Право на выстрел

Глава 23

«Узы брака святы. Честь девушки не продается».

Доминик уже раз сто написал эту фразу пальцем на оконном стекле. Сколько он выводил на стекле слова, столько думал о пре браке с Сарой. И пришел к неутешительному выводу: она ему, несомненно, нравится, это даже не обсуждалось, но он не готов вступить с ней в брак. Если бы понадобилось, он, не задумываясь, стал бы мужем Сары. О лучшей жене только можно мечтать. Но даже не это его беспокоило — захочет ли та выйти за него замуж? Казалось бы, сейчас его ничего не связывало с Сарой, никаких обязательств перед ней — и он, и она богаты и свободны, — кроме того глупого карточного долга, на который можно было бы наплевать по большому счету. Ну и что с того, что в клубе все знали об этом. Можно было бы рассказать часть правды, упомянуть о завещании Тьери Мореля, мол, так и так, но жениться на Саре он не мог по независящим от него причинам. Предоставить копию. В конце концов, он должен только графу Гийому и никому больше. И по-хорошему надо рассказать обо всем Саре, которая продолжала по-прежнему жить в его квартире, пока восстанавливали домик в пригороде после пожара. Как решит она, так и будет.

В этой суете он даже не позвонил ей, искренне надеясь, что его друзья за него позвонили Саре и сообщили, что с ним приключилось.

Сам же маркиз — он продолжал называть себя старым титулом, считая, для нового время еще не пришло — долечивался под наблюдениями эскулапов в городском доме Бертранов. Доминик с большой радостью принимал немного неуклюжие ухаживания за собой Армэль Андре. Но большее удовольствие доставляли ему беседы с матерью — та не чуралась его, как обычно, а, наоборот, старалась почти все время проводить рядом с сыном. Доминику иногда казалось, что на нем она училась общаться с еще совершенно маленьким Матиссом, которому материнская ласка и любовь гораздо нужнее, чем ему, уже взрослому мужчине.

Смысла отдавать завещание Саре Доминик пока тоже не видел. Он хотел сначала посоветоваться на эту тему с матерью, но потом передумал. Это его проблема, и решать он ее будет сам — оставался кто-то неизвестный, изо всех сил стремившийся навредить девушке. И пока в документе не вписано имя претендента на руку и сердце Сары Морель, она по-прежнему рисковала и своими капиталами, и имением. В депозитной ячейке Доминика хранить завещание надежней, чем в любом другом месте, просто потому что об этом никто не знал.

— Мама, — спросил Доминик, — когда ты планируешь привезти мальчиков из замка?

— Не скоро, — покачала головой Армэль. Она была весьма довольна своим сыном, что тот с легкостью разгадал загадку, где спрятаны Матисс и Реми. — Пока мы не выясним всё про покушения на твою невесту, не стоит рисковать жизнью и здоровьем ее брата. Насколько я понимаю Матиссу ничего не грозит, его можно было бы привезти, но одному Реми в замке будет очень скучно.

— У меня есть одно предположение, кто это может быть. Я даже как-то обещал его озвучить, — сказал Доминик. — Но для этого надо пригласить Паскаля, так как и у него были какие-то мысли на этот счет. Поначалу он почему-то решил, что это родственники дяди Сары активизировались.

— Нет, это не они, — уверенно покачала головой Армэль. — Смерть девушки им совершенно ни к чему. Вот если бы кто-то из них пожелал жениться на ней, это было бы реальней подобраться к наследству Морелей. Я провела небольшое расследование и выяснила, что дальний родственничек Сары служит в банке, где на имя девушки открыт счет. Естественно, служащий оказался любопытным и поинтересовался, почему его родственница не прикасалась к деньгам, и был весьма разочарован, что имеется такое глупое, на его взгляд, ограничение, точнее, пункт завещания, оставленного Тьери Морелем, как супруг, имя которого остается никому не известным. Он опасливо поведал, что, вероятней всего, ее дядя и поплатился за то, что женился на Саре. Из его слов следовало, что и сама девушка, и ее деньги, и земли прокляты.

Доминик усмехнулся: его мать продолжала оставаться верна себе — она, видите ли, провела небольшое расследование. При этом сама из дома не выходила, и к ней никто посторонний тоже не приходил. Конечно, есть электронные системы связи. Но Доминик помнил еще из своего детства, что Армэль Андре им не доверяла. Это могло значить только одно, что доверенные люди были среди ее окружения, то есть слуг.

Доминик повернулся к окну спиной, а потом, бережно поддерживая раненую руку, приблизился к матери, сидевшей в кресле возле камина. Она постоянно мерзла и, несмотря на теплую погоду, просила по утрам и вечерам разжигать в зале камин.

— И кто это может быть по-твоему? — спросил он, с любовью рассматривая лучики морщин возле глаз матери.

Та в ответ прищурилась.

— Будет же не интересно, если я тебе все скажу, — рассмеялась она. — Давай дождемся Паскаля. Каждый напишет на клочке бумаги свою версию, а потом обсудим, если варианты окажутся разными. Впрочем, можем обсудить и одинаковый вариант, просто выскажем свои умозаключения. Интересно же, как каждый из нас пришел к такому выводу.

— Мама, — Доминик обнял мать здоровой рукой, — ты же прекрасно знаешь, что мыслительный процесс не поддается анализу. И все равно хочешь даже его проанализировать.

— Ну, — смутилась Армэль не столько от слов сына, сколько от его объятий, — по крайней мере, неплохо было бы изложить, почему пришел именно к такому выводу. Или с чего началось?..

***

Сара начала волноваться, так как Доминик не приходил домой уже третьи сутки. Поначалу она уговаривала себя, что ей все равно, где тот ночует. Но потом почувствовала болезненные уколы ревности. Она старалась гнать эти мысли от себя, твердя непрерывно, что Доминик ей безразличен. Но спустя какое-то время все равно начинала думать о мужчине.