Приключение американца в России

Приключение американца в России

Джеки Сноб, главный редактор « Вашингтон Пост», ревел, как голодный бык с ранчо в лицо Джону Митчеллу:

- Старина, раскопай мне что-нибудь этакое. Наши продажи падают, людям осточертела вся эта писанина про спившихся звезд Голливуда, очередную беременность актрис, которые и сами не помнят, от кого залетели. К черту политику, моду, интрижки сенаторов. Дай мне, - захрипел он, пуская клуб дыма двадцатидолларовой сигары, - что-нибудь свежее.

- А поконкретнее? – Джон вопросительно поднял бровь. Подтянутый, всегда элегантный, с долей небрежной флегматики – он был самым лучшим журналистом в газете. И Джеки этим пользовался, поручая Джону самые щекотливые статейки, самые животрепещущие темы.

- Хм; ты улетаешь в Россию. Замотайся побольше – говорят, там жуткие морозы. - Враки, - вставил Джон. - Я тоже так думаю. Так вот – пей с уголовниками, сходи в бордель, вступи, наконец, в партию коммунистов – но привези мне что-нибудь дельное. В моде снова русские; и мне нужна информация с первых уст.

- Можно попытаться украсть подлодку.

- Я ценю твое чувство юмора, - блеснул очками шеф. – И еще. Про первых лиц ничего не вези – от политиканов воняет везде одинаково. Простые люди – вот что нужно читателю. И-в-а-ны – ты понял? Джон кивнул. - Постарайся, - с мольбой взглянул Джеки. – Иначе мы пойдем ко дну. Да, - редактор неловко усмехнулся, - русские женщины тоже в моде. Ну, - он подмигнул, - ты понимаешь…

- Я женат, - нахмурился Джон.

- Ой, не зарекайся. Говорят, в России сумасшедше красивые девочки. Эх, - Джеки поскреб лысину, - скинуть бы лет пятнадцать.

Моника аккуратно поправила галстук Джону: - Ты, как всегда, безупречен.

- Порода, милая – мой дед все-таки носил титул. А мой прадед был русский князь.

- К сожалению, в Америке плевать на знатную родословную, - она скривила очаровательные губки. – Вот откуда ты так хорошо говоришь по-русски. Осторожней там, в России – я слышала, у них до сих пор варварские порядки.

- Сколько раз тебе говорить – не верь всякой газетной чепухе, - Джон улыбнулся и поцеловал жену.

- Ты же сам – газетчик.

- Мы пишем то, что люди хотят читать. Редактор обещал приличные премиальные, - он подмигнул, - если я привезу толковый материал. Русские в моде; Америка устала вариться в собственном соку. Я должен раздобыть колоритные краски про новую Россию – их быт, манеры, привычки.

- Не знай я твою холодность и выдержку – ни за что бы не отпустила. Тем более – в твоих венах течет русская сумасшедшая кровь. Но скорее небо упадет на землю, чем мой Джон совершит необдуманный поступок.

- Кровь, милая, холодная английская кровь разбавила пополам русскую. И эта кровь, - он загадочно улыбнулся, - хочет попрощаться перед отъездом.

- Да? – Моника томно потянулась. В глазах жены забегали озорные искры. Они всегда так прощались – традиции в семье соблюдались неукоснительно. Халатик лопнул апельсиновой коркой – выскочили две белые груши. Две остреньких пушечки, направленных на него, нацеленные темными горошинами-зарядами. - Ой, - притворно смущается жена. Джон пожирает взглядом ее белое молодое тело. – Ой! – ее озорной блеск глаз сводит с ума. И она это знает, и он знает, что она знает, и она знает, что он знает, и потому так делает, что….

- К черту! – рявкает Джон и выбрасывает руки. Мелькает Моника, увернувшись. Халат падает – она убегает в спальню: - Нет, нет, нет! – И белые арбузики прыгают. Трогательно-открытые, упругие, ослепительные, переламывающие черту меж собой – шары трутся выпирающими половинками. Самой природой выпученными для того, чтоб их мяли, терзали, рвали. Глаза Джона сузились – тяжело дыша, он идет по пятам. Матерый волк взял след – и куропатка в постели бьется:

- Нет, нет, нет…. - Да! – хрипит Джон. С пасти волка на сочное тело дичи тянется тонкая жадная нить. Куропатку съели два раза – и она блаженно замерла, загрызенная и замученная. - Иногда мне кажется, - умирающим голоском шепчет она, - что в твоей холодной крови много-много пороха. И я уже не так уверена, отпуская тебя в сумасшедшую Россию. - Иногда и мне так кажется, - подумал Джон. Он повернулся к жене: - Дорогая, брось говорить ерунду.

Главный редактор «Самарских вестей» мучительно ломал голову над возникшей из ниоткуда проблемой. Внезапно лицо вспыхнуло радостью - он вызвал молоденькую журналистку Лиду:

- Слушай, тут нам на голову свалился американец. Мне позвонили оттуда, - толстый палец поднялся вверх – и Лида невольно уставилась в потолок. – Короче… Ему, видите ли, интересна жизнь провинциального городка. Я пытался сбагрить его в Москву – так он резонно заметил, что все большие города одинаковы. Он видел их десятки и все такое… В общем – пристрой его где-нибудь, найди толкового гида из местных. Займи, подкинь парочку животрепещущих историй. С деньгами вопросов нет – так что действуй.

- А как же мой репортаж? – Лида обиженно захлопала глазками.

- Про бездомных собак, что ли? – кисло усмехнулся редактор. – Куда они денутся за неделю? И веришь ли, девочка, самим собакам с твоего репортажа не жарко, не холодно – им бы тонну-другую костей. Я не понимаю, - он задумчиво посмотрел, - ты действительно думаешь, что после твоей статейки люди станут добрее? Она кивнула, лучезарно улыбнувшись. Миловидное юное создание, с радостным удивлением смотрящее на этот мир большими серыми глазами. - Иди, - грустно вздохнул редактор. – Мне бы хоть треть твоего оптимизма.

Самолет мягко прыгнул на землю и зашуршал костлявыми лапами. Трап аккуратно подполз – с брюха лайнера муравьями мелькнули люди. Солидного подтянутого господина встретило хорошенькое юное создание с открытой улыбкой. - Лида, - она радостно пискнула. Джон снисходительно улыбнулся: - Митчел. Джон Мит-чел. - Здравствуйте, товарищ Джон, - она протянула ручку. - М-м-м, - пробурчал американец. - Как долетели?

- К черту формальности. У меня мало времени и много дел, - его акцент добавил шарма загорелому скуластому лицу.