Правила нашей ненависти

15 глава

Стас молчал уже добрых пятнадцать минут, и мне становилось всё неуютнее. По его лицу было сложно определить, какие эмоции он переживает и поэтому, боясь взрыва, я старалась не напоминать о своём присутствии. Я понимала, что в происходящем виновно ужасное стечение обстоятельств, но где-то на задворках сознания меня покусывала совесть. Втягивать Разумовского в свои проблемы или нет я решила за долю секунды, совершенно не задумываясь о последствиях.

- Я услышал тебя, - наконец, едва слышно произнёс Стас, закуривая. – И мы всё решим. Поняла? Ты будешь жить у меня, пока тебя не найдут. А уж я постараюсь, чтобы тебя не нашли. Ты только моя игрушка, а делиться игрушками я не привык с детства.

Сравнение было чудовищным, но в тот момент я была согласна быть кем угодно, только бы за моей спиной не захлопнулась дверь. Мне нужна была его защита и участие, я нуждалась в Разумовском и честно призналась себе в этом.

- Стас, моя жизнь разрушена…

- Нет.

Одно слово из его уст и внутри разлилось такое тепло, что я улыбнулась. Я благодарила небо за то, что в далёком детстве между нами протянулась невидимая ниточка, которая путалась, но не рвалась и, не имея достаточных коммуникативных навыков, я не смогла ни с кем подружиться. Все мои попытки найти друзей заканчивались полным провалом – меня неизменно предавали. Единственным моим другом был Прометей и, утратив его таким ужасным образом, я обрела друга в лице бывшего врага. Но друг ли он? Наши взаимоотношения не вписывались ни в одни логические рамки, и я уже перестала пытаться охарактеризовать то, что происходило между нами.

- Где твоя жена? – вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела взвесить его уместность.

- Не твоё дело. – волшебство и уют вечера были разрушены в один миг. Стас выбросил окурок в камин и поднялся. – Тебе не мешало бы принять душ и переодеться. Я понимаю, что ты ещё недостаточно окрепла, но я буду за дверью и подстрахую, если что-то пойдёт не так. Вставай.

Голос Разумовского обладал такой гипнотической силой, что я безоговорочно поверила ему. Стас принёс стул и поставил его прямо в душевую кабину, и только убедившись, что я худо-бедно держусь на ногах, вышел.

Меня мутило и мир безбожно качался, но чувствовала я себя всё же лучше, чем в тот момент, когда впервые поднялась на ноги. Придерживаясь одной рукой за стиральную машину, разделась и кинула беглый взгляд в зеркало. И в тот же миг мне стало дурно. Я едва узнала себя. Левая сторона лица была тёмно-фиолетового цвета, бровь рассечена надвое точно по центру, глаза ввалились и под правым глазом залегла тень, нос заострился, как у покойника, а цвет лица сливался с белой плиткой. Даже волосы заметно поредели. Никогда прежде я не выглядела настолько ужасно. Во время гнойных ангин, которые изматывали меня дважды в год, я выглядела в сотню раз лучше, чем теперь.

Запястья постепенно заживали и раны уже не мокли, поэтому от меня больше не пахло трупом. Щиколотки я, в силу безобразного зрения, осмотреть не могла, поэтому, тяжело вздохнув, зашла в душевую кабинку и села на заботливо подготовленный для меня стул. Едва вода попала на спину, тело пронзила нестерпимая боль и я вскрикнула.

- Аня, ты в порядке? – голос из-за двери звучал взволнованно.

Мне было приятно, что Стас сдержал слово и контролировал процесс, и я улыбнулась.

- В порядке.

Осторожно промокнув кожу и завернувшись в большое сиреневое полотенце, я вышла в коридор. Стас сидел на полу, навалившись на стену, и курил. Его пристальный взгляд заставил меня смутиться. Я предпочла бы ловить его восхищённые взгляды где-нибудь на вечеринке с коктейлем в руках, а не сочувствующие в коридоре его дома, когда мой внешний вид оставлял желать много лучшего.

С мокрых волос капала вода, босые ноги начали замерзать, а я стояла и смотрела, как заворожённая, на слегка потрескавшиеся губы Стаса, касающиеся сигареты.

- Детка, тебе нужно одеться, - хрипло произнёс Разумовский, с сожалением отрывая взгляд от моих голых коленей. – И чем быстрее, тем безопаснее.

Мурашки пробежали по спине, в голове шумело, но, собрав по частичкам остатки самообладания, я направилась в комнату, в которой провела последние три дня. На кровати уже лежала новая чистая одежда. Нижнее бельё нежно-розового цвета, футболка с принтом одной из моих любимых групп и шорты, как и в тот злополучный вечер в гостинице. Аккуратно удалив этикетки, я переоделась и подошла к окну. Окно комнаты было расположено весьма удачно и кроме блестящей равнины снега, упирающейся в высокий кирпичный забор, я не увидела ровным счётом ничего, и это означало то, что я скрыта от любопытных глаз. Стас был прав, рядом с ним я была в безопасности, а за воротами бушевало адское пламя, которое было способно поглотить меня в первую же секунду. За пределами особняка Разумовского моя жизнь была закончена и уйти из этих стен я могла только в тюрьму или в петлю. Я понимала, что из-за меня жена Стаса забрала маленькую дочку и уехала в другой город, но почему-то не чувствовала вины. Мне не было жаль, и поэтому я казалась себе чудовищем.

Я долго стояла, облокотившись на подоконник, и смотрела на крупные снежинки, медленно падающие с небес. Нестерпимо хотелось выбежать на улицу и, как в детстве, ловить их ртом, беззаботно смеясь, но инстинкт самосохранения прибавлял здравого смысла.

- Ложись в постель и поспи. Тебе нужно набираться сил.