Приключение Мишки Макаревича

Приключение Мишки Макаревича

— Вот у Сарамаго хорошие книги, нобелевский лауреат он, почитай.

— Кто такой?

— Португальский писатель.

— И о чем он пишет?

— Он уже умер, к сожалению. Писал о жизни, конечно, задавался извечными вопросами о её смысле, и о том, что такое смерть.

— Надо почитать, как-нибудь, на досуге. Ну а твое писательство как продвигается?

— Нормально, вот псевдоним себе придумал.

— Какой же?

— Касаев. В честь хутора, где живу.

— Занятно, — Мишка затянулся кальянным дымом из длинного мундштука и выпустил густое облако белого пара, — о чем ты пишешь?

— Я писатель эпохи постмодернизма.

— Что это? Что такое постмодернизм? — откинувшись на спинку мягкого дивана, спросил Мишка, внимательно глядя на меня.

— Эпоха после модерна — это многовариантный путь развития цивилизации, то время, в котором мы живем. Понимаешь, происходит перегруз информации, переход от реальности к симуляции, бомбардировка сознания брендами и торговыми марками.

— В общем, ничего непонятно.

— В литературе уже все придумано, все архетипы и штампы, если придумал что-то новое то — молодец! Остальным приходится шутить и иронизировать, в этом весь посыл современного книжного ремесла. Работа над прошлым, смешение жанров.

— Ясно.

Я достал из кармана джинс айфон, ткнув пальцем по сенсору несколько раз, вытянул руку-веточку вперед и показал собеседнику экран мобильника: «Вот смотри-ка, хорошо получилось?»

— Твоя книга? Федор Касаев, надо же — тонкие брови Михаила поднялись к верху, на лбу появились две морщины от удивления, карие глаза блеснули огоньком интереса.

— Моя, — торжественно изрек я, — самостоятельно на сайте одном облогу сделал, теперь на интернет-площадках продается.

— И как торговля? Много наторговал?

— Ну так, хватает.

— Ну ты даешь, конечно, так и представляю как ты будешь говорить: «Сегодня у меня встреча с почитателями моего таланта в литературном клубе, Михаил, извольте присутствовать, порадуйте глаз своим видом»

— Ага, — я улыбнулся, шутка пришлась мне по вкусу.

— Будут дамы и вино, сердечно прошу заглянуть на чудный, изумительный и животрепещущий вечер в литературный клуб Марьевска.

— Именно так и будет!

— Вашему вниманию будут представлены мои новые произведения в жанре постмодерн, проза и романы с повестями. Будут публичные чтения и обсуждение моих произведений.

— Точно так и будет!

— А ты и над имиджем уже писательским работаешь во всю — такие же усы и бороду отрастил как у Антона Павловича Чехова.

— Ну не сказать, что я прям поклонник его малой прозы, но «Вишневый сад» оче..

— Я пойду попрошу угли, чтоб нам поменяли и ещё пива себе возьму. Ты будешь? — перебил Михаил, протягивая мне мундштук кальяна.

— Я буду квас, за рулем же, ехать домой еще, если б ты меня у себя оставил на ночь, но ты ведь не хочешь.

— Неа, братья приехали, сестра еще со мной живет, места нет в квартире, ладно, закажу квас тебе.

На стенах кальян-бара «Hookah» висели, в ширину по метру каждый, красные гобелены с желтой каймой. Светло-бежевые диваны для гостей как барханы пустыни возвышались над черной половой плиткой с золотистыми восточными узорами. В нескольких местах бара, на полу, лежали ковры ручной выделки, на одном из них чернел прожег от упавшего с кальяна угля. Широкое окно, на одной из стен скрывала золотистая занавесь из органзы и темно-коричневые шторы.

— Ну а у тебя что нового? — протягивая мундштук кальяна, спросил я вернувшегося из туалета друга.

Мишка достал кожаное портмоне, поковырявшись в нем пару секунд, вынул оттуда визитную карточку и протянул ее мне. Я взял новенькую визитку и прочитал: «Михаил Михайлович Макаревич, начальник отдела закупок ООО „Фаренгейт“»

— О! повысили? Поздравляю.

— Ага, есть такое дело, неделю как, — Мишка провел рукой по голове подстриженной под 0,3 и улыбнулся тонкогубым ртом.

— Здорово! — я вернул карточку, — карьерный рост, благодать.

— Много забот, конечно, обязанностей круг вырос, — карие его глаза играли огоньком.

— Но и материальная составляющая, разумеется, возросла.

Мишка затянулся кальянным дымом и сказал, выпуская белый пар:

— Не без этого, ты на вечер встречи не приезжал в этом году зимой?

— Неа, хоть и десяточка уже пролетела, а ты я так понял, тоже не ходил?

— Работал, не успел.

За окном начиналась летняя ночь. Через двадцать минут мы скурили кальян и решили покинуть бар, чтобы отправиться восвояси. Под светом уличных фонарей лицо Макаревича стало желтушными как у человека с больной печенкой. Длинный и худой я был на две головы выше невысокого Михаила, тому приходилось задирать голову, смотря на меня:

— Я бы с радостью тебя приютил да братья и сестра, — оправдывался Мишка.

— Да ничего, через пару часов буду дома, на хуторе, притоплю на гашетку.

— Давай, рад был повидаться! Счастливо доехать!

Я шел на парковку, слегка покачиваясь из-за пониженного давления — последствия курения кальяна. Сам-то я и сигареты не курю, а тут за компанию подымил. Запустил мотор моей белой «Семерочки» и включил музыку. Достал из бардачка бутылочку воды и осушил её, головокружение прошло. Шурша резиной, я выехал с парковки и помчал из Марьевска к себе домой, на хутор.

В небе сиял Млечный путь. Искрился белым светом молодой июньский месяц, из открытого окна веяло прохладой летней ночи. Я летел стрелой, на сколько, позволяли мощности моего движка, конечно же. Зазвонил телефон. На связи был мой друг Мишка. Я спросил: