Правая перчатка призрака

21. Знакомство

«Крёстный не думал, что мне расскажут. А я узнала раньше и теперь люблю его  больше», ― записала я в дневнике в начале первого курса.

Учёба на факультете Парапсихологии напоминала мне двадцать пятую симфонию В. Моцарта, первую её часть. Солнце ворвалось в мою жизнь, превращая её  в бесчисленное множество золотых крупинок, былинок, звёзд, шагов, истин. Я поняла: могу радоваться, могу писать о своей жизни.

Стихи, созданные мной в то время, похожи на идиллические полотна, где главными героями выглядят: птицы, волны, самоцветы, чистые листы, невидимые черепашки на берегу. Писала с упорством, с правильным упорством, а это значит, ― находила время для учёбы в первую очередь.

Сундук с письмами крёстного открывала только по вечерам. И он уже не казался мне  таким тяжёлым ― наполненным.

Письма ― драгоценные письма моего отца я прочитала в несколько дней и узнала то, о чём не ведала прежде: мой папа был композитором ― импрессионистом. Там же, в сундуке покоились диски с его музыкой и когда впервые услышала, ― нырнула в написанное им, ― стала гордиться своим отцом ещё больше.

Мама переживала  и просила меня не говорить о нём, а я и не говорила.

Но слушала шедевры, которые он написал, пребывая в полном восторге. Мой папа ― композитор, импрессионист! Мой папа  ― последователь Дебюсси, Равеля! Он так ценил их креативность! Папа жив. Навек поселился он  в своей музыке.

«Белая луна», «Сотканные слова», «Любимое дитя», «Бабочки на ветру», «Ладони солнца»  и далее, ― перечень написанных композиций звучит окрылённым счастьем, неистовым светом, пониманием всех тонкостей мгновения.

Из писем узнала, что дедушка ― отец моего отца ― предсказывал будущее по звёздам, а бабушка ― мама отца ― ухаживала за больными людьми, и её называли подобной ангелам. Бабушка   ― скромная и немногословная. Говорила мудрые слова так неожиданно, что люди записывали их.

Крёстный  ― единственный ребёнок в семье и сожалеет, что я могу «чувствовать себя одинокой. Но это воспитывает силу воли и терпение ― пишет он. ― Самые красивые цветы растут из трещин в земле».

Папа ― удивительный человек. Как и мама. Мне повезло родиться в особенной семье.

Теперь считаю членом семьи и свою горничную. До начала занятий мы много общались с ней, и я узнала про её непростую жизнь.

Нина Ивановна никогда не выходила замуж из-за ноги. Семья её жила в деревне. Она, как старшая сестра растила двух братьев  и двух сестёр. Часто приходилось Нине Ивановне спать на земле.

Однажды женщина узнала, что застудила ногу, и воспаление затронуло кость. Врачи разводили руками, проговаривая, что помочь не могут. Но один врач решился на операцию.

Моя горничная, благодарна  врачу всем сердцем и уверяет, что Бог иногда навещает людей, живущих на земле, не смотря на свою занятость.

Теперь она ходит без помощи палки с резиновым наконечником, но она точно часть прошлого стоит в комнате, рядом с изголовьем кровати.

Нина Ивановна печёт необыкновенные пирожки с картофелем и шьёт домашние беретки на голову из хлопчатобумажной ткани. Теперь и у меня такая приятная шляпка ― алая, в мелкий белый горошек.

Сначала я тревожилась по поводу первой поездки в университет. Следовало отправляться туда одной. Затем я ущипнула себя за кожу запястья правой руки и сказав себе: «Я не трусиха!» ― отправилась на автобусную остановку.

Когда-то золотые головы подсолнухов выглядели ростками. Теперь они, по меньшей мере, превратились в солнечное счастье. Я часто прогуливалась там по тропинкам, поглаживая колючие стволы и бархатные, насыщенно-зелёные листья. Сильные, яркие и влюблённые в жизнь, подсолнухи давно уже доросли до уровня моих плеч и мы не могли наглядеться друг на друга, пока я пробиралась сквозь их трепетный, могучий золотом, плен. Любовно рисовали мою тень, рядом с собой поутру, когда я выходила из дома, а вечером ― тени  уже не было ― целовали меня взглядом зелёной         листвы, провожая. Я чувствовала себя среди них царевной, дивным, неземным существом, сбежавшим из крепости монастыря, чтобы учиться в лучшем месте на земле.

Огромный зал,  где собрали первокурсников со всего потока нашего факультета, считался, как и другие ― лекционным. Здесь казалось сложным не задеть кого-нибудь, шагнув в открытые двери.

Всё же я пробралась в центр зала и застыла среди бесконечных метаний неизвестных людей.

Стояла в светлом платье цвета шампанского, доходящего до щиколоток. Чтобы чувствовать себя более уверенной, поверх платья надела приталенный бархатный жилет цвета тёмно-красной розы. На нём ― вышитые сливочные бутоны.

Волосы перед выходом из дома опрыснула горячей водой и взбила руками, добившись привычных кудрей ― не маленьких, не крупных, ― очаровательно-бегущих от ветра и пыли, которой  в городе предостаточно.

В зале оказалось душно, и я ощутила румянец на щеках. Приоткрыли верхние фрамуги окон, и всё пространство охватил жаркий ветер, соединяющий двери и окна.

От суматохи из моих рук вылетело расписание на месяц, и незнакомый парень заторопился поднять его. Он назвал своё имя ― Азей Меров и не отходил от меня до окончания праздничного мероприятия ― посвящения нас всех в первокурсники.

Парень заглядывал мне в глаза, когда рассказывал, что чуть не опоздал на праздник. Успел лишь, благодаря тому, что бежал от самой остановки. И правда, голова его казалась взлохмаченной и взмокшей от быстрого бега.