Правила нашей ненависти

13 глава

- Откуда она взялась?! Стас, я тебя спрашиваю!!!

- Ксюша, я не знаю! Да и какая разница, посмотри в каком она состоянии.

- Мне плевать в каком она состоянии. А если ты так беспокоишься за неё, вызывай скорую. И пусть её увозят хоть к чёртовой матери. Мы с Есенией уезжаем в Кирс, не нужно ребёнку смотреть на грязных сифилисных наркоманок в собственном доме, это разрушает психику.

- Психику разрушает твой алкоголизм!

- Я не алкоголичка, попридержи язык! Зачем ты притащил её сюда?!

- Это же Аня, я не мог оставить её умирать под забором.

- Да хоть Дева Мария. Я всё сказала.

- Ксюша!

Холод.

Отдаляющиеся шаги.

Снова крики, но уже далеко, слов не разобрать.

Темнота.

- Серёг, что с ней?

- У неё пролежни по всему телу, это паршиво. Но то, что они неглубокие, хорошо. Мы сможем их вылечить, если ты будешь делать всё точно по моим рекомендациям. Мази, уколы, перевязки… Почему ты не хочешь отправить её в больницу?! Девочка напичкана транквилизаторами, это опасно в первую очередь для неё. Кстати, как к её появлению отнеслась твоя жена?

- Собирает вещи наверху. Ей нужно остыть, поэтому я не останавливаю. Свежий воздух, смена обстановки и присмотр адекватного человека, я имею в виду тёщу, пойдут Есении на пользу.

- Я так понимаю, проблема пагубных пристрастий по-прежнему актуальна.

Резкая боль в правом бедре.

От неожиданности я вздрогнула всем телом и слегка приподняла веки. Лучи солнца, врывающиеся в огромное окно, на миг ослепили меня. Маленькая светлая комната была настолько уютной, что хотелось завернуться в одеяло и остаться здесь до весны. Я лежала на нежно-розовом постельном белье, на мне была белая ночная рубашка, прикрывающая колени. В том месте, куда Разумовский минуту назад сделал укол, на рубашке осталось крошечное красное пятнышко. Холод и страх отступили и я впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. Стас стоял ко мне спиной и сосредоточенно перебирал упаковки с лекарствами, в беспорядке разбросанные по столу. Я так рада была снова его видеть, что прослезилась и нос в ту же секунду начал предательски хлюпать.

Стас обернулся и я заметила, как он похудел и осунулся. Под глазами залегли тени, лицо с нашей последней встречи посветлело тона на два, но взгляд, как он ни пытался это скрыть, светился теплотой.

- Стас…

Я протянула к нему руки и он неуверенно, но нежно взял мои ладони в свои. Слова были излишни. Я не могла наглядеться на бывшего врага и душа рвалась из груди, пытаясь обнять всю вселенную. Мне хотелось рассказать обо всём, что со мной случилось, выслушать его точку зрения, но я молчала, глупо улыбаясь, как ребёнок при виде любимой игрушки. Стас присел на краешек кровати и зарылся лицом в мои волосы. Я чувствовала приятную тяжесть тела, аромат дорогого парфюма и трёхдневную щетину, царапающую мою щёку. Его рука ласково гладила меня по голове и я многое отдала бы, чтобы продлить этот момент. В животе творилось что-то невообразимое, будто я на высокой скорости падала в шахту лифта и все внутренности сжимались и тянулись к небу. Я зажмурилась и обняла Стаса, ожидая, что он отпрянет и волшебство рассеется, но он не пошевельнулся.

- Анька, почему вы, женщины, всегда так сладко пахнете?.. – тихо пробормотал Разумовский мне в шею, потом слегка отстранился и, улыбнувшись, произнёс: - Хотя, когда ты появилась на пороге, пахло от тебя отнюдь не розами. Пока мы с Серёгой тебя отмывали, чуть сами не задохнулись.

- Что?!

- Серёга гинеколог, он в тебе ничего занимательного не обнаружил. Так что можешь расслабиться. А тебя голую мне доводилось видеть. Да и не мне одному… Помнишь тот чудесный день в десятом классе, когда я вылил на тебя ведро воды? Ты тогда вся в слезах побежала в женский туалет переодеваться, а я послал за тобой девчонок, которые наделали мне кучу фотографий в стиле ню. На следующий день мы с пацанами старательно развесили их по всему первому этажу, но ты не пришла в школу и тебя не было ещё, по меньшей мере, недели три. А нас вызвали к директору и заставили снимать и жечь фотографии. После этого мы две недели мыли пол в коридорах первого этажа, вместо уборщицы тёти Гали, а она ходила рядом, командовала и посмеивалась. Я к чему это говорю, меня ты можешь не стесняться.

Стас увернулся от моего кулачка и, смеясь, как безумный, вышел из комнаты. Спустя минуту, я тоже рассмеялась. На душе было светло и радостно и совершенно не хотелось думать о том, как жить дальше.