Прекрасное далёко

Часть, в которой все встречаются

Фиранги

Здесь море не пахло морем. Оно совсем ничем не пахло. В чёрных водах проступали силуэты кого-то или чего-то плавающего. Но воздух и вода ничем не пахли. Ни рыбой, ни водорослями, ни гнилью. Падать в чёрные волны нельзя. Даже если раньше был лучшим пловцом. Из чёрной толщи никто не возвращается — это он запомнил с первого дня. Но сколько времени с этого «первого» дня прошло? Не вспомнить.

Подкравшаяся волна ощутимо качнула лодку, стряхнув с Фиранги дрёму. Заставила понервничать. Гадко быть моряком, боящимся воды. Но гораздо хуже, если окажешься навсегда сухопутной крысой. Проще уж проглотить страх и храбро броситься навстречу очередному судну, пригодному для грабежа. Например, приближающуюся плантационную галеру, так хорошо облизанную лунным светом. Не считая «склепа», самой нижней палубы с рабами внутри, здесь было чем поживиться. Судно прилично просело. Можно отдать усы на отсечение, что добра хватит на всех. И, в отличие от любых других торговцев, эти не вызывали жалости. С ними можно было не сдерживать себя моральными заморочками. Раз-два-три, марш!

Осталось только вернуться на борт и сообщить капитану о наживе, что сама шла в руки. Капитану. В душе Фиранги был рад, что отучился произносить это раболепное слово «сахиб»название европейца в колониальной Индии. Также применяется как титул правителя или божества. Характеризовало отношение покорённого населения к колонизатору., которое прилипало к каждому белому, что встречался на его пути. И теперь оно ушло. Навсегда. Здесь можно было вдохнуть свободу полной грудью. Лучше и легче оставаться в команде капитана Крюка, чем терпеть сахибов в Индии. Знай правила Весёлого Роджера, не попадай под гнев капитана да не твори глупостей. А в остальном не на что жаловаться. Делёжка справедливая. Компания весёлая. Особенно мистер по прозвищу «Сми». Да и выкрикивающий крепкие словечки попугай всегда смешил.

— Капитан Крюк, — отрапортовал Фиранги, с ловкостью кошки поднимаясь на борт Весёлого Рождера, — плантационная галера. Прямо по курсу.

«Знатно просевшая, — мысленно добавил он. — Рабов в склепе немало».

Но спасение рабов — дело удачи самих рабов. Если дела пойдут хорошо — получат свободу. Если плохо — избавление.

Сердце в азарте колотилось в груди. Кровь кипела. Быть жестокой битве. Два пистоля, три кинжала, сабля. А дальше дело удачи. Фиранги и с голыми руками выходил победителем из различных передряг. Даже когда сам начинал свой путь с побега из склепа, что неоднократно случалось в родной Индии. С мёртвых тел можно набрать и пистолей, и пороху, и пуль, а сабли и подавно найдутся.

Чёрный флаг гордо реял. Пушки начали грохотать, а предстоящий абордаж громко поддерживался криками команды. Капитан отдал приказ. Абордажные кошки взмыли в воздух. Началось. Вот сейчас и пойдёт потеха…

Глухой звук он больше ощутил, чем услышал. До боли знакомый. Раз услыхав такой, уже ни с чем не спутать. Галера с рабами вот-вот должна была подкинуть парочку очень неприятных сюрпризов. И не для пиратов.

— Капитан, — крикнул Фиранги во всю глотку и рывком пантеры оказался за широкими плечами оного, — попридержите атаку! Мы не одни. На борту друг, и сейчас будет… большой бум!

На его слова отозвалось сразу несколько матросов:

— Что?!

— Бум?

— Большой?

— Взрыв?!

Капитан Крюк вопросительно перевёл на него взгляд и только хотел что-то спросить, как грузовой люк со знакомым Фиранги уже не глухим звуком взорвался изнутри, породив панику на борту. От такого внезапного удара со стороны потенциальной жертвы даже самые прожжённые головорезы на мгновение растерялись.

— Удача на нашей стороне! Я знаю, кто там… — хмыкнул он в свои усы.

Удивительно, но капитан, по мнению Фиранги, вёл себя, как типичный сахиб. Особенно на фоне команды и её криков, лишённых смысла, наполненных желанием угрожать и запугивать. Впрочем, гадкое слово стоило забыть и сказать «как дворянин». Даже яростный, как Шива, и суровый, подобно Индре, Крюк сохранял что-то до того царственное, что Фиранги рядом с ним чувствовал себя мальчишкой-оборванцем. Даже в самой грязной кровавой свалке капитан умудрялся выглядеть достойно, да и сабля его танцевала с изяществом каллиграфического пера. В то время как остальные не глядя рубили и кололи. Они пираты, куда им элегантность?

От пиратских криков вибрировал воздух:

— Добыча или жизнь!

— Сдавайся или умри!

— Пусть кровь течёт рекой! Бойся, проклятый!

— Сабли и пистолеты! Все на бой!

— Смерть или плен!

— Для славы и пиратской чести! Вперёд, без страха!

— За водку и Сталина! — умудрился перекричать всех кто-то со стороны работорговцев.

***

Ада

Она очнулась, когда больно стукнулась затылком о клетку. Нахождение в склепе угнетало. Настолько, что она с трудом смогла вспомнить, где она и для чего забралась в это мерзотное место. Встряхнувшись, Ада прицельно пнула правую стенку своей клетки. Ничего не произошло. Она пнула ещё раз шесть и не успокоилась, пока не услышала недовольный русский мат.

— Ох, вот это «доброе утро», а ведь я даже не с похмелья… — заворчал Евгений Воробьёв, трижды герой Советского Союза и по совместительству товарищ и коллега Ады.

— Рота подъём! — гаркнула она в ответ, услышав со всех сторон недовольные стоны. — Что, свободы больше не хочется?

От желанного слова недовольных стало меньше, а одобрительного гула — больше. Она удовлетворённо кивнула себе. Ситуация до боли напоминала её годовую командировку в Индостан, где ей довелось и клеймо «Р» предплечьем получить, и английскую власть свергать, и шпионскую сеть в местном клубе офицеров строить, но главное — набраться опыта в освобождении рабов. Именно там появилась рабочая стратегия организовывать собственное попадание в одну из клеток, а затем прорываться изнутри. На нижних палубах не только склеп находится, но и оружейная. Надо только добраться до неё без лишнего шума. Примитивный, частично проржавевший замок легко поддался её инструментарию взломщика-новичка.