Предания Боголесья

Глава 1.

Давным-давно на опушке дремучего леса, который местные называли Боголесьем, стояла небольшая деревушка.

Дом, в котором жила женщина по имени Верея, был окружен покосившимся от времени забором.

Была она вдовой, муж ее погиб: провалился зимой под лед, а после его живым уже никто не видел. Детей у них не было, поэтому бедной Верее приходилось коротать дни в одиночестве.

С тоской глядела она на ночное небо, где ярко светила луна и звезды мерцали, словно золотые монетки, и на нее накатывала безысходная тоска. В такие моменты женщина ощущала непреодолимое желание выплакаться, чтобы вся горесть прожитых лет ушла вместе со слезами.

– Как все-таки несправедлива жизнь! – всхлипывала Верея. – Одних она щедро одаривает, а другим приносит несчастья. Все у меня вроде есть: дом крепкий, хозяйство какое-никакое, добро в сундуках, но только не это мне нужно – в доме моем не слышно детского смеха.

Верея горестно заламывала руки, и слезы бессилия катились по ее щекам, капали на грудь и, ударяясь, разбивались вдребезги. Они прожигали нестерпимым огнем кожу, точно кислота. В один из таких дней острая тоска захлестнула ее сердце.

– Если бы только боги исполнили мою просьбу и послали дитя, я бы любила его больше жизни! – невольно выкрикнула она, глядя на яркие звезды.

И вдруг где-то рядом с домом раздался тихий плач младенца.

Верея прислушалась и даже потрясла головой, стараясь отогнать навязчивое видение, но плач не прекращался. Более того, он становился все громче.

– Ох, горе-то какое! – пробормотала женщина. – Наверное, я схожу с ума, раз мне повсюду мерещатся дети.

Верея выбежала на крыльцо и прислушалась. Из-за непроглядной тьмы и осеннего холода ей стало жутко. В тот же миг во дворе залилась громким лаем собака, но через мгновение испуганно заскулила и забралась к себе в будку.

За воротами вновь раздался жалобный, словно молящий о помощи плач.

Никого из людей поблизости не было, но до нее явно доносилось хныканье младенца, если только там и правда был ребенок, а не какая-нибудь нечисть.

Верея продолжала внимательно прислушиваться к каждому шороху, пристально всматриваясь в густой ночной мрак.

В деревне от страха завыли собаки, и от их протяжного воя мороз пробирал по коже.

Верея поняла, что детский плач, привлекший ее внимание, доносился из-за ограды, примыкающей к лесу.

– Кто там? – прошептала женщина в темноту.

Ответа не последовало, но крик младенца стал сильнее. Отцепив собаку и зажав в одной руке топор, Верея пошла на звук.

Вокруг не было слышно ни стрекота сверчков, ни кваканья лягушек, ни шелеста крыльев летучих мышей, лишь бледный диск луны, выглянувший вдруг из-за туч, освещал ей путь.

Верея подошла к опушке, туда, где росла старая раскидистая ива, низко склоняющая ветви над небольшим ручьем. Для удержания ствола ее корни тянулись далеко в лес, напоминая змей. В двух шагах от дерева стояла колыбель, из которой раздавался детский пронзительный плач.

Вокруг не было ни души. Собака было кинулась к колыбели, но внезапно остановилась, испуганно замерла и настороженно покосилась на лес.

Опасливо оглянувшись, Верея подошла к неожиданной находке и увидела младенца. Маленький сверток моментально оказался в ее руках. Откинув одеяльце, она всматривалась в личико малыша.

– Маленький, кто же тебя тут оставил? – еле слышно, одними губами прошептала Верея.

Вопрос ее остался без ответа, а ребенок еще сильнее захныкал, услышав голос, да ветер зашумел в верхушках деревьев. Собака стояла возле хозяйки, вытянувшись в струнку, и неподвижным взглядом всматривалась в лес. С минуту женщина настороженно косилась на стену деревьев и прислушивалась к окружающей ночной тишине. Заросли вокруг выглядели жуткими и казались неприятно живыми.

Верея прижала к себе кричащего ребенка, и младенец тут же замолчал, словно почувствовал себя в безопасности. Женщине казалось, что за ней из глубины леса наблюдают чьи-то внимательные глаза.

– Ко мне, Буян! – шикнула она псу, со страхом вглядываясь во тьму, затем стала медленно отступать. Сделав с десяток шагов, она развернулась и побежала к дому.

Пес помчался вслед за хозяйкой.

– Береги Мирославу, – словно кто-то выдохнул позади нее, и в голосе этом было столько боли и отчаяния, что женщина невольно вздрогнула и обернулась.

– Кто здесь? – осипшим голосом крикнула она.

Страх липкой волной пробежался по телу, посылая мурашки по коже рук и между лопаток.

Ответом была тишина, и только ветер зашелестел листьями громче обычного.

Дрожа от ужаса, женщина сильнее прижала к груди ребенка и что было сил кинулась к дому. Только оказавшись на крыльце, она наконец смогла перевести дух и бросить осторожный взгляд на ночной лес, но тут же поспешила скрыться за дверью.

Положив драгоценный сверток на лавку, Верея внимательно глядела на ребенка. У него были голубые, как незабудки, глаза и ямочки на пухлых щечках. На мгновение младенец улыбнулся щербатым ртом и затем вновь заплакал.