Предатель. Оклеветанная жена

1

— Любимый, что происходит?.. — голос дрожит. Я смотрю на мужа, но он лишь отводит глаза, как будто боится взглянуть на меня.

Я до сих пор не понимаю, почему меня, перепуганную до смерти, посреди ночи выдернули из постели и, даже не дав опомниться, под конвоем привели в холодный мрачный зал суда.

Магические оковы больно стискивают мои запястья и горло. Я чувствую покалывание, исходящее от блокираторов магии, встроенных в металл оков, и меня начинает трясти крупной дрожью, от страха и от холода.

Цепляюсь за решётку, чтобы не упасть, и снова пытаюсь поймать взгляд Дария. Милый, почему же ты молчишь?

Он должен сказать, что я ничего не совершала, что тут какая-то ошибка, и меня отпустят. Да, разумеется, так и будет! Мой любимый сделает всё для меня. Иначе и быть не может.

Сердце колотится как бешеное, и я чувствую, как малыш внутри меня беспокойно бьёт ножками.

— Милый, скажи им, что я тут ни при чём, что я не связана ни с какими чёрными практиками, — говорю я, умоляюще глядя на мужа.

Он, наконец переводит на меня взгляд. Пронзительные зеленые глаза, которые я так люблю и в которых тонула тысячу раз, словно это море любви, смотрят теперь неотрывно, словно он пытается одним взглядом что-то сказать мне.

Что, милый, что? Почему ты смотришь так, словно между нами тысяча миль?

Я подаюсь вперед, как будто желая так стать ближе к Дарию, но меня останавливают прутья решетки и он отводит взгляд. Его желваки играют, когда он смотрит на судью.

— Помощник Ранвейр, вы готовы подтвердить слова вашей супруги? — звучит жёсткий голос судьи Ноктиана.

— Я замечал странности в Лейле в последнее время… Но не придавал им серьёзного значения… Она была слишком нервной, всё время как будто скрывала что-то. Но я списывал все странности на её состояние, вызванное беременностью, и на её неумение сжиться с отсутствием дара.

В первое мгновение знакомый низкий голос мужа успокаивает меня, сердце начинает биться ровнее и я даже выдыхаю, чувствуя облегчение. Конечно, он все объяснит, бояться нечего. Просто недоразумение. Но потом я начинаю вслушиваться в то, что он говорит…

— А потом я нашёл эту вещь… этот артефакт. Она прятала его среди книг и в первое мгновение я хотел спросить у нее что это такое, но решил сперва обратиться к магистру, почувствовав, что это может быть куда опаснее. Я привык доверять своему чутью, ваша светлость.

— Это неправда, Дарий! — говорю я. — Зачем ты это говоришь, ты же знаешь, что это ложь!

— Если вы не успокоитесь, миссис Ранвейр, нам придется наложить на вас заклятие тишины. Поверьте мне, это весьма неприятно. — Рявкает судья и блокираторы на мне сжимаются с болезненным скрежетом.

Судья смотрит, как я задыхаюсь, а потом расслабляет оковы. Бросает на меня презрительный взгляд и обращается к Дарию:

— Вам известно, какова сущность вещи, обнаруженной вами у вашей жены?

— Боюсь, что нет, ваша светлость.

— Но вы сообщили магистру о вашей находке, хоть и не знали, что это?

— Я почувствовал зло, исходящее от камня, и сразу обратился к магистру, чтобы убедиться наверняка. Его опыт и мудрость для меня являются эталоном. Он подтвердил мои худшие опасения. Моя жена занимается черными практиками.

Голос Дария гулко отражается от сводов судебного зала. Я снова хочу крикнуть изо всех сил, что это неправда, но издаю лишь сдавленный стон.

Почему он это говорит? Должно быть объяснение. Не может быть, чтобы он был так жесток. Почему, любимый, почему? Ведь ты погубишь меня и нашего ребенка…