Правила эксплуатации ведьмы*

ПУНКТ ПЯТНАДЦАТЫЙ

Не верьте её оправданиям

«Тяжелее всего не признать поражение,
а осознать, что всё делалось впустую.
И без твоих поступков всем было бы лучше».
Житейские рассуждения.

За последующие дни мы обмолвились едва ли парой-тройкой слов — когда выбирали кратчайший путь. Ложились спать в тишине и будили друг друга пинками, посему никто не рисковал просыпаться последним.

Конечно, любой вполне мог уйти. Но при всех смертельных обидах мы держались вместе: ждали отстающего и готовили пищу на троих.

Я четырежды извинялась перед Всемилом — надо же, заставил чувствовать себя виноватой, — но тот не реагировал. Словно меня вообще не существовало.

Лис мельтешил, будто побитый пес подле хозяина: он таскал сумки, разыскивал поляны для отдыха и наполнял фляжки до краев в найденных им же ручьях. И преданно заглядывал в глаза. Чхать я хотела на его преданность!

А дорожка расширялась, обретала черты мощенной, перестала вилять чудными зигзагами. Недавно отшлифованные указатели показывали, сколько верст осталось до столицы. Число пугало, но я понимала, что прошли мы в разы больше. Ничего, скоро всё закончится.

Возник вполне закономерный вопрос: что дальше? Всемил пойдет на поклон к родителям, а мы с Лисом доставим «важную персону» и отправимся в изгнание? А если нас осудят: как-никак ведьма и воришка?

Ну нет, я истоптала башмаки не ради такого исхода.

— Князь, что будет с нами, когда мы приведем тебя домой? — угрюмо спросила я.

Всемил, чего и следовало ожидать, многозначительно молчал.

— Отвечай, — с резкостью в тоне.

Он ускорил шаг. Нет, раньше я терпела детские выходки. Старалась понять его обиду. Хотя чего обижаться? Зла никому не причинила, чернокнижьем в Капитске не промышляла, обязанности исполняла сносно. Ещё вчера он предлагал мне жениться, а сегодня – что? Самое время сжечь злую ведьму?

Ну нет, его ребячество засело рыбьей костью посреди горла! Я уселась у обочины и открыла книгу где-то на середине, блуждающим взглядом бегая по страницам.

— Чем занимаешься? — Лис заглянул за плечо и чуть не получил локтем в живот. Чтоб не лез.

— А, — я ответила нарочито громко, — ерунда. Как считаешь, наш князь будет лучше смотреться жабой или муравьем?

Всемил остановился. Он вроде не сменил брезгливого выражения лица, но повернулся вполоборота и напряженно вслушался в беседу.

— Жабы, — любезно подсказал Лис.

— Замечательно.

— Эй! — Князь одним прыжком подлетел ко мне. — Остановись!

Что, голубчик, клюнул на ведьмовскую уловку?

— Заклинаю силы природные, подкрепленные землею-матушкой, — я деловито собрала в кулак горсть земли и рассыпала его вокруг себя, — речи пламенные услышать да обратить неугодного, горделивого князя в жабу болотную, зеленую аки трава увядшая.

— Хватит! — Всемил принялся выдергивать книгу.

— Отпусти, — прошипела я.

— Иначе что?

В его голосе появилось ехидство. Ну, раз уж роль злой чернокнижницы отводится мне, то исполню её с честью и достоинством.

— С крыльями, — закончила я, вытирая ладонь о штанину и резко выпуская книгу из рук.

— Чего? — переспросил Всемил.

— В жабу с крыльями. Чтобы тебя даже сородичи-жабы презирали.

Князь вздрогнул. Я приблизилась к нему, пристально вгляделась в голубые очи. Бедняга не рискнул отвести взгляд, но часто и судорожно задышал.

Шаг, улыбка, шаг. Склоненная набок голова. И… бросок! Я дернулась к князю, и тот отшатнулся, спотыкаясь на ровном месте.

— Страшно? — с материнской заботой узнала я. — Так вот, или ты нормально поговоришь с нами, или научишься летать крошечными обломанными крылышками. И поверь, я с удовольствием тебе их обломаю.

Забрала книгу из дрожащих рук и торопливо пошла, стараясь не замечать улыбающегося Лиса, семенящего в двух локтях сбоку.

— Я не собираюсь ничего с вами делать, — помедлив, выдавил князь.

— Ещё бы ты что-то попытался сотворить с жуткой чернокнижницей. Нет, куда ты собираешься нас деть?

— Вы полностью свободны.

— Ведьма и сбежавший из темницы варрен? — Я с трудом удержалась от желания огреть бестолкового мужика по пустой голове. — Свободны. До первой виселицы. Правильно?

Я обернулась к «подельнику». Тот радостно кивнул, не вмешиваясь в разговор. Какая приятная сердцу покорность. А не обзавестись ли мне верным мальчишкой, согласным пойти ради меня куда угодно?