Предатель. Ты разрушил нашу семью

Глава 1.

– Мира, я тебе изменил, и моя любовница сейчас в нашей спальне.

Немею от услышанного. Резко разворачиваюсь на голос любимого мужа, и торт, который я купила в честь сюрприза, падает на пол.

Сюрприз не получился. У меня.

А вот муж оказался мастером по неожиданным признаниям.

– Что ты сказал?

С шумом выдыхаю воздух, и голос срывается. Смотрю в сторону лестницы на второй этаж и думаю, что, наверно, надо подняться и посмотреть на того, кто лежит на белоснежных простынях, которые я отхватила по акции. Теперь придётся их выбросить.

– Ты слишком рано вернулась. По-хорошему ты не должна была это видеть.

Муж говорит глухим голосом, даже хриплым. И от тембра моё сердце бьётся где-то на уровне гланд.

– Прости, что помешала твоим планам. - Шепчу и хватаюсь за горло, чтобы не закричать. Опускаюсь на колени, чтобы собрать куски шоколадного торта, и у меня возникает желание попробовать хотя бы чуть-чуть. Может быть, тогда боль в горле от жуткого и царапающего кома перестанет разрывать меня. - Наверно, он был вкусный. Продавщица сказала, что его только сегодня испекли. Свежий, и мужу обязательно понравится.

– Мирослава, не бери в голову. - Он подходит ко мне, чтобы поднять меня с пола, но я лишь выставляю руку ладонью вперёд.

– Не смей. Прикасаться. Ко мне. - Произношу каждое слово, от которого внутри меня словно что-то обрывается.

– Как скажешь. Я тебе потом всё расскажу. А сейчас мне нужно отвезти её… домой.

– Можешь не возвращаться.

– Не говори ерунды! - Рявкает и стреляет яростным взглядом. В его голосе больше нет никакой мягкости. Лишь сталь и незнакомые мне нотки. Слишком жёсткие, чтобы понять: муж начинает злиться. - Я приеду, и мы поговорим. Давно надо было всё тебе рассказать.

Ярослав уходит, и только сейчас я вижу, что он почти не одет. На узких бёдрах — спортивные серые штаны. Они чуть приспущены, что видно чёрную полоску волос, уходящую вглубь. Кажется, на нём больше ничего нет. Только штаны.

А ещё его тело после душа. Блестящие капельки скатываются по его рельефному телу, которое несколько минут назад любило чужое женское тело. Не моё. Уже давно не моё.

Сжимаю кулаки до побелевших костяшек на пальцах и пытаюсь унять глухо бьющееся сердце. Поднимаюсь и, стараясь не расплакаться, беру бумажные полотенца и начинаю убирать развалившийся по полу торт. Несколько минут назад он был целый, вкусный и такой красивый, а сейчас от него ничего не осталось. Всё на помойку.

Кажется, и наша семейная жизнь потерпела крах, и ей тоже пора туда же.

На помойку.

Прибрать всё не получается, и я обессиленно падаю на стул. Кладу руки на округлившийся живот и понимаю, что малыш, что живёт внутри меня, всё чувствует. Шевелится, беспокоится, переживает.

– Тише, малыш, тише. Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо.

Но, говоря это, я лишь успокаиваю себя.

Я же не знала, что, вернувшись домой спустя неделю после того, как пролежала в больнице на сохранении, окажусь в такой ситуации. Правильно меня уговаривал врач остаться ещё на денёк. Как знал, когда не хотел отпускать. Может быть, и не случилось бы этой досадной оплошности. Я пришла бы в дом, где ждал любимый муж, с распростёртыми объятиями, и так бы и жила в неведении.

Так лучше.

Так безопаснее для моего больного сердце и израненной души.

Так спокойнее для сложной беременности и ребёнка, который практически с самого начала беременности хочет покинуть меня.

Словно уже сейчас понимает, что из меня выйдет плохая мать.

Я тянусь к стеклянному кувшину с водой и наливаю дрожащими руками воду. Делаю глоток и слышу шум на втором этаже. Хлопанье дверей и быстрые шаги по лестнице.

– Твоя, что ли, вернулась? А чё так рано? - Голос незнакомый, противный. Хотя, может, мне просто кажется. Объективная часть меня сейчас где-то в очень глубокой заднице.

– Хватит болтать! - Резкий и недовольный — моего мужа. - Спускайся живо!

– Да ладно, медвежонок, чё ты завёлся-то? Нормально же покувыркались.

– Ещё слово, и я спущу тебя с лестницы.

– Не сердись. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

От этих слов мне хочется провалиться сквозь землю, а ещё лучше исчезнуть. Они проходят мимо кухни, и я вижу её. Машинально поднимаюсь, чтобы не быть в невыигрышной позиции. Хотя раз я здесь, а муж с любовницей там, говорит лишь об одном: я проиграла.

Юной девице, что смотрит на меня, не больше двадцати лет. Пухлые губки, курносый нос, светло-русые волосы волнами спускаются на спину и плечи. Полупрозрачное светлое платье, под которым заметно чёрное бельё. Тоненькая, маленькая, но взгляд острый и ненавистный.

Я её первый раз в жизни вижу, но, кажется, она меня очень хорошо знает. Хитро улыбается, осматривает с головы до ног, и вдруг её взгляд останавливается на моём животе. Я машинально закрываю его ладонями, пытаясь защитить ребёнка от ненавистного взгляда.

Но девица лишь задирает повыше подбородок и ухмыляется.

– Старая и страшная. Бросай её. - Язвительно произносит и повисает на шее моего мужа, а затем целует его в губы. Муж, явно не ожидая такой подставы, отталкивает её от себя и разворачивает в сторону выхода.

– Ещё одна такая выходка, и я тебя убью! - Муж хватает её за локоть и уводит с поля моего зрения.

– Убьёшь — сядешь! Ты же знаешь, швед. Мой папа это так не оставит.

– Лучше сесть, чем возиться с такой, как ты.

Я кусаю внутреннюю часть щеки, чтобы не закричать от боли, и сжимаю в ладони стакан. А потом со всей силы кидаю в их сторону. Но он не долетает до них, потому что ударяется о косяк кухонной двери. Вода летит на стену, а осколки в разные стороны.

– Дура набитая! - Визжит девка и порывается двинуться ко мне.

Но муж хватает её и уводит в сторону выхода. Дверь громко хлопает, и я слышу удаляющиеся голоса мужа и его любовницы.

– Убирайтесь из моего дома! Сейчас же! Немедленно! - Кричу и понимаю, что в доме, кроме меня, никого нет. Я осталась одна. Одна!