Праздник Красной Косынки

Праздник Красной Косынки

Праздник Красной Косынки

На самом деле все началось всего триста лет назад. Тогда Актилиреля Светлого, бессменного правителя Восточных Лесов вот уже в течение почти семи тысяч лет, угораздило влюбиться в избранную богини Варады. А возможно, даже не влюбиться. Скучно правителю было, а тут такое развлечение — девчонка, избранная для спасения мира богиней безумцев, шутов и кандидатов на премию Дарвина. О премии Дарвина эльфийский правитель узнал, кстати, от жены. От какой жены? Да от этой самой, избранной для спасения мира, ну не мог он такое развлечение отпустить. Где бы он еще нашел смертную, чуть ли не ежедневно пытающуюся получить ту самую премию, причем, выбирающую для этого очень оригинальные способы?

Сильно скучно правителю было. А жена его развлекала целых семь лет, пока ее крокодилы не сожрали. Видимо богиня в тот момент отвлеклась от своей избранной, а крокодилы откуда-то об этом узнали, ну и подсуетились.

Кстати, от чего именно эта избранная должна была спасать мир, так и осталось невыясненным. И об этом до сих пор спорят все кому не лень.

В общем, прожила безумная жена эльфийского правителя в этом мире чуть больше восьми лет, но жизнь успела испортить несчастным эльфам так, как это не удалось человеческим и эльфийским девам вместе взятым, жившим от сотворения мира и до этого самого дня.

— И почему я ее сразу же не убил? В тот самый момент, когда она открыла свой прелестный ротик и стала требовать выдать мечи нашим женам и дочерям? — спрашивал сам себя Лелянивель, эльф молодой, холостой и поэтому страдающий больше, чем его женатые приятели-стражи.

Приятелям-то что? Ну поймают их какие-то полоумные человеческие девы, что они могут им сделать, кроме как подарок вытребовать? Приятели женаты. И поэтому любительницы красавцев-эльфов могут сколько угодно желать заполучить их в мужья. Все равно не заполучат. Ни эльфы, ни люди многоженство, принятое у орков, не одобряют. А хотят эти девы быть чьими-то младшими женами, пускай к оркам и чешут. Может, оскорбленные бледными немочами орчанки даже не сразу их сожрут, а только после того, как мужья потеряют интерес к бесполезным человечкам.

— Ты вяжи, вяжи, не отвлекайся, — поторопил Лялянивеля один из приятелей. — Тебе еще следы путать, а то поисковые амулеты люди с каждым годом делают все лучше.

— Жениться тебе надо, — с сочувствием сказал другой приятель.

А третий хихикнул в кулак, видимо вспомнив, как человеческие девы гоняли несчастного холостяка по священной дубраве в прошлом году.

— Вяжу, вяжу, — отозвался Лялянивель и действительно повязал красную ленточку на молодой дубок, одиноко росший посреди поляны.

Зачем эти ленточки вязать, эльфы тоже выяснить не смогли. Сумасшедшая жена правителя, та самая, которую крокодилы сожрали, называла красные ленты символами революции и равноправия. Равноправия кого и с кем, эльфы за семь лет тоже не сильно поняли. Они вообще плохо умели понимать безумцев, один только Актилирель наловчился за свою очень долгую даже для эльфа жизнь, да и тот от скуки.

В общем, дело было так. Ходила ненормальная избранная по эльфийским лесам, заглядывала, куда ее не просили, и толкала странные речи. Говорила о том, что несчастных эльфийских дев счастливые эльфийские мужи всячески унижают и принижают. Заставляют их ткать, растить детей и блистать на человеческих балах, вместо того, чтобы заставлять охранять границы, охотиться на нечисть и ковать оружие у Раны Мира.

Нет, добрые эльфийки много раз пытались объяснить безумной, что бальные платья им милее ожогов лавой, а ткацкий станок предпочтительнее сна в ветвях дуба, где обязательно продует, какие-то птицы обгадят, а при особом невезении еще и темные твари попытаются съесть. А жена правителя им почему-то не верила. То, что каждая эльфийка отлично владеет луком, ее не убедило. А на первом же балу она опозорилась так, что возненавидела их искренне, со всей душой, и до конца жизни считала, что это тяжкая обязанность. И пыталась спасти от нее эльфийских дев, вручив в их нежные ручки кузнечные молоты, обрезав дивные косы и повязав на головы красные косынки в белый горошек.

Да, косынки безумная избранная почему-то любила. И именно такой расцветки. Они для нее тоже были символом равноправия. Хорошо хоть не заставляла эльфийских мужей их носить.

Хотя, если подумать, лучше бы заставляла. Что те красные косынки, по сравнению с праздником названным в их честь?

Лалянивель вздохнул и повязал очередную ленту на веточку.

Откуда этот праздник взялся, он знал. Правитель Актилирель тогда маялся головной болью из-за приятеля, с которым распивал вина нового урожая. Почему они пили, история умалчивает, но пришла избранная богини безумцев очень не вовремя и стала требовать странное. Ей вдруг захотелось равноправия между эльфийскими девами и человеческими. Она еще и слово такое странное поминала: толерантность. И вот эта самая «толерантность» требовала, чтобы у каждой человеческой девы было столько же шансов выйти замуж за эльфа, сколько и у дев эльфийских. Зачем оно ей понадобилось, избранная, видимо, и сама не знала, но когда муж сказал ей, что эльфийские мужи не стремятся жениться на дочерях человеческих, сильно расстроилась и решила их заставить захотеть. Ну и придумала этот праздник, на котором любая человечка, поймавшая эльфа, могла требовать от него что угодно.