромного светлого окна. Здесь, на этом месте, я чувствовала себя спасённой от тревог. Могла подолгу наблюдать за растениями в горшках, пытаясь увлечь себя трепетом их зелёных листьев и нежных лепестков цветов. Надела длинную винтажную рубашку с кружевом. Важно выздоравливать скорее, чтобы успеть до новых консультаций ― подготовке к экзаменам в монастырской школе.

В стекло окна стучался солнечный свет. Он, то и дело, пробегал по комнате, догоняя мой бледный взор. Я могла смотреть на него так долго, что рябило в глазах. Так любила солнце утром и днём! Восхищалась и луной. Луна, как и я, видит много призрачных существ и хранила эти тайны за звёздами. На фоне луны птицы кажутся близкими, а деревья ― более высокими. Она  ― корона ночного неба. Корона неописуемой красоты. Её бледный, таинственный свет радует душу, когда созерцаешь его снова и снова. Навсегда лунный свет остаётся в самой тебе, потому что ты понимаешь его. Луна такая же непокорённая, дикая свободная. Особая. Харизматичная. В неё влюблены все, кто заметил её однажды на небосклоне.

Все кто разговаривает с ней, подобно мне. Кто доверяет свои бесконечные, тёплые тайны.

Луна очерчивает свой круг, словно напоминая нам, что мы вечны и родились, чтобы доказать самим себе, ― можем любить. Чувствовать мир. Жить. Идти вперёд. Верить в себя.