Смехх

Глава 8. Люцифер и Христосик

Трое уже без лодки, но всё равно с собакой появились ещё до исхода дня. Чилду и капитана Алькова я узнал без труда. Двое других были тоже виданы, пусть и смутно. По контурам они напоминали тех двоих, которые стояли за спиной женщины, работавшей когда-то в системе «скорой помощи» в Москве…

Первый был грандиозен, скульптурен и многомерен. С первого взгляда он казался натуральным железным человеком, то есть сваренным из металлолома существом богатырской комплектации. Даже одежду, казалось, навешивали на него сверху, как листы оцинкованного железа или дюраля. Если бы я продолжал галлюцинировать и дальше, то увидел бы, что руки, шея, лицо и ступни ног у него были, безусловно, отлиты из бронзы. На голове громоздились бы мотки проволоки. Зрачки глаз были бы высверлены сверлом на 5 мм, так что ни один фотон света, попадавший через эти отверстия во внутренние пустоты черепа, не выходил бы обратно. А уж если бы что и выходило — только дым из кованых ноздрей и ушей, и я даже не знаю, этим ли путём выходил дым из легендарного Молоха.

Второй человек рядом с ним поначалу воспринимался только облачком пара, сопровождающим некоторые стим-панковские процессы, происходившие внутри этого железного чуда, но именно этот второй человек и сумел очеловечить первого. Даже не знаю, что он сделал, но вдруг первый человек начала эволюционировать из железного в глиняного, а потом этот Голем вообще обрёл плоть, обратившись в творение Франкенштейна. То есть, хочу сказать, что когда он протянул руку, то она состояла исключительно из плоти. А уж когда он заговорил, то я сразу догадался, что передо мной Люцифер. У него был такой удивительный бархатный баритон и с такими глубокими модуляциями голоса, что с таким голосом любой змий в Эдемском саду мог бы убедить Еву в чём угодно…

Люцифера звали Николай Серафимович, его товарища — Анатолий.

После идентификации шефа облик Анатолия тоже устойчиво стабилизировался в пространстве. Толю я назвал бы Христосиком. Он выглядел, в самом деле, довольно внятно. Белые безжизненные волосики стекали на худые тонкие плечи, на темечке обнаружилась ровная круглая плешь, аккуратная, как тонзура (католический, вероятно, Христосик), да и глаза у Толи тоже были под стать, они были жидкие и подвижные, будто в них колебалась подкрашенная синим вода, чем они разительно походили на две стеклянные колбочки в строительном уровне. Из-за этой косины глаз он, казалось, постоянно был занят изучением и сведением раскрывающихся перед ним панорам, а поэтому его собеседник сам непроизвольно стремился занять то или иное положение, где бы он мог оказаться наиболее различимым. Тебе хотелось перед ним двигаться. Вот такое ощущение возникло у меня от Анатолия, и Николай-Люцифер словно это почувствовал и немедленно поднял статус Анатолия, отрекомендовав его как человека с высшим образованием. О себе он упомянул скромно:

— А я только техник. Техник по вертолётам. Средне-техническое. У нас к вам вопрос, мой друг.

Было трудно сразу понять, чего они от меня хотели. Стало тревожно, когда я понял. Они хотели взять все эти очистные пруды в своё пользование на условиях долгосрочной и бесплатной аренды. Они собирались создать на их базе самый мощный, самый эффективный и одновременно самый простой и самый экономичный перпетум мобиле — вечный двигатель.

Ничто в тот момент не казалось мне более актуальным.

— Поверьте мне, — бархатно улыбнулся Люцифер, — проект прекрасно реализуем.

Соглашаясь, поддакивая и даже притворно восхищаясь, я поспешно скатывал свой спальный мешок и заталкивал его в рюкзак. Я знал, что убегать должен направлением на северо-северо-восток. Но любопытство всё-таки задержало.

Люцифер увидел на чертополохе пустую банку из-под пива. А увидев, так же изменился в лице, как и некогда Валя Расписание при виде этой же пустой тары. Только руки у Николая не дрожали. Он стал сжимать её между своих лапищ, как между верхней и нижней частями гидропресса, словно собираясь сжать банку в гармошку.

— Ваша? — спросил он перед началом процесса.

— Ну-у… а вам нужны банки? Вы тоже их собираете?

— А что, есть ещё?

— Нет. То есть да. То есть есть, но не здесь.

— И много их там у вас?

— Наверное, много.

— Ладно. Тогда мы вас приглашаем. Как нам вас лучше называть?

— В-владилен. Влад!

— Прекрасно, дорогой Владилен.

Следующую ночь я провёл в относительно комфортных условиях. Спал всё еще в спальном мешке, но уже на верстаке. Запах солярки и железной окалины перебивались сивухой и чужим желудочным соком. Жидкость, правду сказать, вышла не из меня, а из Чилды. Это когда я случайно на неё сел, а она меня в знак благодарности укусила. А так, вообще-то, в котельной было очень чисто. Здесь любили и умели делать ремонт. Он касался даже сломанных котлов, выглядевших снаружи, как новенькие.

Николай Серафимович-Люцифер и Анатолий-Христосик утвердились здесь уже давно. Сначала на правах операторов газовой котельной, затем, когда газ отрезали, в статусе кочегаров-истопников, сейчас — в роли печников широкого профиля. Они работали по квартирам, где клали и ремонтировали все виды печей, начиная от самых русских, с лежанками, до самых экономичных голландских. В котельной они хранили инвентарь и всё необходимое оборудование: плиты, дверцы, заслонки, вьюшки, кружки, колосники и различные железные уголки. Здесь же стоял бак с глиной, готовой, замешанной и залитой одой. Кстати, пыль в этом помещении замечалась только на воде — в виде тонкой, морщинистой, стягивающейся в одну сторону плёнки. Больше пыли я не видел нигде, но и без неё имелось на что посмотреть.