Правая перчатка призрака

19. Сердце крёстного

Мама отменила поездку домой, и мы отправились искать дом. Папа убедил нас, что дом расположен неподалёку от  берега реки и объяснил, как до него добраться. Он позвонил экономке, попросил  прийти, всё показать и познакомиться с нами.

Сначала мы добирались на трамвае, а затем пересели  в  автобус. Словно двухэтажный, до того высокий. Я назвала его Виноградное солнце. Он зелёный, а окна дарят ему прозрачность, ― сияющую, золотую прозрачность, сквозь которую бежит свет.

Вышли на остановке у лесополосы и свернули к деревьям. Тучи закрыли солнце, и оно будто захромало  в порывах тёплого ветра. Удивительное чувство, словно возвращаешься домой ― туда, где ждёт  невидимый крёстный. Я была уверена, что он ожидает меня там, потому что рядом с нами призрака не было.

Спешила увидеть этот дом, чтобы оказаться  рядом с его следами, шорохами, мыслями. Почему он купил этот дом для меня? Как догадался, что  поступлю в университет? Неужели ведал заранее обо всём, что произойдёт?

Все эти вопросы занимали меня, пока мы шли по песчаной дорожке с небольшого склона. Дорожка узкая, светлая, усыпанная разноцветными камешками.

Деревья остались позади, когда перед глазами возникло поле. Именно возникло, золотым пространством, напоминающим мёд на фарфоровом блюдце. Осталось пройти через него, вдоль зелёных ростков. Там, через поле, на небольшой возвышенности виднелись кусты и деревья, между которыми проглядывали белёные стены. Слева много домов, но только вокруг одного из них, играет под небом такой сильный, великолепный сад. Мы направились по тропинке, где уже до нас привычно ходили люди.

Поле. Оно сливается с небом  похожими мыслями. Упорядоченные ростки оживляли всё видимое пространство, делая его чистым и удивительным. Тусклая земля гордилась жизнью, которая начинается здесь и нигде не заканчивается. Собранные ветра, казалось, довольны всем, что видят, сквозь что витают: невидимо, истинно и бесследно.

Одержимые порывы ветра, пробегающие под небом, сталкиваются над полем, садом, холмами  и разлетаются прохладными, дикими призраками. Шла за мамой и видела их. Чувствовала, как становимся важными лучами красоты близкого поля под бескрайним, переменчивым небом.

Дом белый, двухэтажный. Рамы окон на этажах отличаются друг от друга. На первом этаже ― голубоватые. На втором этаже и на чердаке  ― розовые.

Дом окружает, единственный в своём роде, зелёный сад, а в нём цветы искрами: красные, золотые, белые, синие, оранжевые и розовые.

Там, в саду, словно перемешалось счастье, на которое, со своей почтенной высоты взирают деревья, да пышные и дородные кусты шиповника.

Мы свернули направо и увидели дверь цвета корицы. Только поднялись по точёным, деревянным ступеням крыльца, как дверь приоткрылась, и перед нами появилась женщина ― экономка, лет пятидесяти, ― огромная, словно вековой дуб. Она показалась мне очень красивой и светлой. Выше меня сантиметров на тридцать. Женщина улыбнулась, и аккуратные белые зубки блеснули в лучах послеобеденного солнца. Большая голова на широких плечах переходила в крупное тело, от которого пахло чистыми скатертями и кулинарными изысками. Пухлые щёки, открытые миру большие, голубые глаза, тихий нос и рот, знающий красивые слова.

― Нина Ивановна, ― произнесла она, улыбаясь так приятно, точно вернулся полдень, когда солнце ― белое и чудесное.

― Анна, ― сказала я, слушая, как мама называет своё имя и ставит сумки на пол широкого, гостеприимного коридора. Там, прямо на стене прихожей прибита табличка с цитатой. Постойте! Я подошла ближе, чтобы прочитать имя автора ― знакомых, очень знакомых слов. Спустя мгновение, всплеснула руками, чем удивила экономку.

― Вам известна эта писательница?  ― поинтересовалась Нина Ивановна.

― Конечно! Как сюда попала эта дощечка? Она же проживала очень далеко отсюда! ― воскликнула я.

― Перестань задавать странные вопросы, ― попросила меня мама. ― Мы же только приехали! Не пугай Нину Ивановну своими закавыками.

― Нет, что Вы! ― воскликнула Нина Ивановна. ― Меня радуют и вопросы, и любовь к книгам. Писательница, о которой речь, однажды, лишь однажды приезжала сюда, и ей подарили этот дом.

Я застыла в полном изумлении: пол у меня под ногами принадлежал ей! Той, кем когда-то я была!

― А почему этот дом выставили на продажу? ― спросила мама, пытаясь понять, как крёстному удалось его купить. Если маму волновал вопрос: «как крёстный купил этот дом?» ― то меня интересовало, почему он купил его для меня? Он же думал, как вся моя семья, что я поступлю, и буду жить на съёмном жилье. Но купить мне дом писательницы, которая к тому же, сто лет назад родилась мной…

Разве он знал об этом? Ведь он подарил мне саму себя, живущую и творившую много лет назад. Очевидно, одно ― крёстный хотел, чтобы я писала.

По четырём комнатам бегало солнце. Но оно не могло свободно беседовать с занавесками, потому что с ними танцевал ветер, громыхая розовыми ставнями и замирая от вездесущего великолепия.

Там я радовалась волной птицей и если бы была другой, могла бы занимать большее место в гнёздышке, но предпочла скромное и уютное.

Комната, которую я выбрала, была рядом с той, где в ***8 году останавливалась знаменитая писательница.

Множество свечей горело в люстрах огромного зала, где я могла сидеть у окошка и любоваться садом. Но всё остальное время жила в меньшей, белой комнате, любимой птицами.