Правила боя. Колдун

Глава 13. Снежная пыль

Гора, на которой стояла Красная Сопка, была выедена, как червивое яблоко. Над одним тоннелем пролегал другой, между ними протискивался третий, вокруг вился четвертый. Все они сообщались между собой. Они вели на запад, стелились к Гаарскому перевалу, а оттуда шли в Уралак, извиваясь, выходили на восток.

   В том, что вел к башне, горели и чадили факелы, чисто выметенный пол отзывался на шаги гулом. Идущая по тоннелю девушка остановилась у развилки и повертела головой. Указания: направо, налево, прямо, налево, налево, налево и прямо и только прямо, как назло перемешались в голове. А может не так? Может, налево, направо, прямо, налево... и почему только просто налево? Вон там, например, четыре развилки... Айрин подумала, что если она здесь заблудится, то ее никогда и не найдут. Разве только лет через десять в виде грустной мумии.

   А ведь, когда спрашивала дорогу, и не подумала записать, возомнила, что запомнит. Дура! Назад пойти?

   - Ладно, будем мыслить веселее. - Решилась девушка и, смутно что-то припоминая, решительно зашагала в левый тоннель, авось и угадала.

   - И вот он их вымачивал-вымачивал, пробует - горько. Я ему - поганки. Он в ответ - грузди!

   - И был прав!

   - Да они такие же грузди, как моя тетя эльфа! Поганки и есть, синие, лопоухие.

   - Что же ты целый бочонок схарчил и не отравился?

   - Дак с самогоном ж... какая разница закуска и есть закуска, холодная, солененькая.

   - Эй, а ты куда? - Окончательно заблудившаяся девушка готова была расцеловать всех трех гномов, идущих ей навстречу с мешками и кирками за плечами. Покрытые с ног до головы толстым слоем каменной пыли, они казались плоть от плоти горы, будто вышли из камня и походили на памятники самим себе. Старатели, просидевшие в разработках положенную сменную седмицу, шли домой, сменщики что-то говорили о приехавших гостях, но новости казались чем-то далеким. И вот, на тебе новость, стоит посреди тоннеля чуть не плачет - потерялся человечек.

   Гномы дружески посмеялись над глупой девкой, проводили до той развилки, где она свернула-таки не туда, и три раза повторили, как добраться до башни. Пока Айрин шла, твердя напутствие молитвой, и старалась не думать, об обратном пути. Какой бес укусил её за известное место и заставил отправится в эту проклятую башню, девушка вряд ли бы могла объяснить - прибывший отряд, встретили весело и бурно, устроив пир для поднятия духа, а изощренность яств заменили обилием выпивки. Очень быстро сидящие по разные стороны стола колдуны и гномы перемешались. Фотиевичи уже втолковывали вусмерть пьяному мастеру каменного дела, что они де один человек в двух лицах. А ежели не верит, пусть скажет одному, а второй это услышит. Бедный бородач, задурманенный собственной рябиновкой и трехэтажной выдумкой, окончательно запутался, кто перед ним и разорался, что так в глазах у него никогда еще не двоилось. Ему бросился помогать товарищ по цеху, красочно расписывая способ - лбом да об стену и настойчиво предлагая воплотить его здесь и сейчас. Лавт в кои-то веки принявший человеческий облик, пил в три глотки. До этого оборотень долго сидел в бане, парясь до размягчения костей и разжижения мозгов, а теперь завернутый в доху втолковывал соседу о тяжелой жизни оборотня. Сосед с ним не спорил, на первый взгляд у него и рта не было, а меж усами и бородой росла такая же густая рыжеватая шерсть. Старейшина и его советник окружили Люту, жалуясь на Хорхе, по их словам выходило, что воин им и смертью грозил и чудовищами подземными, последними весьма и весьма красочно. Вроде как способен он вызвать демона из недр, который и в Сопке и в Уралаке поселится и всем покажет. Очень быстро воинственным гномам жаловаться надоело и они перешли к планам расправы и мести. Зла гномы особо держать не умели, но подраться и жестоко подшутить любили и без повода. Потому Люта молча не завидовал другу, но рта не раскрывал. Отряд, можно сказать, получил несколько дней вольницы, и он мог без зазрения совести дать отдых языку.

   Айрин сидела среди гномих, пьяневших намного медленней мужей. Многие были при оружии и в мужских костюмах, бород, как шутили сами гномы, у гномьих женщин не наблюдалось, но имелись бакенбарды, кокетливо заплетенные в косички от щек к вискам и выше, разнообразя прически. Ее соседка рассказывала, как на охоте завалила из лука кабана. И если обычно врали про добычу, то та больше упирала на лук, дескать тот был зачарованным мужним подарком к пятидесятилетию свадьбы. Ее дочка рядом строила глазки Льерку, на молодом чистом лице еще не появилась растительность, а платье обтягивало маленькие круглые грудки и талию, тонкая ткань также не скрывала рельефного живота в "кубиках". Льерк опустошил еще один кубок и перешел к решительным действиям, благо в зал ввалился дударь и дурак с бубном и колотушкой. Валья, до этого тихо наигрывающий нечто убаюкивающее, ускорил ритм. Дурак быстро подстроился под менестреля, бухая по натянутой коже и потрясая колокольчиками на колпаке, дударь дудел. Льерк кружился с гномихой в танце, старейшина оторвался от Люты и позвал в пляс свою воинственную жену, к Айрин подошел молодой рыжебородый гном, требовательно протянул руку. Тут-то она и сбежала, плетя что-то гному про важное дело. На путях к отступлению она отловила молодого гнома и выспросила про дорогу к башне.

   Наверх вела крутая винтовая лестница, дурманящая голову одним своим видом, где-то на сотой ступеньке Айрин начало слегка подташнивать, а идти еще было долго-долго. Через каждые ступеней тридцать появлялись полукруглые площадки с дверями в саму башню. Но все двери были заперты на хитрые замки, какая уж тут отмычка... На обзорную галерею Айрин ввалилась дыша как загнанный вепрь, с болезненно колотящимся сердцем, а ведь могла несколько часов бежать - уставала, но не надрывалась. Прислонившись к куполу изнутри, девушка подождала, пока трепещущая птица перестанет пытаться разорвать грудь, превратится обратно в качающий кровь орган и вернется к своему мерному стуку. В куполе была устроена просторная комната с очагом. Дозорный крепко спал на кровати в углу, но вторая постель пустовала - значит, его сменщик занимал наблюдательный пост.