Прерванное пике.

Глава 7. Записи в бортовом журнале.

Валерий сам не заметил, как оказался союзником Хелен. То, как они стали командой, исключало возможность хандры и ротозейства – его усилий ждали, пусть этот вклад в их «олимпийскую сборную» был пока невелик, но… сам принцип участия требовал его стараний.

Лихо… С озлобления и отчаяния его переключили на конструктивную работу, причем изящно и непринужденно, и так технично...

Теперь, когда безысходность немного отступила, и он стал способен трезво рассуждать о себе и о моменте, в котором он оказался, он поразился линии поведения Хелен. Раньше, поглощенный отчаянием и ожесточением на превратности судьбы, он протестовал на все – на ситуацию, на свое участие в ней, на решение проблемы, на ее исход, на прогноз… На семью, которая его не понимала и оказалась в не меньшем шоке, чем он…

Постепенно приходило понимание проблемы и ее структурирование, и степень участия всех заинтересованных в процессе сторон. Похоже, в порыве гнева он раздал много поспешных и незаслуженных оценок. 

И опять он тепло и с любовью подумал о Хелен. «С любовью,- он поймал себя на этой мысли, - что это я себе опять позволяю? Ведь можно назвать, по крайней мере, несколько причин, почему я не смею и не должен так думать и говорить…»

- Поздно, ты попался, - говорил ему внутренний голос, - тебя зацепило, все… 
- Неправда, это все блажь, - сопротивлялся мозг, - нежные руки, ласковый и умный взгляд – подумаешь, пройдет… 
- Э, нет, - говорил ему внутренний голос, - и не пройдет и не забудется, это не забывается и это бесценно… 
- Сформулируй, - требовал мозг, - обозначь проблему рельефнее… 
- Ради бога. Даже в тот момент, когда ты считал себя куском мяса, с перебитыми, отекшими ногами, беспомощным, никому не нужным сломанным и загнанным животным, у которого не было сил даже укусить – она считала тебя мужчиной и воином, и просила твоего разрешения и согласия на то, чтобы ты принял ее помощь. Ты ведь помнишь? 
- Конечно, каждую нашу слезу. 
- Ты раньше чувствовал что-нибудь подобное? 
- Никогда… 
- Вот это и была точка невозврата… И теперь ты вылечишься и полетишь, это решено, можешь больше не сомневаться. Хелен – как космодром, ты – как ракета,"карандаш", на слэнге,  и твой запуск – только вопрос времени. Ну, и твоих усилий, конечно. 
- А что же мне делать со своей душой? 
- Ты ведь еще смотришь Хелен в глаза, берешь ее за руку, говоришь с ней? 
- Да, и она ко мне добра. 
- Это потому, что ты болен и еще слаб. 
- Только поэтому? 
- Скорее всего. Не льсти себе, будь мужчиной. 
- А ты жесток. 
- А у тебя есть обязательства, ты помнишь? 
- Помню, черт… Конечно, как без них. 
- Вот и хорошо, что помнишь.

Валерий отвернулся к окну, и, казалось, что его душа переместилась за стекло и гуляет по улице, наслаждаясь свободой…

Бесшумно, как всегда, появилась Хелен, толкая перед собой кресло на колесиках.
- Это мой новый Боинг 747?
- Еще добрее… Это ступенька в космос, и ее надо освоить.
- Замечательно, я готов.
- Пробуем, я страхую…
- Я сам.
- Конечно…
Получилось не быстро и не сразу, и ее внимательные руки были еще нужны, но ему стало намного легче. Он мог двигаться, пока немного и аккуратно, но мог. И это была небольшая победа. Пока он осваивал аппарат, она неслышно встала за его спиной и, не торопясь, вывезла его в коридор, опять уступив управление ему. Получалось пока неважно, он ослаб и волновался, и снова его спина была надежно прикрыта.
- Я помогу только сегодня, хорошо?
- Да, только сегодня.
Они оба знали, что это условно, но так было легче отступать, а отступать он не любил. Она улыбалась уголками глаз, и он, наконец, успокоился…

Его не покидало чувство, что он находится в ее объятиях, невидимых, но теплых и надежных, и они оба идут по коридору, легко соприкасаясь ладонями рук, а коридор залит солнечным светом. Валерию казалось, что это – свидание, и они вот-вот купят билет в кино, сядут на последний ряд, и он ее поцелует. И, возможно, она даже ответит на его поцелуй…  А возможно, уйдет. Может, она уже влюблена и у нее кто-то есть. Но все равно, сейчас они вместе и им хорошо...

- Меня надо выписывать, я превосходно себя чувствую. И мне пора уже готовиться к вылетам, на этой противной каше долго не протянешь…- заявил Валерий доценту, зашедшему в палату проверить его достижения.
- С удовольствием, - сказал Эдуард Анатольевич, который никогда не спорил с больными, - два теста и Вы – дома.
- Я готов.
- Армрестлинг. Кто победит – тот идет домой.
- Идет.
Они поставили руки на тумбочку, и Валерий проиграл. Ему незачем было знать, что доцент занял второе место в этом виде спорта по городу.
- А второй тест?- спросил он.
- А вторым заданием Вы должны выбрать на свое место симпатичного мужчину, которого можно подружить с Хелен недели на три, пока он не поправится и не запросится домой.

На секунду в глазах доцента промелькнула тоска и неразделенное чувство, и он не сумел это быстро скрыть, а они тут же посмотрели на него почти одновременно. «Вот черт… они поняли оба…как трудно иметь дело с умными людьми», - подумал он, но вслух сказал другое.
- Я с дежурства, устал. Прошу меня простить. А Вы, голубчик, Валерий Андреевич, не прошли оба теста.
- Я буду готовиться, доктор.
- Обязательно готовьтесь, уже недолго. 
- Я принесу обед,  Вы пока посидите в кресле, - сказала Хелен и ушла на пищеблок.

По дороге она резко вернулась и постучала в кабинет доцента.
- Войдите.
- Это я. У нас все хорошо?
- Через чур даже. Он думает, что задача небольшая и легкая.
- Это поправимо, пусть пару дней так и думает.
- И он влюблен.
- Это проблема?
- Пока нет, но он захочет большего.
- У меня есть страховка.
- В самом деле? Как такое возможно?
- Это важно для Вас или для него?
- Вот черт. Я прошу прощения. Не знаю, что со мной.
- У меня по-прежнему карт-бланш?
- Да, и результаты превосходны. Даже лучше, чем бы хотелось.
- Эдуард Анатольевич…
- Да.
- Сколько лет мы в команде?
- Да, понял. Я не объективен, и я сам это предложил.
- Вот именно.
- И это уже не регулируется.
- Почти.
- Ухожу, ухожу, ухожу. Это из …
- Я в курсе.
- Мы продолжаем. А мне просто нужно выспаться после трудного дежурства, и все.
- Хорошо. Принято.

И она ушла на пищеблок за обедом для Валерия. Пока Хелен ходила за едой, он аккуратно подъехал к окну и посмотрел на улицу. Пятый этаж, лоджия. Интересно, сможет он открыть дверь? Тем более что закрыто только внизу… Откуда-то нашлась старая линейка, и он тут же повернул шпингалет к себе и, дотянувшись пальцами, открыл. Затем немного отъехал от двери, и она поддалась. Со второй дверью было еще проще, шпингалет крепился чуть выше. Минута – и ему в грудь ударил поток ветра. Свобода, воздух, небо – опьяняли… Вернувшись, Хелен на минуту обмерла – Валерий открыл дверь на лоджию, и было такое чувство, что он собрался встать и сделать шаг вперед… То, что она видела своими глазами, не поддавалось никакой логике. Что он задумал? Броситься вниз? Но ведь ничего не предвещало… Или она была недостаточно внимательна? Что, почему? Все в ней сжалось, и она стала пружиной автомата.
- Я могу спросить, Валерий? – она поставила поднос с едой на тумбочку и подошла поближе.
- Конечно, - сказал он.
- Что Вы сейчас делаете?
- Смотрю в небо.
- Со стороны это выглядит иначе.
- Да? И  насколько иначе? – и только тут Валерий обратил внимание на состояние Хелен. Она была напряжена, излишне вежлива, и, даже, похоже, бледно-серого цвета.
- Совсем иначе, Валерий.
И тут до него дошло то, что она имела ввиду. Он  медленно закрыл дверь и, подъехав ближе, также медленно взял ее руку в свои ладони.
- Я напугал Вас.
- Сильнее, чем Вы думаете.
- Я просто хотел посмотреть на небо, подставить лицо ветру.
- Я решила, что Вы хотите убить себя, как это казалось вначале…
- Я напугал Вас, простите, ради бога.
Ее руки дрожали, и внезапно из глаз покатились слезы. Он растерялся, но быстро наклонил голову, принялся покрывать поцелуями ее руки, повторяя:
- Простите, Хелен, простите, дорогая, любимая, я не подумал… 
- По тонкому льду, Валерий, мы все ходим по тонкому льду. Мы - большая команда, и Ваше участие - обязательное условие нашей победы. А нашей победы ждут многие...
- Что мне сделать для нашего триумфа?
- Все просто, технология мелких успешных шагов. Сейчас это - обед. И потом у меня будет одна просьба. Приступим?
- Да, конечно. Там ведь еще не кончилась каша...
- Сегодня это куриный суп-лапша, плов и чай.
- Звучит заманчиво.
- Я оставлю Вас на несколько минут, Вы справитесь?
- Попробую.
И Хелен вышла в свою комнату, вытерла слезы, умылась, поправила макияж, переоделась в другое платье, нашла небольшой сверток, ручку и вернулась. Валерий боролся с пловом, суп проиграл сражение. Плов, впрочем, тоже недолго сопротивлялся. Чай сдался без боя. Хелен принесла с поста медсестры таблетки и два шприца с лекарством. Пациент не возражал. После всех проделанных процедур - по расписанию шел сон. Нехотя Валерий оставил кресло и переместился на кровать.
- Вы что-то принесли, какой-то пакет. Я умираю от любопытства.
- Это подарок.
Хелен развернула пакет, и там лежал - чистый бортовой журнал самолета. Ручка материализовалась прямо из воздуха.
- Вот, - сказала Хелен, - Вы должны теперь вести его. Мысли, чувства, дела, намерения, шаги, проделанные в направлении победы - все достойно записи. Это поможет обрести душевный покой и сохранить ориентиры. Мы будем сверять наше направление со светом Полярной Звезды, чтобы не сбиться с курса.

Валерий был тронут до глубины души. Лучшего подарка - он не получал в жизни. Он смутился, слова куда-то исчезли из мыслей, в горле внезапно пересохло...  Хелен поняла его состояние без слов, и, обняв его, погладила руками по спине.
- Все хорошо, все замечательно, идет подготовка к старту, все проведенные работы должны быть отражены в журнале, так ведь?
- Да, все будет заполнено и записано, это не обсуждается.
- Ну, вот и славно. А теперь отбой.

И - Валерий так и уснул, прижимая к себе частичку воплощенной мечты, список будущих побед, который Хелен потом осторожно положила на тумбочку рядом, вспоминая его счастливые глаза. Какое же хрупкое счастье у каждого из нас... Разное в деталях и одинаково хрупкое - в главном.