Предтеча Парадокса

Глава 1

Горело море — призрачным огнём,

И сон вмещался в шум прибоя речи,

И падал с неба Феникс — Журавлём,

И белым пеплом оседал на плечи…

А я смотрела в свет грядущих Душ,

Шла по наитью, слушая их пенье,

И каждый след — уподоблялся льду

Чтоб в сердце не вошло оцепененье.

Я знала, что Всевышнему — видней,

Но мой Кристалл взрастил в себе иное,

Из множества бесчисленных Огней,

Я снова выбираю — ледяное…

И пусть не принесу тепла живым,

Лишь Вечность их коснётся незаметно, —

И встану я — перед Фениксом Твоим

На пике Совершенства и Рассвета…

Мир сжался в сердце, он хотел звучать,

Я слышу больше, чем вмещает тело,

Но только вместе мы смогли Вобрать,

Огонь утрат, чтоб выйти за пределы…

И вот стою над морем всех морей,

В Душе — невыразимость осознаний,

И множество мерцающих дверей

Открыты в сердцевину Мирозданий…

А я стою — вмещая боль Земли,

Такую боль, что в Слове не облечься,

Как будто смерти все в меня легли,

Не требуя от Истины отречься…

Но предо мною только два Пути,

Все Выборы до этого — истлели,

И я решаюсь по воде нести, —

Кристальный свет Предвечных, что мне пели.

В миг моего зачатия, в момент моего явления, было послано много знамений всем тем, с кем была проложена Высшими Силами и моей Сутью - связь. Я вошла в поле планеты яркой вспышкой, настолько яркой, что многие обитатели Земли думали, что по небу промчалась - комета. Полыхая бело-голубым ореолом я блистая тонула во множестве глаз, и оставив за собой яркий белый след в ночном небе - я исчезла в колыбели матери. Моё тело было ещё слишком маленьким, чтоб я могла удержаться в нём, но я была рядом и омывала его своим Звёздным Светом. Ювелирно тонкая работа, проявить в консонансе* структуры плотного мира, под узор кристаллического вечного. Я могла бы уплотниться, но это не дало бы мне полного единения со всеми слоями и мерностями, всеми альтернативными ветками этой планеты. Моя же задача пронизывала всё бытие Земли, и только рождение способно было полновесно связать меня со всеми её Центральными Ядрами*, необходимыми для реализации моей миссии.

В этот день стоял тридцатиградусный мороз, ни ветерочка. Мир замер в ожидании чуда. Моё появление на свет было очень долгим и изнуряющим. Оно принесло немало проблем, как моей маме, так и врачам. Нет, я не была нежеланным ребёнком, наоборот - родители очень ждали моего появления, просто никто не предполагал, что я решу прийти в мир раньше положенного срока и в добавок принести с собой сложную аномалию, из-за которой я, как выяснится, успею умереть и воскреснуть тринадцать раз, ещё до года своей земной жизни. Тринадцать… Роковое число, ибо это не только количество моих попыток войти в синхронию с тонкими телами и физическим, но и мой день рождения: 13-ое декабря 1990 года, родилась я ровно в полночь. Я часто использовала нулевой коридор, приходя в миры, он помогал сохранить данные о прошлом, не привязывая их ко времени в целом, но закрепляя во времени слоя.

Мама потеряла сознание сразу же после того, как я появилась на свет. Три дня я не открывала глаза, врачи уже думали, что с моим зрением что-то не так, но на четвёртый день я смотрела, смотрела на всё и всех. Этот мир был таким ярким, сияющим, сотканным из множества нитей. Я даже могла их касаться, и они звучали, это смешило меня и удивляло всех в родильном отделении. Я не понимала тогда, что множество из врачей были в ужасе, когда видели мои - полностью бело-голубые глаза. Они не ведали того, кто пред ними, полагая, что я родила слепой. Мама помнит эти мои глаза, и лишь она не верила предположениям врачей, о моей слепоте. На восьмой день мои глаза были такими же, как и у всех деток, выделялся лишь их нездешний ярко-голубой цвет.

Я не плакала, совсем не плакала, когда была маленькой. Первый раз я заплакала в два года, когда увидела сбитую кошку на дороге, тогда это поразило меня до глубины, и с тех пор я стала очень часто плакать, порой даже на пустом, казалось бы, месте: утыкалась куда-то в нечто видимое лишь мне, и начинала реветь. Мир был пронизан нитями, и большая часть звучала глубинной болью, которую я стала неосознанно вбирать, ещё не понимая, что с этим делать…

Но вернёмся к аномалиям, которые на моих необычных глазах не заканчиваются. Самая большая и внушительная из всех - это два сердца. Об этой аномалии я узнала в пятнадцать лет, и то только потому, что меня мучил вопрос, откуда у меня такой шрам на груди. Мама долго не хотела рассказывать, всё придумывала разные детские шалости в следствии которых я поранилась, но чем взрослее я становилась, тем более ясно и отчётливо представляла от чего он может быть. И в свой 15-ый день рождения я просила её рассказать, вместо всех подарков - мне нужна была правда. Она рассказала мне о том, как в возрасте восьми месяцев мне удалили одно из сердец. Что-то внутри обрушилось, это обрушение отчасти стало облегчением, но я застыла в проживании происходящего, втянула свой свет в глубины внутреннего создания. Нет, я не винила мать, ни в коем случае. То, что ей пришлось пережить, я понимала каково это… Но мне не хватало этого сердца, всегда не хватало чего-то весомого внутри, а теперь, я знала чего именно. Я была в лёгком шоке…