Предсказание

Предсказание

Из всего рабочего дня Андрей любил только пару утренних часов, когда полусонные посетители, неосмотрительно записавшиеся на самое раннее время, клевали носами по креслам в коридоре, машинально укачивая ещё не проснувшихся детей.
— Баю–баюшки–баю, – это были единственные слова, которые кто–то время от времени шёпотом напевал то ли ребёнку, то ли дремлющему рядом супругу.
Андрею эта песня всегда казалась древним атавизмом, он помнил её из своего детства, а родителям её пели бабушки с дедушками, которые тоже не сами сочинили эти строчки. В современном мире, предлагающем сотни новых песен в сутки, можно было выбрать любую колыбельную, их можно было менять каждый день, но люди упорно продолжали напевать про серенького волчка, который любит лакомиться чужими частями тела, не обращая внимания на то, что до ближайшего леса после ужина ему придётся добираться только на общественном транспорте, если, конечно же, волчок предусмотрительно не купил себе авто.
Несмотря на то, что он уже второй год руководил местным отделом прогнозирования, Андрей продолжал работать оператором, так как на должности начальника ему было скучно, всё здесь отлично функционировало само по себе. Обычно в утреннюю смену он приходил в кабинет за десять минут до начала работы, оставлял приоткрытой дверь и под тихие колыбельные из коридора выпивал кружку кофе, настраиваясь на приём клиентов. Работа с людьми и без того всегда непростая, а если ты имеешь дело с детьми клиентов – запасись нервными клетками и не вздумай тратить их все в один день, как бы тебе этого не хотелось.
Сегодня всё было как обычно, здесь никогда ничего не менялось, пусть от этого иногда становилось грустно. Всё же это место было особенным, оно дарило людям светлое будущее, которое каждый раз оказывалось отвратительно однообразным. Да, Андрей понимал, что для приходящих сюда родителей всё выглядело удивительным и таинственным, но сам он слишком уж привык к детям, которые в будущем должны были стать гениальными певцами, писателями, режиссёрами, художниками и прочими представителями творческих профессий, далёких от любой физической работы.
Конечно, система без малейших колебаний объявила бы ребёнка гениальным бухгалтером или продавцом подержанных машин, но родители вряд ли бы обрадовались такому жизненному предназначению своих детей, поэтому компьютер пропускал все непрестижные профессии, пока не оставалось что–то возвышенное и не требующее особых усилий. Да, не лучшая идея, потому что все эти таланты когда–нибудь вырастут и окажутся в реальном мире, где по–прежнему нужны электрики, строители, продавцы и безработные алкоголики. И что бы ни пообещал всемогущий компьютер, ты всё равно никогда не знаешь, что приготовила тебе взрослая жизнь. Но говорить такое родителям Андрей не стал бы. Центры прогнозов уже больше десяти лет успешно работали по всей планете, принося неплохую прибыль и делая мир более предсказуемым. Все любят определённость.
— А уже наше время, – громким шёпотом сказал кто–то из коридора.
— Да–да, прошу, – Андрей посмотрел на часы, где до шести утра оставалось ещё три минуты, допил последний глоток кофе и сунул кружку в ящик стола, где она негромко звякнула ложкой и затаилась до обеденного перерыва.
Дверь открылась шире и в комнату вошла пара с ребёнком, дремлющим на руках у матери.
— Вы – Пантелеевы, я не ошибаюсь? – спросил Андрей, сверяясь со списком на экране. – А это ваш сын Константин?
— Да–да, это мы, – прошептали ему в ответ.
— Проходите сюда, – Андрей тоже начал говорить шёпотом, чтобы не разбудить малыша. Он указал рукой на кресло внутри капсулы, – вот, кладите его, тут мягко.
— А ничего, что он спит? – спросил отец мальчика, пока мать укладывала сына в кресло. – Или надо его разбудить?
— Нет, во сне даже лучше, – Андрей легонько поправил голову ребёнка, чтобы она плотнее прилегала к проходящим сквозь обивку датчикам, хотя это было совершенно необязательно, – так, всё отлично. Теперь отойдите немного, нужно закрыть его.
Он потянул прозрачный колпак и накрыл им кресло, не давая ребёнку возможности случайно упасть.
— Почти всё, пожалуйста садитесь рядом и ждите, – Андрей указал на кресла для родителей, а сам подошёл к пульту и долго нажимал кнопки, как было положено по инструкции. Люди не слишком любят, когда за их деньги кто–то мало работает, поэтому процесс должен выглядеть солидно, хотя на самом деле нужно было всего лишь запустить программу сканирования. – Так, последние шаги… Иииии… Поехали! Ближайшие десять минут нам остаётся только ждать.
По экрану побежали красивые и абсолютно бессмысленные графики, прорисовались схемы мозга с нечитаемыми обозначениями. Выглядело всё очень здорово, словно ты действительно попал в будущее, которое только вчера показывали в фантастическом кино. Все любят красивое будущее, ведь именно в нём всё наконец–то станет хорошо, почти так же прекрасно, как было раньше.
— Скажите, а это не вредно? – отец оторвал Андрея от размышлений. – Нет, я конечно читал про всё это, в теории это прекрасно и полезно, но вот вы, как человек, который со всем этим работает, как считаете? Вредно?
— Не беспокойтесь, всё совершенно безопасно. По крайней мере – не опасней обычной лампочки.
— А, это хорошо, – покивал головой отец, и Андрей решил, что тот успокоится и ограничится одним банальным вопросом, но тот не нашёл в себе такого мужества, – а вот какие профессии чаще всего предсказываются?
— Мы не предсказываем, – Андрей улыбнулся клиентам, чтобы скрыть раздражение от дурацких вопросов, ответы на которые знал каждый школьник, – мы прогнозируем. Система не может заглянуть в будущее, она может всего лишь проанализировать мозг человека и выявить некоторые закономерности, помогающие в выборе профессии. И чаще всего мы обнаруживаем склонность к писательству. Все мы начинаем фантазировать ещё в детстве, видимо, отсюда и такая тяга сочинять истории.
— А, ну да, – отец на секунду отвлёкся от созерцания своего сына и снова поднял голову для следующего вопроса, – а вы сами пробовали себя проверить? Вы тоже писатель?
— Нет, я себя не проверял, – соврал Андрей, который однажды вечером после работы от большого любопытства забрался в чёртово кресло и узнал, что из него вышел бы гениальный скрипач, хотя он вообще ненавидел музыкальные инструменты вместе со всеми скрипами, которые из них можно было извлечь. Андрей совершенно бы не расстроился, если бы завтра все скрипки мира сгорели синим пламенем – есть и более тихие способы заработать себе на жизнь. – Нам нельзя пользоваться оборудованием в личных целях. Процедура не из дешёвых, сами понимаете. У сотрудников только небольшая скидка на сканирование, только и всего. И то – если только…
— Смотри–смотри, он улыбается во сне, – женщина дёрнула мужа за руку, указывая на ребёнка, – наверное, ему что–то хорошее снится. Вот бы он стал актёром! Он же такой красивый!
Родители с умилительными улыбками без слов уставились на сына. Андрей воспользовался передышкой и тоже замолчал, рассматривая всю эту троицу перед собой. Своих детей у него ещё не было, но он прекрасно понимал радость людей, которые смотрят на своего ребёнка. Дети – они ведь действительно милые и красивые, даже когда плачут и капризничают. Но вот только почему из этих маленьких и прекрасных карапузов часто вырастают такие страшные взрослые? Откуда берутся все эти злобные люди, которые бросают на улицах мусор, хамят, не моются, пьянствуют и по своей воле ходят на платные тренинги личностного роста? Когда происходит это превращение прекрасных бабочек в религиозных фанатиков, жадин, бандитов и исполнителей блатных песен? Вот же, вот – стоит взглянуть, и прямо перед тобой сидит смешной мальчишка двух лет от роду, стучит одним пластиковым самосвалом по другому. А вот он же через тридцать лет – бритый налысо, покрытый наколками, сидит в тюрьме за ограбление вино–водочного отдела и стучит друг о друга головами сокамерников, которые, кстати, тоже выглядят не очень похожими на мечты своих родителей.
В этот момент машина пискнула, сигнализируя, что процесс завершён. Андрей с удовольствием вынырнул из своих мыслей, которые начинали казаться слишком пессимистичными даже ему самому, и подошёл к пульту, чтобы подтвердить распечатку результата. Прогноз для солидности выдавался на бумажном листе, чтобы родители могли вставить его в рамочку и повесить на стене для большей мотивации.
— Подходите, – он указал родителям на столик, куда вмонтированный в установку принтер выбросил листок с прогнозом, – читайте, что получилось.
— Давай ты, – мужчина легонько подтолкнул к столику жену, – что там у нас?
Женщина подняла листок, пробежала по нему глазами, нахмурилась и показала его мужу.
— Это что, шутка такая? – спросил тот Андрея, заглянув в прогноз. – Мы что, вам платим за то, чтобы вы над нами издевались? Это что за предсказание?
Он потряс в воздухе листом и в конце фразы ткнул им Андрею в лицо. Тот, не понимая, что случилось, взял прогноз, расправил его и прочитал выведенное в центре название профессии.
«Доярка» – красивым шрифтом написал компьютер. По его мнению, сын Пантелеевых в будущем обещал стать гениальной дояркой, зарабатывающей очень много денег интеллектуальным трудом.
— Ну что вы молчите? – с вызовом спросил у удивлённого Андрея Пантелеев–старший. – Объясните нам, как это наш сын станет дояркой? Поменяет пол, поступит в академию при коровнике, упразднит автоматику и станет вручную доить коров? Или вы что–то другое подразумеваете под таким прогнозом? Расскажите же нам, поделитесь секретом!
— Извините пожалуйста, это какая–то ошибка, – стал оправдываться Андрей, не понимая, как это вообще случилось. Откуда компьютер вытащил эту устаревшую профессию? Почему в женском роде? – Видимо, технический сбой. Сейчас всё наладим.
Он подошёл к пульту и открыл настройки сканирования. Операторам не рекомендовалось их менять, поэтому Андрей просто перелистывал страницы в надежде увидеть какую–нибудь ошибку, хотя сам не очень понимал, что означает большинство пунктов в меню.
— Давайте попробуем ещё раз, – наконец сказал он недовольно бурчащим за спиной родителям, так и не решившись поменять что–то. Если ошибка и случилась, то её скорее всего допустил центральный сервер, сам считающий все прогнозы. 
— Простите, но уже наше время по записи… – произнёс кто–то со стороны входа. 
— Извините, небольшие неполадки, подождите несколько минут, – Андрей захлопнул дверь и шагнул обратно к пульту, – так, настраиваем, запускаем, ждём. Не переживайте, сейчас попробуем во всём разобраться.
— А если опять выпадет эта ваша доярка? – не отставал отец маленького Константина. – Что тогда делать будем?
— Не волнуйтесь, я думаю, что просто случился сбой в программе, – попытался успокоить его Андрей, – даже если прогноз подтвердится, мы предлагаем программу коррекции предрасположенностей. Это, конечно, очень дорого, но, думаю, для вас мы проведём её совершенно бесплатно. Иногда люди не хотят, чтобы их ребёнок был писателем и сами просят…
— Подождите, – перебила его мать, отодвинув мужу в сторону, – вы что, хотите сказать, что наш сын на самом деле может оказаться дояркой? Вы в своём уме? Ваша машина с предсказаниями…
— Андрей Витальевич, можно вас на минутку? – на пороге без стука появился взъерошенный оператор из соседнего кабинета. – Для консультации.
— Прошу меня извинить, я сейчас вернусь, – Андрей за рукав вытащил коллегу в коридор и почти бегом утянул его в дальний угол, подальше от посетителей, – что у тебя?
— Вот, – протянул тот листок с прогнозом. «Тракторист» – было написано в центре красивым шрифтом. – Родители меня чуть не убили! Как мог появиться тракторист? Что мне делать?
— Чёрт! – Андрей глубоко вздохнул, пытаясь осмыслить случившееся. – Так, иди по остальным кабинетам, спроси, что у них вышло, записывай и приходи ко мне. Только сначала успокой своих клиентов и причешись! Выглядишь так, словно с пожара сбежал!
Он неспешно вернулся в кабинет, пытаясь своим видом показать посетителям, что всё в порядке. Компьютер ещё считал, показывая три минуты до завершения процесса. Андрей встал за пультом, пытаясь закрыть экран от родителей, и после сигнала о готовности прогноза отказался от печати. «Доярка» – написал компьютер на экране, и Андрей сразу же закрыл окно с надписью.
— Ну что там у вас? Что вы так долго возитесь? – отец попытался заглянуть Андрею через плечо.
— Извините, теперь другой сбой, результат не рассчитан, – соврал тот, обнуляя сканирование.
— Да что у вас за сервис такой?! – во весь голос возмутился Пантелеев–старший, разбудив свои криком младшего. Ребёнок поднял голову от кресла, сел и залился слезами. Бросившаяся к нему мать с разбегу стукнулась лбом о стеклянную крышку и добавила в общий хор несколько крепких словечек. Вся троица набросилась на Андрея с претензиями – двумя осознанными и одной очень широкой и трудноформулируемой.
— Андрей Витальевич, – в кабинет снова заглянул коллега, всё–таки забывший причесаться, – вот, я принёс вам, как вы просили.
— Пожалуйста, дайте нам немного времени разобраться, – попросил у замолчавших родителей Андрей, отодвигая прозрачный колпак с кресла ребёнка, – сегодня здесь много у кого сбой, что–то случилось с компьютером. Посидите пока, сейчас пришлём вам чаю или кофе.
Он выскочил из кабинета вместе с соседом, снова отойдя подальше, и взял из его рук телефон с записями.
«Гончар, врач, швея, брадобрей, учительница, стрелок», – прочитал он с экрана.
— Брадобрей? – спросил он сам себя. – Какой ещё на хрен брадобрей?
Стоящий напротив коллега без слов развёл руки в стороны и пожал плечами. Андрей вернул ему телефон, вытащил свой, чтобы набрать номер центрального офиса, но трубка неожиданно зазвонила сама. 
— Общий сбой по всем прогнозам, – сказал голос на той стороне, – останавливайте оборудование, прекращайте приём до завтра. Только без паники, не надо пугать людей!
И голос тут же отключился, оставив Андрея наедине с толпой недовольных клиентов, ожидающих своей очереди.
— Так, иди по всем кабинетам, сообщай, что случился сбой, – сказал он оператору, который продолжал в нерешительности стоять рядом, – родителей успокойте, скажите, что все прогнозы отменяются. Всем будет компенсация и повторное посещение.
Сам он прошёл в центр холла и остановился посреди толпы взволнованных родителей, ожидающих своей очереди.
— Прошу прощения, но сегодня из–за технических проблем мы не сможем принять вас, – громко сказал он, народ сразу же бросился задавать вопросы, и тут же телефон в руке зазвонил снова, – извините, сейчас не могу вам ответить. Всех вас мы примем в другой день, всё сообщим дополнительно. Извините.
Андрей поднёс к уху трубку со звонком начальника из центрального офиса, надеясь, что новости будут хорошими.
— Андрей, задержи у себя семью Пантелеевых, которые первыми к тебе сегодня пришли, если они ещё на месте, – сказал голос в телефоне, – а если ушли, догони и верни обратно. И приготовься к приёму военных, минут через десять они будут у вас. Делай всё, что они скажут. Я тоже к вам скоро приеду.
— Каких военных? – удивился Андрей. – Зачем? Мы же не сотрудничаем ни с какими военными.
— Андрей, с военными необязательно сотрудничать, они сами находят себе компаньонов. Что они там придумали и зачем едут именно к тебе – об этом не по телефону. Задержи Пантелеевых и жди.
Трубка умолкла, и Андрей пошёл в свой кабинет, по дороге отбиваясь от возмущённых родителей.
— Ну и где наш чай и кофе? – набросился на него с порога отец семейства. – Вы обещали! И что это за сбой такой? Из–за вас нам придётся приходить сюда ещё раз, отпрашиваться с работы. Кто компенсирует эти затраты? Жена ещё ударилась о вашу эту, как её…
— Послушайте, кофе сейчас будет, деньги вам вернём, сканирование сделаем бесплатно, я только распоряжусь, – Андрей нажал на пульте кнопку вызова секретаря, – принесите нам кофе…
— Андрей Витальевич, тут к вам пришли, – перебил его голос в динамике, – какой–то полковник, говорит, что срочно.
— Сейчас приду, – он с улыбкой повернулся к клиентам, – такой суматошный день сегодня! Подождите здесь, я сейчас всё организую, только не уходите никуда.
Он поспешил к выходу, надеясь, что не получит предательских вопросов в спину, но недовольные Пантелеевы снова набросились на него втроём, пришлось потратить ещё несколько минут, чтобы хоть немного их успокоить. Наконец он смог выйти в коридор и добраться до стойки регистрации, где его ожидал какой–то мужчина в штатском.
— Здравствуйте, я… – Андрей протянул руку, но тот даже не заметил её.
— Я знаю, кто ты, – сказал он, – мне нужно, чтобы здесь поскорее не осталось никого – ни клиентов, ни персонала. Сейчас сюда поднимутся наши специалисты и займутся вашей проблемой, видеть их всем этим людям необязательно. Ты сам останься, и Пантелеевы нам тоже нужны, не отпускай их никуда. Ясно?
— Нет, – попытался возразить Андрей, – объясните, что происходит, и какое отношение вы имеете к нашей проблеме?
— Делай то, что сказали, – мужчина шагнул вперёд, заставляя Андрея отступить, – быстро и без вопросов. Вы сами начали всё это.
— Что начали? Мы же просто…
— Бегом! – мужчина сделал ещё шаг, и испуганный Андрей побежал помогать операторам и секретарям. Через двадцать минут в холле было пусто, лишь вышедший из кабинета Пантелеев злобно смотрел на запыхавшегося Андрея.
— Кофе! – сказал он, уперев руки в бока, и Андрей развернулся, выругавшись про себя. Злобные родители, проблемы с прогнозами, военные… И при этом не прошло и часа рабочего дня, стрелки настенных часов показывали, что нет ещё семи.
— Ты куда собрался? – через два шага развернул его мужчина в штатском, который шел со стороны регистратуры с несколькими людьми уже в военной форме. – Ну–ка сядь в кабинете и не выходи, пока не позовут!
— Вы почему так со мной обращаетесь? – возмутился Андрей. – И объясните наконец, что происходит.
— Конечно объясню, – мужчина схватил Андрея за рукав и потащил за собой, остановившись возле удивлённого Пантелеева, – вот вы двое – живо в кабинет и не выходите, пока вас не позовут! – Он втолкнул их в дверь и повернулся к одному из шедших позади солдат, – заходи к ним и проверяй установку. И телефоны у них отбери.
Солдат зашёл внутрь, плотно прикрыл за собой дверь и без слов протянул руку в ожидании.
— Я не потерплю такого! – закричал Пантелеев, схватил жену с ребёнком и потянул их к выходу. – Мы уходим, и мы оставим жалобу!
Он дёрнул ручку и тут же испуганно шагнул назад, после чего чья–то рука просунулась внутрь и снова захлопнула дверь.
— С автоматом? На людей? – он с ужасом смотрел на Андрея. – Вы ответите, вы за всё это мне ответите!
— Да я здесь при чём? – тот устало опустился в кресло, бросив свой смартфон на стол. – Вы же видите, я тут заперт вместе с вами. Вон тому претензии предъявляйте, – он кивнул на солдата, который продолжал стоять в ожидании телефонов.
— Никаких вопросов, телефоны лучше сдать добровольно, – тут же отозвался солдат, повернувшись с протянутой рукой к Пантелеевым, и те неохотно отдали ему телефоны, – все вопросы к полковнику. Он вас вызовет, у него всё и спросите.
Солдат достал из кейса ноутбук и подключал его к пульту, а Андрей откинулся в кресле и машинально выдвинул ящик стола, внутри ещё раз звякнула ложкой пустая кружка из–под кофе, возбудив в Пантелееве–старшем новый взрыв эмоций по поводу того, что им не принесли обещанные напитки. Андрей только указал руками на дверь и продолжил молча сидеть на месте. Солдат копошился с пультом, а ребёнок снова начал плакать, временно успокоив разошедшегося родителя.
Воспользовавшись паузой, Андрей вновь задумался о том, что же случилось. Система прогнозирования за все годы своей работы ни разу не давала сбоя. Большинство клиентов было довольно прогнозами, центральный сервер ежедневно исправно пережёвывал гигабайты информации, анализировал и сопоставлял новости, пытаясь угадать, какие профессии станут престижными в будущем, сканировал детей и выдавал им их предназначение. Что могло пойти не так, почему военные озаботились первой же ошибкой? Может быть, они тоже пользовались системой для каких–то своих прогнозов?
— А теперь мне надо проверить вашего сына, – солдат, закончивший возиться с пультом, повернулся к Пантелеевым с портативными датчиками в руках.
— Ну–ка не лезь к нам! – тут же вскочил отец, закрывая собой жену с ребёнком. – Проверяй и дальше железки свои! Сына я тебе не дам!
В этот момент дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул начальник из центрального офиса. Он беззвучно поманил Андрея, и тот пошёл к выходу, стараясь не мешать солдату ругаться с Пантелеевыми.
За дверью действительно стоял человек с автоматом, он внимательно посмотрел на вышедшего Андрея, но ничего не сказал.
— Пошли сюда, – начальник ткнул пальцем в соседний кабинет, – поговорим.
— Иван Николаевич, что случилось? – спросил Андрей, как только они оказались наедине. – Почему военные здесь? И почему нас задерживают?
— Да я и сам всего не знаю, мне ведь тоже ничего не сказали и сюда привезли без моего согласия. К нашей системе они подключились с самого её создания, но просто следили за тем, что она делает, они ею не пользовались, это точно. Думаю, у них своя есть, не хуже нашей. И вот сегодня утром вдруг появляется этот твой прогноз у Пантелеевых. Первый раз за всё время такой странный прогноз. А после него все результаты пошли необычные, и почти все – нетворческие профессии. Военные через пять минут объявились, остановили всю работу и понеслись к тебе проверять, что случилось.
— Но зачем им что–то у нас проверять? Ну появились трактористы с доярками, военным–то какое дело?
— Тут всё очень сложно получилось… Думаю, они считают, что эти профессии будут востребованы после крупной войны, а вот писатели и художники после такого ещё долго никому нужны не будут. Думаю, что система предсказала в будущем атомную войну.
— Как предсказала? – Андрей схватился за стоящий рядом шкаф. – Она ведь ничего не предсказывает, она всего лишь формирует прогноз.
— Это, конечно, так… Но эти слова, они для рекламы, понимаешь? Чтобы никто не рассчитывал на стопроцентную точность. Ну если вырастет кто–то дебилом вместо балетмейстера, то это не мы виноваты, это же как погода – можно лишь попытаться угадать. А на самом деле точность прогнозирования у нас больше 80 процентов, мы ведь не только на профессиях тренировались. И если система считает, что будет война, то игнорировать такое нельзя.
— Про войну… Это военные сказали? Мне вообще это можно знать?
— Нет, они–то молчат, это мои догадки всего лишь. Ну просто больше ничего в голову не приходит, это самое логичное. А по поводу тебя… Знаешь, а какая уже разница сейчас? Нас с тобой теперь никуда не отпустят, можем говорить о чём угодно. Тут есть шанс, что весь мир скоро накроется, чёрт с ней, с секретностью! Хотя, может быть, и не война будет. У нас есть отдел экономических и политических прогнозов, они через несколько минут теорию крупного мирового экономического кризиса выдвинули, как только новые прогнозы пошли, но проверить ничего не успели – их тоже закрыли, чтобы не смогли проболтаться, паники военным не надо. Ну и тебя заодно, тебе случайно первому достался новый прогноз.
— Но если это не точно? Если причина в чём–то другом? Это же пока только догадки!
— Вот они и хотят сами всё…
— Слышь, тебя к Петрову вызывают, – просунул внутрь голову человек с автоматом и посмотрел на Андрея, – давай на выход.
— И что мне делать? – спросил Андрей у начальника. – Это же не я всё устроил!
— Да откуда я знаю, что делать? – ответил тот. – Кажется, они и сами не знают. Иди уже.
Солдат довёл Андрея до кабинета, где обосновался полковник Петров со свитой. Внутри несколько человек терзали основной пульт, пытаясь извлечь из него какие–то знания о будущем, остальные звонили, писали и что–то искали в Интернете. Петров молча расхаживал между ними заложив руки за спину, словно школьный учитель, следящий, чтобы никто не списывал на контрольной.
— В соседнюю комнату этого, – он ткнул в Андрея пальцем, как только тот появился на пороге, и солдат потянул его обратно.
В комнате напротив было пусто, о проблемах напоминал лишь развороченный пульт сканирования. Андрей сначала присел, но от волнения не сиделось, и он начал ходить кругами вокруг стола. Петров не торопился, и от этого становилось даже страшнее, чем от предчувствия ядерной войны. Наконец полковник вошёл, а вместе с ним ещё какой–то незнакомый человек с блокнотом, видимо, помощник.
— Давай, садись и рассказывай всё с самого начала, – полковник опустился в кресло, а помощник остановился сзади него и сразу же начал что–то записывать, – и как можно подробнее.
— Что рассказывать? – спросил Андрей, сразу же остановившись.
— Сядь говорю, – Петров кивнул на кресло рядом с пультом, – и рассказывай про сканирование сына Пантелеевых.
— Там на камерах есть запись, – Андрей сел, стараясь избегать взгляда полковника, – вы можете просто посмотреть.
— Я уже всё посмотрел. А теперь расскажи.
— Вы что, думаете, это я что–то сделал, чтобы началась война? Да я ведь просто оператор, я включаю сканирование, только и всего! Я прихожу, принимаю родителей, кладу ребёнка рядом с датчиками и просто запускаю программу! И от меня прогноз не зависит, и ребёнок тут тоже ни при чём!
— У тебя слишком богатое воображение, – Петров поднялся и вплотную подошёл к креслу Андрея, – ну а если вдруг всё именно так? Ты же не хочешь, чтобы мы проиграли в этой войне? Ты же понимаешь, что мы должны опередить врага? А мы пока даже не знаем, кто первый запустит ракеты. Думаешь, противник сейчас бездействует? Во всём мире ведь тоже появились такие прогнозы, все страны сейчас пытаются понять, кого надо атаковать. Мы обязаны узнать это первыми, чтобы нанести удар раньше. Ты понимаешь, как это важно? Ты понимаешь, что предсказание началось с тебя и этого ребёнка? Почему именно он? Всё это не просто так, в этом есть какой–то смысл. Поэтому расскажи подробно, что и как ты делал.
— Противник – это кто? – испуганный таким напором Андрей пропустил половину речи полковника. – Вы не знаете, кто начнёт войну, поэтому хотите начать её сами? – он вдруг понял, что перспектива конца света сейчас слишком реальна. – Вы больные! А если мы вообще не должны были участвовать в предсказанной войне?
— И как ты это представляешь себе? Это атомная война, в ней не выйдет не участвовать! Никак! Поэтому расскажи мне…
— Подождите, наверняка у вас есть своя система прогнозирования, и она скорее всего мощнее нашей! – неожиданно для себя перебил Петрова Андрей. – Почему не она первой предсказала войну? Почему наша?
— Что у нас есть и чего нет – не твоё дело. Хватит болтать не о том! – разозлился Петров.
— Подождите! – Андрей даже не заметил его злости, – вы ведь, скорее всего, тестируете солдат, пытаясь узнать, кто из них лучше сможет убивать. А у нас дети. Солдаты взрослые, и на их жизнь хватит выбранной специальности. А вот детям лучше готовится к войне, потому что война будет нескоро. Понимаете, она будет нескоро! Лет через 15–20 минимум! Поэтому наш компьютер видит её, а ваш нет. Вы же все прогнозы строите исходя из анализа взрослых людей!
— Мы это учитывали? – Петров обернулся к строчащему в блокноте помощнику.
— Не знаю, – остановился тот на секунду, – но долгосрочные прогнозы мы точно считали.
— Вы считали их для людей какого возраста? – спросил Андрей. – Ваша система в принципе учитывает интересы пенсионеров? Наша – нет. Никому нет дела до стариков, если, конечно, это не какие–нибудь важные политики или миллионеры. Да даже для них система просто прогнозирует отдых и прогулки – что ещё делать на старости лет?
— Быстро найдите какого–нибудь ребёнка и сделайте с ним тест на нашем оборудовании, – приказал полковник, и помощник тут же убежал вместе с блокнотом, – ещё какие–нибудь мысли есть по этому поводу?
— Есть, – кивнул Андрей, которому от страха в голову пришло слишком много мыслей, – вы же сейчас потрошите нашу систему, пытаясь найти в ней ответ на вопрос, с кем сражаться? – он подождал, но полковник решил не отвечать. – Я думаю, вы ошибаетесь, заниматься надо другим. Все прогнозы вчера были обычными, а сегодня всё перевернулось. Но система работает по многим часовым поясам, круглосуточно анализируя все новости, видео, фотографии из сети, чтобы увеличить точность прогноза. А что, если что–то случилось в мире в последние несколько часов, и это заставило компьютер спрогнозировать войну. Найдите это событие и попытайтесь как–то его отменить.
— И как это сделать?
— Система анализирует информацию порциями, сначала несколько часов собирает, потом обрабатывает. Откатите её часов на шесть назад, отключите от сети и по одной отправляйте ей все новости, которые она за это время добавила в свою базу. И каждый раз проводите тест на каком–нибудь ребёнке. Как только нормальный прогноз сменится на что–то иное – вы нашли, то, что нужно.
— Там же тысячи новостей, – возразил Петров, – это очень долго.
— Ничего подобного! – Андрей вскочил с места. – При отключении системы от сети и после перенастройки на анализ одной новости уйдёт доля секунды, сканирование займёт ещё столько же, у вас же будет всего несколько детей вместо тысячи! Мы уже до вечера узнаем, что случилось!
— Мы не можем остановить свою работу, – полковник посмотрел на Андрея, – у нас приказ. Ты сможешь всё это сделать сам?
— Как сделать? Я не администратор, у меня нет доступа к системе. Да и не умею я. Могу только сканирование провести.
— Тогда сиди здесь и жди! – полковник развернулся и вышел из комнаты, оставив Андрея в одиночестве.
Тот походил по комнате, сжимая голову руками. А что если кто–нибудь не вытерпит и запустит ракеты, не разбираясь, просто от страха? Нужно срочно что–то делать! Но что можно сделать, когда ты лишён любых средств связи?
— Выходи, – солдат, открывший дверь, кивнул на соседний кабинет.
Андрей прошёл, куда ему указали. К центральному пульту уже подключили аппарат сканирования, посадили внутрь заливающегося слезами Пантелеева–младшего, а полковник ходил вокруг техников, заканчивающих наладку.
— Так, иди сюда, – кивнул он Андрею, – мы разобрались сами, а ты сиди рядом и наблюдай. Появятся идеи – сразу говори.
— У вас же ребёнок плачет, – Андрей показал на малыша, который кричал и тёр кулаками мокрые глаза, но никто не обратил на его слова внимания.
— Готово, – один из техников включил пульт, – откатываемся на три часа назад, – он забарабанил пальцами по сенсору, отдавая команды, – запускаем последовательное сканирование с интервалом в одну новость.
«Актёр» – система моментально выдала ответ на экране, сразу же запустив процесс ещё раз.
— Три часа назад всё было в порядке, – техник удовлетворённо кивнул головой, – пусть работает до первого сбоя.
Актёр
Актёр
Актёр…
Каждые несколько секунд надпись обновлялась, выдавая один и тот же результат. Андрей смотрел на экран, забыв уже о плачущем ребёнке.
— И долго это будет продолжаться? – Петров толкнул его и показал на мерцающую надпись.
— Я не знаю. Там должны быть тысячи пунктов за три часа, компьютер со всего мира собирает информацию – и новости, и видео, и фотки, вообще всё, что появляется в сети.
— Ладно. Почему он пацана дояркой обозвал?
— Да не знаю я! – прошипел в ответ Андрей. – Может, он просто не знает этого слова в мужском роде! А может, мальчику надо пол сменить! Вы бы лучше его успокоить попробовали, он же плачет!
— Понятно, – полковник зевнул, – от плача с ним ничего не случится, мы же его не обижаем. Быстрее закончим – быстрее вернём родителям.
— Вы всё–таки варвары, – сказал Андрей, – то ракетами всех забросать готовы, то ребёнка вам не жалко. Нельзя так жить.
— Мне и взрослых тоже не жалко, – остановил его Петров, – особенно тех, кто слишком много разговаривает.
Андрей замолчал, продолжая наблюдать, как на экране вспыхивает одно и то же слово, обещая ребёнку прекрасное будущее. Надо же! Точность прогнозирования 80 %! Этот мир должен был стать лучшим местом во вселенной с такими прогнозами, но ведь в действительности ничего особо не поменялось. В любой момент в твою жизнь может ворваться полковник Петров и заявить, что у тебя больше нет никаких прав, будь ты хоть врачом, хоть актёром, хоть дояркой. Планетой управляют вот такие злые люди нетворческих профессий, и никакие прогнозы не исправят эту ситуацию.
— Есть! – громко сказал техник, ткнув пальцем в сенсор. – Прогноз сменился на доярку.
— Выводи новость на экран, – приказал Петров, – что там случилось такого?
— Сейчас, – техник пробежался пальцами по клавиатуре, и экран засветился, показывая, из–за чего может начаться война, – готово!
— Музыкальный коллектив «Глубокие мысли» выпустил свой новый трек «Голуби и Пежо», – прочитал полковник вслух. – Это что ещё такое?
— Это и есть та новость, после которой пошли неправильные прогнозы, – техник ещё раз нажал на кнопки, – хотите, выведу полный текст?
— Сегодня состоялась премьера песни и клипа замечательной группы… – Петров начал читать, но сразу же остановился. – Что за бред?! Всё случилось из–за песни?
— Я не знаю, – техник пожал плечами, давая понять, что он всего лишь винтик в бездушном механизме, гадающем на песнях и клипах, – компьютер именно это выдаёт.
— Это возможно? – теперь Петров обернулся к Андрею.
— Попробуйте убрать эту новость из системы, перейдите сразу к следующей, – посоветовал тот, опасаясь признаться, что не слишком верит в такую странную причину войны, – если без неё прогноз не поменяется, значит виновата песня.
— Делай, – полковник кивнул технику, и тот через минуту запустил следующее сканирование ребёнка, который наконец–то устал плакать и заснул с пальцем во рту.
«Актёр», – написала система спустя несколько секунд.
— И что это значит? – Петров в этот раз первым делом обратился к Андрею.
— Вы же сами видите, новость на самом деле вызывает такой плохой прогноз. Я не знаю, как песня влияет на вероятность войны, но без неё прогноз остаётся обычным.
— Так, пойдём поговорим. – полковник указал на дверь, махнул рукой человеку с блокнотом, и они все переместились в соседнюю комнату. – Как разобраться, почему именно песня приводит к войне? Можно заглянуть в эту вашу машину и выяснить, почему она так решила?
— Наверное, заглянуть можно, – Андрей кивнул, решив идти до конца. Он не знал ответа на вопрос, но и войны ему тоже не хотелось, – но она же анализирует столько информации, что все связанные друг с другом новости мы будем разбирать несколько лет. А эта песня вряд ли является единственным фактором. Скорее всего, она просто последняя капля в какой–нибудь череде событий.
— Будем анализировать? – громко зашептал человек с блокнотом, потянувшись губами к уху полковника.
— Подожди пока, – тот уклонился и снова посмотрел на Андрея, – какие у тебя идеи? Что надо делать?
— Я бы попробовал устранить причину. Вы видели ссылку на новостной сайт? Это же какая–то новость из глухой тайги. Группа неизвестная, вряд ли про неё прочитало много народу, да и саму песню мало кто слышал…
— То есть нужно устранить группу? – полковник повернулся к человеку с блокнотом. – Делай!
— Подождите! – Андрей прыгнул, ухватив собравшегося уходить помощника за рукав. – Вы чего, с ума сошли? Не надо устранять группу! Не в группе дело, а в песне. Она уже вышла, событие случилось, его не отменить. Давайте попробуем для начала мирное решение! Не знаю… Дайте им денег, пусть они закроют группу, удалят из сети все свои песни, и пообещают никому и никогда не петь про этого голубя и Рено.
— И Пежо, – сказал помощник, сверившись с блокнотом, после чего отдёрнул руку, – отпустите, вы мешаете мне работать.
— Остановите его, – попросил Андрей, – не трогайте вы эту группу!
— Так, забыли, – полковник на несколько секунд задумался, – а как мы из интернета песню удалим?
— Ну не знаю я! Вы же военные, у вас возможности всякие! Напишите вирус, который отслеживает только эту песню и стирает её с любого носителя. Разве вы такое не можете? Только явно ничего не запрещайте, иначе прославите эти «Глубокие мысли» на весь мир. К тому же группу наверняка почти никто и не слушал. Вы бы стали слушать песни с такими названиями?
— Мы такое можем сделать? – спросил Петров у помощника, который тут же начал задумчиво рыться в блокноте.
— Вы просто сразу начните делать, разберётесь потом, времени мало, сейчас во всём мире все тоже ищут причину, может, кто–то уже докопался, из–за чего всё случилось, – Андрею пришла в голову новая мысль, – а пока давайте подсунем системе новость, что эта группа распалась, все песни утеряны и никаких новых больше не будет. Хотя бы узнаем, повлияет это как–то на прогноз или нет.
— Ты можешь сразу все свои идеи озвучить? – огрызнулся на него полковник. – Что ты мне их по одной выдаёшь? Есть у тебя ещё что–нибудь?
— Так я же не знаю, что дальше случится, – Андрей стал оправдываться, – давайте проверим, а там уже посмотрим.
— Иди объясняй оператору, – Петров указал головой на дверь, – мы сейчас подойдём.
Андрей вернулся к главному пульту и рассказал заскучавшим техникам о своей идее. Через несколько минут они подсунули новость системе и ждали команды на сканирование так и не проснувшегося Пантелеева–младшего. Вернувшийся в одиночестве полковник ходил по комнате, подгоняя всех, кто попадался ему на глаза.
— Запускаем, – оператор сказал погромче, чтобы привлечь внимание Петрова, отошедшего с мобильником в подальше от народа.
— Да запускайте уже, – поторопил его Андрей, но оператор косился на начальника, не решаясь начать без команды.
— Ну что вы там тянете? – Петров на секунду убрал трубку от уха, закрыв её ладонью. – Сколько можно ждать?
Оператор облегчённо выдохнул и запустил сканирование, которое почти мгновенно завершилось надписью «Ямщик».
— Ну скажи нам что–нибудь, – подошедший полковник отвернулся от экрана и со злобой смотрел на Андрея, – моей фантазии на эту вашу чудо–машину уже не хватает.
— Я не знаю, думаю, система решила, что группа всё же как–то повлияет… – начал Андрей, но Петров не дал ему договорить.
— Хватит! Давай теперь я попробую по–своему, – сказал он, разворачиваясь к техникам, – подсуньте машине новость, что группа погибла в автокатастрофе, а все записи безвозвратно утеряны.
Андрей в этот раз решил не возражать, чтобы не нервировать полковника ещё больше. Ему было жалко какую–то далёкую группу с глупыми песнями, но спасение мира стоило того, чтобы пожертвовать несколькими ничего не значащими людьми, которые по неведомому стечению обстоятельств могли в будущем вызвать какой–то мировой катаклизм. Может быть, именно так и работает равнодушие? Сначала ты считаешь, что принести в жертву кого–то ради благородной цели – не такая уж и плохая идея, главное, чтобы этим кем–то был незнакомый человек. А потом тебе уже никого не будет жалко, потому что для достижения великих целей нужны великие жертвы.
— Да что происходит?! – от крика Андрей вернулся из глубины своих мыслей и посмотрел на экран, который написал что–то уже совсем странное:
«Вариант не распознан».
— Это что означает? – полковник сразу же возник рядом с Андреем, основательно встряхнув его. – Предрасположенность к какой–то профессии, которая появится только в будущем?
— Нет, у нас же коммерческая программа, – Андрей почесал голову обеими руками, пытаясь придумать объяснение, – а родители не любят, когда детям выдают неопределённый прогноз. Потому что если нет склонности к какой–то уже существующей профессии, то вероятнее всего ребёнок просто ни на что не способен, а такое, сами понимаете, никому показывать нельзя. Поэтому все неопределённости из прогноза исключены, программа их пропустит, она обязана выдать хоть какой–то результат. Если же она ничего не нашла, то выдаст случайное значение. То, что она сейчас показывает – такого в принципе не может быть!
— Ты лучше сразу говори, что делать, – толкнул его Петров.
— Так, постойте, – мысли в голове опять понеслись с невиданной скоростью, – если предположить, что песня в будущем приведёт к атомной войне, в результате которой людям придётся вернуться в развитии на несколько веков назад, то вариант с отсутствием профессии может, скорее всего, означать только одно – людей на планете не останется, тогда и профессии не нужны. Без этой песни станет только хуже. Хотя… – он задумался ещё на секунду, – знаете, а ведь мы почему–то считали, что будем воевать друг с другом, страна против страны. Почему мы не предположили, что война может быть совсем иной? Например, люди могут сражаться против машин. Мы так много фильмов про это сняли, так много книг написали. А когда дошло до дела, мы даже не рассмотрели такой вариант. Почему? Почему мы не подумали, что на нас могут напасть, например, инопланетяне? И знаете, что получается во всех этих случаях? С этой глупой песней мы выиграем войну, пусть и станем доярками и конюхами. А без неё проиграем.
— Да твою мать! – полковник выхватил из кармана телефон, ткнул в него и заорал в трубку, – отменяй всё! Никого не трогать! – он прислушался к ответу и облегчённо вздохнул. – Пока следите за ними, будьте на месте.
— То есть вы всё–таки хотели устранить группу? – спросил Андрей. – Вы решили пожертвовать людьми, даже не разобравшись до конца в том, что случилось?
— Не твоё дело, что мы там решили, – Петров спрятал телефон и посмотрел на застывших вокруг техников, – вам что, нечем заняться? Продолжайте работать! А вот ты, – он повернулся к Андрею, – давай дальше. Что надо делать?
— Теперь точно не знаю. Тут какой–то тупик, понимаете? Если бы группы не существовало в принципе, то ничего этого не случилось бы. Но она есть, и теперь после их песни любое развитие событий приводит к чему–то плохому. Я не знаю, что делать. Мы же в любом случае теперь станем жить в ожидании войны, готовиться к ней, всем миром делать бомбы вместо телефонов и велосипедов. И она обязательно начнётся просто потому, что мы будем слишком сильно её бояться.
— Хватит раскисать! – Петров подошёл вплотную, схватил Андрея за халат и встряхнул. – Ты что, думаешь – раз я военный, то хочу прожить оставшуюся жизнь в ожидании битвы? И на старости лет с кем–то драться? Никто не хочет войны! Солдаты сейчас нужны не для того, чтобы воевать, а для того, чтобы враг боялся напасть! Я и есть такой солдат. И мне от тебя нужна хорошая идея не для того, чтобы запустить в кого–то ракету. Мне нужно, чтобы ситуация была под моим контролем, тогда меня снова начнут все бояться. Это всем нам сейчас нужно. Соберись и дай мне идею, – он тряхнул Андрея ещё раз, – она может спасти этот мир.
— Попробуйте удалить из системы новость про группу и прекратите меня толкать, – Андрей сбросил руку полковника, подтянул стоящий рядом стул и устало опустился на него, – продолжайте сканирование, добавляя по одной новости.
— Зачем? Что это даст?
— Просто попробуйте, – попросил Андрей, – это моя последняя идея, хочу её проверить.
— Мне нужно обоснование, – возразил полковник, – я не могу действовать просто наугад. Что именно должно случиться? Как долго придётся продолжать сканирование?
— Я уверен, что сейчас по всей стране работает куча специалистов, и у каждого много идей, – Андрей потёр руками лицо, разгоняя усталость, – думаю, все мои идеи кто–нибудь уже не раз высказал и проверил. И то, что я сейчас предлагаю, тоже наверняка пришло кому–то в голову. Попробуйте, может получиться. А может и нет. Ну или сами что–нибудь придумайте.
— Чёрт с тобой! – огрызнулся Петров, оборачиваясь к персоналу. – Делайте, как он сказал. Удалите эту новость и продолжайте добавлять остальные.
Андрей безучастно сидел, больше уже ничего не чувствуя, кроме страшной усталости. Может быть, не так уж и плохо, что этот мир исчезнет в своём нынешнем виде. Не станет людей, никто не будет терзать планету, обижать друг друга, пропадёт несправедливость, бедность, жестокость. Может быть, когда–нибудь потом, через миллионы лет, на Земле появятся новые разумные существа, более добрые, умные, любящие друг друга. Ведь есть же такой шанс…
Актёр
Актёр
Актёр…
Запущенная заново система больше не предвещала войн, но она ведь не знала всей правды. Не догадываясь о существующей где–то далеко отсюда группе с дурацкими названиями песен, она снова предвещала спящему Пантелееву–младшему хорошую жизнь. Андрей следил за мелькающими надписями и незаметно для себя закрыл глаза, отправившись в мир снов вслед за ребёнком.
— Вставай, просыпайся, – кто–то осторожно толкнул его в плечо, и, открыв глаза, Андрей увидел стоящего над собой Петрова, – теперь можешь объяснить, что происходит?
— А что случилось? – Андрей спросонья никак не мог понять, что от него хотят. 
— Смотри, – полковник указал рукой на экран, где светилась надпись: «Доярка». – Это появилось после новости о том, как студент в Германии сломал ногу, пытаясь снять с дерева кошку. Теперь у нас новая причина. Ты ведь этого ждал?
— Да, – Андрей встал, потирая затёкшую спину, – просто не думал, что так быстро.
— Быстро? – удивился Петров. – Ты проспал целый час!
— Нет, это быстро, – заверил его Андрей. – Сделайте теперь вот что – верните новость про группу, но после неё добавьте другую – что центры прогнозирования закрываются по всей планете и через неделю полностью прекратят работу, – он посмотрел в удивлённое лицо полковника, – просто сделайте, я объясню. А после этого запустите сканирование. И повторно запустите его, добавив все остальные новости вплоть до этого несчастного, который полез за котом.
— За кошкой, – добавил человек с блокнотом из–за спины полковника.
— Неважно, – отмахнулся Андрей, – сделайте, что я говорю.
В этот раз техники сразу же взялись за работу, не дожидаясь приказа полковника. Несколько минут они возились с данными, пока не запустили первое сканирование.
Актёр.
— И второй случай, – попросил Андрей, наслаждаясь растерянностью на лицах людей.
Актёр.
— Вот теперь я расскажу, – он сказал погромче, чтобы его было слышно всем, но в этот момент полковник кивнул головой, и двое солдат схватили Андрея под руки и вытащили из комнаты, зажав рот. Они донесли его до кабинета, хотя он даже не пытался сопротивляться, втолкнули внутрь и захлопнули дверь. Через полчаса пришёл Петров.
— Ты уж прости, – он говорил вроде бы с сочувствием, но в его голосе Андрей слышал только радость, – я просто не хотел, чтобы кто–то случайно узнал то, что ему знать не стоит. В качестве извинения могу сказать – мы передали информацию, что во всём виноваты сами центры прогнозирования, что именно они и вызовут какой–то катаклизм в будущем. Её проверили, пока всё подтверждается. Скоро правительство свяжется с другими странами, чтобы раскрыть всем причину, думаю, вашим центрам осталось недолго существовать. Так что ты, к сожалению, можешь оказаться без работы. Поэтому я предлагаю тебе работать на меня. Нам нужны толковые ребята. Тем более, что отпустить тебя просто так после всего случившегося я вряд ли смогу. И расскажи, как ты догадался, что дело в прогнозах?
— Свою собственную систему прогнозирования вы ведь не закроете? – спросил Андрей вместо ответа, но полковник предпочёл ничего не говорить. – Конечно не закроете. И она, возможно, когда–нибудь снова предскажет вам катаклизм. Точность прогнозирования у нашей системы 80%. У вашей, думаю, ещё выше. Это вообще больше не система прогнозирования, это прибор, измеряющий будущее. И, как почти любой измерительный прибор, он немного меняет то, что измеряет. Таких приборов тысячи по всему миру, и они производят миллионы измерений. Они уже полностью изменили то будущее, которое было бы возможно без них. Это как измерить температуру воды в одном маленьком чайнике миллионом термометров. Вот я и подумал, что дело не группе и не в студенте, да и вообще ни в каком–либо событии вообще. В наших измерениях мы почти достигли той точки, когда будущее в основном и формируется самими прогнозами. К чему именно это приведёт – я не знаю, но, кажется, к чему–то плохому. И песня стала такой точкой. А без неё студент со сломанной ногой. Продолжите проверять дальше – быстро найдёте новую причину. Из–за прогнозов всё в мире движется в одном направлении, что–то глобальное произойдёт в любом случае. И знаете, а вдруг случится что–то хорошее? Хотя я и не очень в это верю.
— То есть всё так просто? – спросил полковник. – Зная будущее, мы пытаемся изменить его, но делаем только хуже?
— Типа того, – подтвердил Андрей. – Но может быть и другой вариант. Сейчас мы откажемся от системы прогнозов, потому что она обещает что–то неизвестное и потому пугающее. А дальше люди засомневаются и в других сложных компьютерных системах – а не враги ли они нам тоже? Давайте откажемся и от них! И вообще от сложной непонятной техники, вдруг она угрожает разрушить мир? Давайте вернёмся к истокам, станем пахать землю и охотится на мамонтов. Ведь даже телефоны изменили будущее, отдалив нас всех друг от друга, хотя должны были соединить. Сейчас будущее зависит от любой технической мелочи. Когда не было сложной техники, в жизни мало что менялось, люди по несколько веков жили одинаково. Техника разрушила эту стабильность, и она продолжит это делать. Но что случится, если мы откажемся от неё?
— Доярка снова станет престижной профессией? – усмехнулся Петров.
— Вряд ли… – Андрей пожал плечами. – Ваша профессия будет куда более востребованной. Вы–то от своих телефонов и ракет не откажетесь. Как и сейчас от прогнозов.
— Ну вот видишь, к нам стоит присоединиться в любом случае.
— Да, – Андрей с тоской посмотрел на разобранный пульт, – хотя мне кажется, что лучше бы я стал скрипачом.