Право на ошибку

глава 1

Говорят, что дети, когда они еще находятся на небесах, выбирают себе свою судьбу, своих родителей, чтобы чему-то научиться у них… А может, и родителей чему-то научить. Мне повезло: в тот момент нас было двое – я и моя сестра. Мы еще не знали, как будем выглядеть, какие именами нас наградят, но мы уже были вместе.

         И вот в один из майских дней, когда в садах буйствовала сирень, мы появились на свет… Сначала я, а потом сестренка…Ох и удивили мы врачей! Мы родились с рыжими длинными волосами. Единственным различием между нами была прядь белых волос на моем левом виске. Именно по этому признаку нас могли различить в первые наши годы жизни, настолько мы были похожи друг на друга.

         Немного расскажу о нашей семье. Папа Николай Николаевич, он же Коля Колич, Коленька, Колян, «Николаич» (так называла его мама в зависимости настроения) – летчик гражданской авиации… Большую жизнь проводил в небе, поэтому для нас его присутствие всегда было праздником! Он нам всегда казался строгим и подтянутым, но при этом мы его боялись меньше нашей «суровой», но доброй мамы Марины. Практически вся тяжесть домашних дел и воспитания троих детей (у нас был старший брат Алексей) легла на ее плечи. Постоянные переезды, папины бесконечные командировки, смена мест работы… Как она всё это выдерживала?.. Не знаю! Наверное, ей помог выбор профессии – она была психологом, поэтому в случае очередного ЧП в доме повторяла реплику Карлсона: «Спокойствие! Только спокойствие!!!» И начинала с невозмутимым видом переклеивать разрисованные обои, собирать рассыпанную муку, снимать разрезанные занавески, склеивать тетрадки и учебники брата… Мы старались как могли, чтобы мама не скучала… Но в этот момент на глаза ей не показывались. Две рыжеволосые лисицы творили такое, что не приходило в голову даже их старшему брату. Благо, маме с ним повезло. Лешка учился нормально, а всё остальное время посвящал спорту, поэтому на глупости у него времени не оставалось, он тоже хотел стать летчиком, как папа, поэтому с детства поставил себе цель – поступить в лётное. Кстати, именно брат придумал нам с сестренкой имена. Меня назвали Ольгой, а сестру Юлией, короче – Оля и Юля, разница только в двух палочках при написании.

         Шло время… Когда нам исполнилось по 3 года, маме нужно было выходить на работу. Брат на тот момент уже учился в старших классах, готовился к поступлению, поэтому на семейном совете родители приняли решение отправить нас к папиной маме в Москву. Мы, конечно, много ревели, да и маме вся эта ситуация не нравилась, но наша генеральская бабушка Лидия Григорьевна умела убеждать. Таким образом, наше детство закончилось с отъездом нашей семьи. Сейчас мы понимаем, что по-другому в те времена было нельзя… Нужно было зарабатывать деньги, поэтому мама с папой уехали на Север.

         Лидия Григорьевна взялась за нас не на шутку! Было такое впечатление, что она решила отыграться на нас за долгое отсутствие ее сына. А может она всю жизнь хотела иметь дочку? Но она нашла для нас столько кружков, что уже с трех лет мы только и успевали пересаживаться из трамвая в троллейбус, потом в метро… Лишь бы успеть на очередное занятие по танцам, рисованию, иностранным языкам, гимнастикой, плаванием, фигурному катанию… Благо, когда через два года приехала мама, больше половины занятий она отменила, так что для меня остались спортивные танцы, а для сестренки – рисование, но Лидия Григорьевна «отвоевала» репетиторов по иностранному языку и настояла на музыкальной школе для обеих. Мама сдалась… Характеру нашей «генеральши» противостоять было бесполезно.

         Папа с мамой и братом приезжали к нам каждые полгода. И это были самые счастливые дни! Занятия частично отменялись – ура!!! Мы гуляли по городу, ходили в кино, в цирк, в театр… Папа и брат сажали нас на плечи, мама покупала нам сладкую вату и шарики. В эти дни мы были по-настоящему счастливы…

         А летом нас отправляли к бабе Насте, маминой маме в деревню, в Подмосковье. Хоть там мы могли вздохнуть свободно. У бабушки была корова Зорька, кролики и куры. Мы наблюдали, как бабушка за ними ухаживает, а потом, когда немного подросли – помогали ей по мере своих возможностей. А еще нравилось, что баба Настя постоянно с нами разговаривала… Обо всём… Что попадалось нам на глаза… О зеленой траве, о букашках, о том, на что похожи облака. Она нас учила, что каждое растение – лекарь. От нее я впервые узнала, что подорожник лечит разбитые коленки, первый раз попробовала березовый сок. А сестренку бабушка Настя научила шить платья для кукол из разноцветных лоскутков.

         В деревне была целая ватага соседских ребят – местных и таких же, как мы, приезжих. Мы строили шалаши, лазили по садам за вишнёвым клеем, ели незрелые яблоки, окуная их в сахарницу. Угощали друг друга таранкой или натертым чесноком хлебом, и нам этого было достаточно… Вечерами мы пекли картошку на костре, а потом чумазые возвращались домой. Бабушка отмывала нас в бане, пахнущей дубовыми ветками, вычесывала репейники из наших длинных кудрявых волос... А потом поила нас парным молоком от Зорьки и укладывала спать.

         До сих пор помню, как мы с Юлькой засыпали в одной кровати, наблюдая за тем, как колышется занавеска на полуоткрытом окне. Становилось свежо от ветерка, пахло чабрецом и земляникой, которые бабушка собирала и сушила в комнате…

По воскресеньям бабушка водила нас в местную церквушку, которая была маленькая, но очень уютная, но она больше нравилось, чем огромные столичные храмы. Бабушка нас там и окрестила вместе с соседскими ребятами.

Это самое настоящее детство, беззаботное, согретое бабушкиными ладонями и колыбельными…