Прерванный взлёт

Главы 6,7

Глава 6

АНТОНИНА АРКАДЬЕВНА

Когда мама говорила Антонине о таинственной закономерности, присущей женщинам их семьи, она лишь улыбалась и говорила:
– Мамуль, я буду исключением! В правилах всегда бывают исключения!
– Это не правила, Тонечка, – пыталась убедить её мать. – Это судьба. И, не побоюсь сказать, мистика!
– Ну, хорошо, хорошо, – Антонина обнимала и целовала мать. – Буду ждать мужчину, фамилия и имя которого начинаются на «А».
– Правильно, Антонина, как и твоё имя!
– Прямо сказочная история!
– Человек с другими начальными буквами в имени и фамилии никогда не сделает тебя счастливой, – говорила мать. – Я открыла тебе нашу тайну, чтобы ты не потеряла время, ошибившись!
Антонина соглашалась с матерью, хотя и считала все случаи, произошедшие с женщинами их семьи, не причудливыми вензелями судьбы, а случайными совпадениями. Но Антонина не хотела расстраивать маму, жизнь доставила ей не мало хлопот и переживаний, так пусть хотя бы о судьбе дочери не волнуется…
…Мать Антонины Аркадьевны – Анна Ивановна – родилась в неспокойное время, в пятнадцатом году двадцатого века. А поскольку родилась она в семье дворянина, хоть и небогатого, жизнь её выдалась не менее беспокойной, чем революционное время. Семье пришлось отречься от своего прошлого, другого способа выжить, просто не было.
Отец Ани был инженером: взамен его знаниям семью не тронули и даже обеспечили отдельной квартирой неподалёку от Чистого пруда. Анна жила почти счастливо. Главное, не думать об истинном содержании жизни и не обращать внимания на ярко-красные декорации. Родные Ани ничем не привлекали её внимания к окружающей действительности. Ни к чему ей понимать суть вещей. И Аня была вполне счастлива, нося парусиновые туфельки и занимаясь в кружке «Советская песня».
И о необычном, мистическом знаке судьбы, которым были отмечены женщины их семьи, Ане тоже не было известно. Об этом ей рассказала бабушка, когда девушка представила родным молодого человека – Аркадия Аристова – как своего жениха. Аркадий был выпускником лётной школы, и никто не стал возражать против выбора Анны. А тем более фамилия и имя мужчины – Аркадий Аристов – подтвердили закономерность выбора.
– Бабуля, это, действительно, необычно, – Аня была возбуждена рассказом бабушки. – Значит, Аркадий – моя судьба!
– Конечно, Анечка, вы будете счастливы! – улыбнулась бабушка. – Три ваших «А» – Анна и Аркадий Аристов – подтверждают это!
Но как оказалось, жизнь всячески мешала счастью Анны и Аркадия. Жизнь постоянно проверяла крепость их уз: посылала испытания разлукой, терзала их души смертями не родившихся детей, мучила условностями и жестокостями государственной системы. И всё это в мирное время… И при том, что Аркадий Аристов, будучи блестящим, талантливейшим лётчиком, имел возможности более расширенные, чем рядовые члены общества.
А когда Советский Союз был вынужден вступить во Вторую Мировую войну, тогда и наступило настоящее испытание для любви Аркадия и Анны. Затяжная разлука супругов Аристовых казалась каждому из них невыносимой. Только воспоминания о чудесных мгновениях счастья и надежда на более долговременное ощущение любви давали Анне и Аркадию силы выживать.
Аркадий воевал и точно знал – выжить ему помогает любовь жены. И сам, в каждом редком письме, старался строками наделить Анну надеждой и верой.
И Анна надеялась и верила. Она даже отказалась уехать с родителями в эвакуацию. Завод «Серп и молот», где отец работал инженером, перевозили в безопасное место, и семьям тоже было предложено покинуть Москву. Аня отказалась, а вместе с ней дома осталась и бабушка.
– Всё будет в порядке, – уверяла Анна родителей. – А тем более наши соседи Ковские тоже остаются. И я буду работать в больнице у Гриши.
Анна жила с бабушкой. И верила во встречу с мужем.
Оставшись наедине с внучкой, бабушка сочла возможным рассказать ей о происхождении и истории их семьи – обстоятельства, да и пережитое Анной теперь помогут ей правильно оценить перенесённое предками.
А ещё бабушка показала внучке старинную икону, перед которой она тайно молилась каждый вечер, рассказала о Боге и вере…
– Теперь я могу лишь проходить мимо церкви, – закончила своё повествование бабушка. – Если кто-то узнает о моей вере, то у отца могут возникнуть неприятности, его сместят с должности инженера и… всех нас…
После всего услышанного от бабушки Анна стала ярче и глубже видеть жизнь. Она теперь поняла, почему Гриша Ковский всегда находит предлог – от развязавшегося шнурка до внезапного покашливания – и останавливается возле церкви, мимо которой лежал их путь в больницу. Ковские были в таком же положении, лишь потомственный врачебный талант позволил им остаться в живых когда-то…
После всего узнанного и понятого Анне стало немного легче ждать мужа, она верила, что Бог не позволит даже войне уничтожить их любовь.
Обретённая вера помогла Анне стойко пережить потрясение, когда ей принесли извещение о том, что её муж, Аркадий Николаевич Аристов, пропал без вести. А потом пришло письмо от командира эскадрильи, в котором тот сообщал Анне: «Ваш муж не вернулся с боевого задания».
Но Анна, глядя на икону, чувствовала, что Аркадий жив. Он пропал без вести, но он всё-таки даст о себе знать. Она не сомневалась в своих чувствах. А иначе, отчего же тогда ей становится так легко, когда она разговаривает с Богом о муже?..
…Уже закончилась война, и уже родители вернулись домой, а об Аркадии всё ещё не было известий. Мать, отец и бабушка, глядя на Анну, не знали, что и думать. Она не верила в гибель мужа, и родные стали опасаться за её душевное здоровье. И даже проконсультировались у своих друзей Ковских. Но старший Ковский заверил их, что с Анной всё в порядке.
– Я хоть и доктор, но… Анна верит, а вера творит чудеса…
И однажды Анна получила письмо от Аристова А.Н. Письмо пришло из Норильска. Но только почерк был не мужа.
– Может быть, за Аркадия написали?
Анна поспешно вскрыла конверт.
Оказалось, что письмо написал Алексей Никифорович Аристов. Этот человек был однофамильцем мужа и имел такие же инициалы. Совпадение было невероятным. Но зато именно это совпадение объясняло, почему этот человек не побоялся написать письмо для жены Аркадия.
Алексей Никифорович Аристов жил в посёлке Норильск и служил комендантом дома-барака, в котором проживали бывшие военнопленные. Этим людям не разрешалось связываться со своими семьями: попал в плен – это почти что предал. И пока этих людей не амнистировали. Муж Анны был сбит в воздушном бою, он катапультировался, но к несчастью, оказался на территории, оккупированной немцами. Потом был плен, освобождение и пересылка в Норильск.
Анна могла лишь догадываться, что пережил муж…
В письме однофамилец уверял Анну, что совсем скоро у Аркадия появится возможность самому написать жене, а если обстоятельства позволят, то и встреча супругов состоится.
Анна неустанно благодарила Бога за сохранение жизни мужа. О большем она просить не смела…
…В 1947 году Аркадий Николаевич Аристов дождался частичной амнистии. Он получил почти все права советского человека, за исключением одного – нельзя было покидать Норильск. Но ограничение это было сущим пустяком в сравнении с лишениями, испытанными им.
И когда Анна получила очередное письмо от Аристова А.Н. из Норильска, слёзы счастья хлынули из её глаз. Это не было письмо от однофамильца – Алексей Никифорович не часто, но рассказывал ей о жизни мужа. Это было письмо от Аркадия.
Да, он не имел возможности вернуться домой. Но зато Анна могла поехать к нему!
…Анна с Аркадием жили в крошечной комнатке в рабочем посёлке Норильск, жили на этом «топком берегу», жили в жутких, непривычных погодных условиях, но несмотря ни на что были счастливы. Они были счастливы, потому что закончилась их разлука и они столько времени проводили вместе, сколько до этого не жили вместе в Москве.
Но всё же расставание вновь постучалось к ним. Но разлука эта была скорее радостная, чем наоборот. Анна забеременела, и супруги решили, что ей лучше выносить и родить ребёнка в Москве. Благо, родители Анны задаривали паспортистку их жилищной конторы, чтобы сохранить московскую прописку дочери несмотря на её отсутствие.
И в 1950 году на свет появилась Антонина Аркадьевна Аристова.
Антонина жила с родителями Анны. Мама бывала в Москве наездами, а папу она видела только на фотографиях. Анна и Аркадий тосковали по дочери, но оставаться в Москве для девочки было полезнее: не только её здоровье мог подорвать климат Норильска, но ещё Аристовы опасались за безопасность ребёнка.
Единственное, что в посёлке Норильск радовало Аристовых, так это семья их однофамильца. Глубочайшая признательность к Алексею Никифоровичу переросла в дружбу. Аристовы часто ходили друг к другу в гости, а сына Алексея Никифоровича Анна и Аркадий любили как родного.
– Я стану лётчиком, как дядя Аркадий, – говорил маленький Алёша.
– Конечно, вот окончишь школу, поступишь в училище и станешь лётчиком, – одобрял мальчика Аркадий.
– И прилетишь к нам в Москву, – в голосе Анны звучала надежда и на своё возвращение домой и на счастливое будущее мальчика. – Там тебя ждёт Тоня!
– Вот видишь, Лёша, у тебя уже и невеста есть, – шутил Алексей Никифорович.
– Москва далеко, – вздыхала мама Лёши, она побаивалась мечтать…
…В 1953 году посёлку Норильск присвоили статус города. И супруги Аристовы уже покидали город Норильск, оставшийся в их памяти рабочим посёлком. Аристовы уехали и уже не видели, как преображался Норильск. Они лишь из газет узнавали, что в этом городе идёт разумное строительство – улицы располагали перпендикулярно направлению ветра, чтобы ослабить его силу, и устраивали перепады уличных осей, защищая жителей от суровой непогоды. Всё это радовало, и было прекрасным. Но дома было лучше.
Дома, в Москве, было лучше, несмотря на то, что поначалу пришлось нелегко. Реалии были таковы, что, даже получив полную реабилитацию, остаться в профессии Аркадию Николаевичу не удалось. Но он не сдавался, собрал документы и разослал их в различные организации. А в ожидании ответа работал на заводе.
Анна во всём поддерживала мужа. И даже готова была снова покинуть родной город. Пусть они уедут, лишь бы Аркадию вновь удалось летать. Ожидание их увенчалось успехом: Аркадию Николаевичу предложили служить инструктором на небольшом военном аэродроме в Подмосковье. Таким образом, Аристовым и никуда не пришлось уезжать, и мечта Аркадия сбылась.
Дальнейшие годы Аристовым было бы грешно называть даже посредственными. Дочка радовала родителей – Антонина не только успешно училась, но ещё и демонстрировала блестящие способности, занимаясь музыкой. Конечно, Аристовы не прочь были бы иметь ещё одного ребёнка, но было поздно. Антонина родилась, когда Анне уже исполнилось тридцать пять лет, поэтому дочь Аристовы считали даром и больше не посмели испытывать судьбу.
Второго же ребёнка им почти заменял сын их друзей из Норильска. Лёша Аристов, как и мечтал, стал лётчиком. Закончив учёбу, он поступил на службу в гражданскую авиацию. Переселившись в Москву, Алексей Аристов часто бывал у своих друзей-однофамильцев, почти заменивших ему семью, оставшуюся в далёком Норильске…
…Антонина Аристова всегда знала, что их удивительный однофамилец любит её. Поэтому, когда Алексей объяснился с ней, она нисколько не удивилась.
Антонина пожала плечами:
– Не хочу, чтобы ты ждал напрасно, Алёша, – Антонине нравился Аристов, но в сердце её жила любовь к другому человеку. – Ты очень хороший парень и поэтому…
– Тоня, тебе даже не придётся тратить время на обмен паспорта, – попытался улыбнуться Алексей, огорчённый её ответом. – У нас же одна фамилия!
– Лёшенька, – вздохнула Антонина, она не хотела обижать его отказом, но… – Не стоит об этом, Алёша…
– Я подожду тебя, – уверенно отвечал Алексей. Он любил Антонину так сильно, что не представлял свою жизнь без неё. – Я люблю тебя. И дождусь.
Чтобы прогнать смущение, Антонина попыталась улыбнуться.
– Не стоит тратить годы на пустое ожидание, Алёша.
Алексей кивнул. И сказал ей:
– Не стоит тратить годы на пустое ожидание, Тоня…
…Антонина уже несколько лет была влюблена в брата своей подруги Елизаветы, Владимира Ковского. Ковские были соседями Аристовых, но жили семьи в близком соседстве и дружбе уже столько лет, что стали почти единой семьёй. И именно этим объясняла Анна отношение дочери к Владимиру, называя всё происходящее привязанностью, а не любовью.
И однажды Анна напомнила Антонине о таинственной закономерности, присущей женщинам их семьи.
И добавила:
– А у Алексея даже одна с нами фамилия!
– Мамуль, я буду исключением, – Антонина старалась быть как можно деликатнее, она знала, что мать прожила нелёгкую жизнь и лишние волнения ей ни к чему.
– Тоня, Алёша именно тот мужчина, который послан тебе судьбой!
Но Антонина продолжала надеяться на серьёзные шаги со стороны Владимира. Между ними не раз возникал разговор о будущем. Владимир Ковский вроде бы и любил Антонину, но открыто никогда не говорил об этом, он рассуждал туманными фразами об их возможном браке, но всегда разговор их сводился к его профессиональной деятельности. Врачевание психически больных людей было для него смыслом жизни.
И однажды Антонина поняла, что достигла критической точки. И слова матери, наконец, достигли её сердца.
– Тоня, ты теряешь годы! И этим можешь разгневать Господа! – Анна уже, наверное, в тысячный раз попыталась образумить дочь. – Нас с отцом жизнь вынудила много лет быть в разлуке, ты же сознательно тратишь жизнь впустую!
– Мамуль, не волнуйся! – но где-то в сердце Антонины мелькнул огонёк, напомнивший о двадцати восьми прожитых годах.
– Тоня, ты сама отпихиваешь счастье! Подумай о себе!
Даже подруга Елизавета ради создания собственной семьи отложила выстраивание карьеры и, терпя негативное отношение родных к своему избраннику, пыталась быть счастливой. Антонина же почему-то упорно ждала человека, который и не собирался ради неё поступиться совсем немногим. А мужчину, любящего её по-настоящему, да и вызывающего в ней симпатию, она отталкивала, не желая внимательнее присмотреться к нему.
Но момент здравого осмысления всё же настал.
– Володя Ковский просто удобно устроился возле меня, – размышляла Антонина, и слёзы обиды текли по её прекрасному лицу. – Ведь он не любит меня… да и я… Нет любовной жажды, которая была когда-то… Я даже устала…
И Антонина решилась. Она приняла любовь Алексея Аристова…
– Лёш, ты ещё ждёшь меня? – спросила Тоня его.
– Да.
– Ты дождался…
А потом Антонина оказалась на высоте, о которой и не знала. Она и не подозревала, что любовь может быть столь головокружительной и пьянящей. Теперь Антонина узнала, что слёзы могут быть счастливыми. Слёзы счастья неизменно текли по её лицу, когда она думала о мужчине, предназначенном ей судьбой. Плакала и сожалела, что почти десять лет жизни потеряла в бесплодном ожидании…


* * *

Антонине Аркадьевне Аристовой было сорок пять лет. И за эти годы судьба предоставила ей шанс подняться на недосягаемую для многих высоту. Антонина Аркадьевна теперь могла не только здраво оценивать жизнь, но и умела понимать.
Антонина Аркадьевна улыбалась своей пятнадцатилетней дочери. Она не собиралась ругать Машу за безответственное поведение, потому что знала силу страсти, способную захватить разум. Она не собиралась обвинять Машу в необдуманном поступке, повлекшем за собой трудности.
Да, рановато в пятнадцать лет становиться мамой, но не ужасно. Конечно, дочери нужно учиться, а тем более с её-то уникальными способностями к языкам. Конечно. Но дарованная Богом жизнь крохотного существа стоит того, чтобы отложить получение образования.
– Всё образуется, доченька, – Антонина Аркадьевна вытерла слезинки, застывшие на ресницах Маши. – Я помогу тебе. На неделе я созвонюсь со своим гинекологом и…
– Мне… Мне придётся сделать аборт?..
Эти слова были пугающими для девушки, они страшили её. Но Маша не видела другого выхода. Ведь ей всего лишь пятнадцать лет, да и профессии у неё нет. Как она сможет обеспечивать ребёнка? Ведь судя по поведению Елизаветы Григорьевны, она не хочет принимать Машу в качестве любимой сына, видя в ней препятствие для получения Германом образования. А что уж говорить о ребёнке?
– Машенька, – вздохнула мама. – Я знаю, что тебе страшно… Но уверяю тебя, на аборт идти не стоит! Всё будет хорошо!
– Мам… ты пойдёшь к маме Геры? – в глазах Маши появилась надежда.
– К Елизавете я не пойду!
– А как же?..
– Послушай меня, доченька, – Антонина Аркадьевна должна попытаться всё объяснить Маше так, чтобы в дальнейшем она не считала мать виновницей возможных жизненных трудностей. – Чтобы Ковские не решили, мы с тобой будем следовать выбранному пути. А уж присоединяться они к нам или нет…
Антонина Аркадьевна понимала, что Маша не осознаёт ни существования, ни значения ребёнка в своей жизни. Сейчас главным для неё является Герман. И если бы она точно знала, что Герман будет с ней, то и ребёнок этот уже был бы желанным, пусть даже и не слишком осознанно.
– Маш, но ведь может быть и так, что Герман ещё не сказал матери о вашей любви!
– Почему тогда Елизавета Григорьевна так грубо обошлась со мной?
– А может быть, она просто устала, – успокаивала Машу мама. – И может быть, она не хотела говорить, что всего лишь напишет Гере справку, а на даче он остался, чтобы спокойно готовиться к экзаменам!
– Может быть… Но почему тогда бабушка сказала, что догадывается о проблемах…
– Маш, Вероника Эдуардовна стара… В её возрасте все излишне подозрительны и немного странноваты.
Маша кивнула. И улыбнулась маме. Оказалось, что мама не только с лёгкостью поняла её, но ещё и успокоила.
– Давай подождём…
– Хорошо, мам! Подождём.
Антонина Аркадьевна обняла дочь.
– Мам, а я так боялась рассказывать тебе…
– Я понимаю, почему ты не решалась поговорить, – вздохнула мать. – Но всё наше отдаление в прошлом…
– Да и не отдаление это было…
– Конечно, дочунь… Я люблю тебя…
– И я тебя люблю, мамуля моя…
На какое-то время Антонина Аркадьевна сумела приглушить волнение дочери. Сама же женщина и тревожилась и радовалась одновременно.
Невероятно отчётливо вспыхнуло в Антонине Аркадьевне ощущение реальности таинственной закономерности, присущей женщинам их семьи. Герман Ковский не имел буквы «М» в начале фамилии или имени, а значит, не был мужчиной, предназначенным судьбой её дочери Марии.
Но Антонина Аркадьевна не торопилась посвящать дочь в это таинство. Женщина знала, что Маша будет сопротивляться и говорить, что в каждом правиле возможны исключения. Как и сама Антонина когда-то… Первая влюблённость очень сильна, она не позволит трезво оценить ситуацию, а тем более поверить на слово, пусть это даже будет слово матери.
Антонине Аркадьевне было жаль, но она знала, что у дочери и Германа Ковского нет совместного будущего.
Но зато уже был ребёнок. И маму Маши очень тревожило, что дочь не захочет появления этого ребёнка, как только поймёт, что они с Герой не будут вместе. А ещё Антонина Аркадьевна знала, какими последствиями может обернуться аборт: осложнения смогут возникнуть не только в физическом, но и в психическом здоровье Маши. Неизвестно, как может сложиться судьба, но не исключено, что в будущем дочь пожалеет об аборте.
Но всё это может случиться в том случае, если ребёнок станет для Маши нежелательным. Да и не стоит об этом думать!
– Если же Маша вдруг решит…
Однако Антонина Аркадьевна пообещала себе, что постарается убедить дочь оставить ребёнка, что этот божий дар никто не имеет права уничтожать! Сама же Антонина Аркадьевна очень хотела появление внучки или внука, потому что знала – малыш вдохнёт жизнь в её существование.
– Маш, давай, если родится мальчик, то назовём его Алексеем, в память о папе, – предложила Антонина Аркадьевна.
– Конечно, – кивнула Маша. И из груди её вырвался судорожный вздох, прогоняющий остатки слёз.
Антонина Аркадьевна посмотрела на дочь и поняла, насколько Маша далека от своего малыша…