Право рождения. Право смерти.

Право рождения. Право смерти.

Прохладный осенний ветер завывал, оплетая старые избы. Деревушка в пару домов доживала свои последние годы, вместе со стариками оставшимися здесь в одиночестве после войны.

Хлопья первого снега падали, не долетая до земли. Из-за леса начали доноситься ритмичные глухие напевы, приближаясь все ближе и ближе. Загремели ставни и двери. Никто не хотел встречаться с армией Империи. Топот сапог и скрип лат подкрался к окраине деревни. Впереди небольшого отряда, выкрикивая команды, хромал на правую ногу самый молодой имперский капитан. Они вошли на единственную улочку, нервно осматриваясь по сторонам.

– На три группы. Осмотреть тут все. Все, кто пустит моих людей, будут жить. Слово Каэлена из рода Сидура.

Медленной поступью в одиночестве он проследовал между домами, наблюдая как старики и старухи открывают двери, впуская солдат. Взгляд упал на темную скрюченную фигуру на обочине тропы.

– Эй, вставай, кто ты.

Тишина окутала их. Из всех окон глаза прильнули к нему в этот момент. Фигура вздрогнула и хрустя костями начала извиваться. Из под грязной накидки на него уставились окровавленные выпученные глаза. Дрожь проняла его больное колено. Рука машинально легла на рукоять меча. Истощенная бледная культя протянулась к нему. Словно под гипнозом он потянулся в ответ, соприкоснувшись с фигурой. Тишина разорвалась под наплывом звонкого смеха, перетекшего в кашель.

– Каэлен, будущий король Империи, рази их своим мечом, убей каждого, кто посмеет мешать тебе. История запомнит тебя героем.

– Мой командир, – кто-то озадаченно тряс его плечо. – командир, все чисто, можем выдвигаться.

Сознание нашло его. Он закрыл глаза и постарался прийти в себя, а когда открыл, перед ним уже никого не было. Ни странных глаз, ни бледного обрубка руки. В страхе Каэлен осмотрелся вокруг, ловя на себе странные взгляды местных зевак и его солдат.

– Марко. Ты не видел здесь никого? – спросил он у солдата.

– Нет командир, вся деревня чиста, можем идти.

– Нет я имею в виду тут. ПРЯМО ВОТ ТУТ! – срываясь на крик разразился он.

– Нет, вы просто стояли тут, смотрели куда-то.

Воссоединившись отряд двинулся дальше, запевая новую походную песню. Но Каэлен не пел, его мысли были заняты другим. Воспоминаниями.

Детский смех. Крики и суматоха толпы. Теплый летний вечер. Ярмарка. Маленький капитан бегает со своими друзьями, играет в прятки. Залез под стол, спрятавшись под темную скатерть. Вдруг резко она одергивается и вот его уже вытягивает за руку взрослая женщина и не торопиться отпускать.

– И что же такой маленький мальчик делает у меня под столом?

– Отстань, старуха! Ты знаешь кто я?!

– Нет, но я вижу кем ты станешь в будущем.

– Что? Ты врешь! Ты не получишь ни монеты от меня!

– История запомнит тебя Каэлен, будущий король Империи...

Ее речь прервали. Стол взмыл в воздух. Звон лат. Скрежет клинка о ножны. Резкий сильный выброс. Хруст кости. Звонкий женский крик.

– Убрала руки от моего сына, челядь!

Схватив Каэлена за плечи, отец вытащил его из лавки, отцепляя отрубленную кисть старухи.

Трубадуры разрывали тишину утреннего города. Со всех сторон к центральному собору маршировали стройными рядами солдаты в отмытых, отполированных доспехах. Огибая их, роились зеваки, проползая ближе к эпицентру действа.

Выстроившись во всю площадь каждый солдат оголил меч, выражая преданность королю и Империи. Гигантизм собора подчеркивал монументальность момента. Титанические резные двери медленно раскрыли внутреннее убранство кроваво-красных баннеров. Два монаха в изношенных мантиях из парусины сопровождали гротескно наряженного мужчину.

– Встречай, благословенная Империя, своего нового короля, Харона из рода Сидура! Возрадуйтесь новой эпохе и новой победе над врагом, – восторженно продекларировал один из монахов, уступая место следующему.

– Капитаны, шаг вперед. Принесите присягу своему новому предводителю. Встаньте с ним на один путь в жизнь, чтобы даже в смерти служить ему.

Один за другим капитаны маршировали к подножью семи священных ступеней. Они вставали на правое колено, клялись в верности и проходили вверх по семи ступеням. Каждая из них символизировала один из смертных грехов. Поднимаясь, они отрекались от них. На вершине они целовали тонкую тощую руку, которую перевешивал перстень.

Последний капитан сделал неуверенный шаг вперед и встал на левое колено. Он не сводил пустого взгляда с нового короля, безжизненно пробормотал клятву. Хромая на правую ногу, капитан переваливался со ступени на ступень, но остановился перед последней. Перед самым страшным из грехов.