Предатель. В горе и радости

Пролог

— Милый, как ты? — обеспокоенно и нежно спрашивает Вера.

В ответ тишина.

Я через закрытую дверь чувствую раздражение Гордея, а сама я делаю медленный выдох.

Мою душу вместе внутренностями будто выморозили изнутри.

— Гордей… Я рядом…

И я захожу в библиотеку, решительно распахнув дверь.

Потому что имею право и не собираюсь я убегать сейчас в слезах, подслушав разговор моего мужа и его любовницы.

Гордей сидит в кресле и опять курит, гипнотизируя струйки дыма. На подлокотнике сидит Верочка, его бывшая одноклассница и по совместительству старший маркетолог в его компании.

Вглядывается в его безучастное лицо и держит за руку.

— Это уже наглость, — усмехаюсь я.

Гордей совершенно не реагирует на мое замечание, да и на бледное лицо Веры тоже.

— Я пришла высказать свои соболезнования, — Вера встает и поправляет узкое черное платье с непростительно глубоким для похорон декольте. Ее сиськи вот-вот выскочат, а родинка на правом полушарии привлекает даже мое внимание. — Такая трагедия…

— Тебя тут не должно быть, — сжимаю ручку двери. — Как у тебя совести хватило…

— Уходи, Ляль, — Гордей подается вперед, тушит окурок в пепельнице и опять тянется к пачке сигарет. — Я скоро вернусь.

Над его головой плывет прозрачное полотно дыма, а я все стою и смотрю на Веру, которую я бы укутала в простынь, чтобы спрятать ее сиськи.

— Мне повторить? — переводит на меня взгляд и сует в зубы сигарету.

Вера протягивает ему зажигалку, которую он небрежно выхватывает из ее пальцев.

Я ни разу не видела его таким, будто в моего мужа вселился кто-то иной. Кто-то очень опасный и на грани психопатии.

Он сидит спиной к окнам, и солнечный свет будто вырезал его из реальности инфернальным чудовищем. Лицо в тени. Щелкает зажигалка.

Огонек освещает его лицо оранжевыми бликами. Подкуривает сигарету неглубокими вдохами, глядя на меня исподлобья, и усмехается.

Вера возвращается к нему на подлокотник и печально вздыхает.

— Я сейчас спущусь, дорогая, — сколько мерзлоты в его словах сейчас. Огонек потухает, и он раздраженно откидывает зажигалку на столик. — И дверь за собой закрой.

— Ты должна уйти, — поскрипываю зубами в бессилии перед Верой, — это неуважительно к нашей семье, — перевожу взгляд на Гордея, — или мне позвать наших детей, чтобы ты их познакомил со своей потаскухой?

— А такая сцена с детьми и скандалом, — тихо и холодно отвечает Вера, — будет очень уважительная? Лилия, мы ведь взрослые люди, верно? — смотрит на Гордея, который опять провалился в свои мысли. — И мне… я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но раз твоя жена в курсе, — кладет руку на живот, — то мне надо что-то вам сказать.