Принц

Принц

Принц

Если он и не был королём, то уж точно был принцем. Об этом говорило многое. Например, утренняя трапеза – всегда богатая блюдами, восхитительно вкусная и более чем питательная. Был он всегда причёсан, с подстриженными ногтями и смазанный всяческими снадобьями. Немыслимо востребован у каждого жителя дворца, одни его кормили, другие – прихорашивали. Ему всегда уступали дорогу и слова в свой адрес он слышал только добрые. Разве что его смущали приступы беспредельной любви, которые подданные проявляли не то чтобы часто, но достаточно регулярно. Тогда кто-нибудь на него налетал и начинал причинять ласки, о которых он не просил. Но, если относились к нему всегда с любовью, то мнения – не спрашивали. Воспитанием принца никто не занимался, чему он был весьма рад. Поэтому нежданные проявления симпатии, пусть не всегда удобные, были достойной платой за педагогическое спокойствие. Вспышки подобострастия дворни сменялись долгими периодами столь же таинственного равнодушия, когда на него не обращали внимания.

К слову, про любовь. Принцу мерещились принцессы, сочные, вкусные и пахучие. Каковых вокруг не водилось, это он точно знал, заглянув под подол каждому изваянию, которое на принцессу было похоже. Не часто его, королевская любовь, случалась, но в такие дни он не стеснялся о том сообщать всему дворцу, за что был гоним, ибо плотская любовь, судя по всему, в хоромах этих была не частым гостем.

Во все времена принц изучал дворец, всегда одинаковый размером, но необъятный внутренним убранством, которое, к частому недовольству принца, менялось. Он не сдерживал себя, честно высказывал всё что думает, но в ответ дворовые смеялись. Однажды ему удалось отстоять свою уборную, которую вдруг решили перенести в другой конец дворца. Такая беспринципная наглость не могла остаться без ответа, и принц доказал, что королевские особы занимаются важнейшими королевскими делами только в определенном, давно оговоренном месте. Доказывать пришлось пару месяцев, столкнувшись с сущим бунтом, или даже мятежом, разве что не революцией. Впервые даже принцу пришлось участвовать в драке, с противником сильным и ловким. Когда уборную вернули на место, конфликт был исчерпан, и бывший противник пал перед принцем на колени, замаливая свою вину.

Покоя принцу не давала сокровищница, сокрытая за чудовищной дверью. Подданные сновали туда не часто, но каждый раз, перед самым принцевым носом, закрывали дверь, с вызовом щёлкая замком. А за дверью слышалось притягательное шуршание. А еще запахи. И новые огромные территории, которые принц всё-таки высмотрел через щёлочку, в те редкие моменты, когда мог это сделать.

В один из периодов равнодушия, когда дворня была занята своими заботами, принц выждал нужный момент и шмыгнул в сокровищницу, в которую один из его слуг пошёл за какой-то надобностью. Принц оказался в темноте, за спиной услышал щелчок замка, и тут же начал изучать тайную комнату. Темень была проглядная, благодаря длительным ночным тренировкам, но всё же больше сведений давал запах, странный, сухой и не особо-то приятный. Принц сразу понял, что в этой пещере несколько ярусов. На нижнем располагался огромный, в три роста, чёрный ящик с мигающими лампочками, он то и издавал тихое шуршание и скрипы. Взобраться на ящик, следом на другой этаж, и третий – принцу не составило труда, он был в отличной форме. Тут располагались амфоры, сосуды с самыми разными жидкостями, принц понял по запаху. Сосуды с амброзиями стояли крепким строем, через который не сразу удалось протиснуться, пришлось подвинуть несколько амфор к краю, одна полетела вниз. Принца охватил восторг, от громкого, музыкального звона чего-то разбитого, от густого запаха, исходящего от содержания сосуда, от осознания, что наконец-то, не в первый раз, но всё же, он заставит дворню поработать. А тут еще, за шеренгой амфор, оказалось что-то чрезвычайно аппетитное, то, что принц не видал на своих трапезах, но изредка чуял в тарелках своих скрытных придворных. Быть может, не такая уж низкая пища, вполне приятная на вкус. Увлёкшись новым кулинарным изыском, принц не заметил, как столкнул еще пару амфор, но не отвлёкся от еды, пока не начался шторм.

Что было дальше – принц помнил плохо. Вдруг стало ясно как днём, а ведь до того было темно как ночью. Неведомая сила, причинившая немало ощутимой боли, откинула принца в центральную часть дворца, придворные вокруг заголосили, пришлось ретироваться в одно из проверенных убежищ и оттуда с ужасом наблюдать за происходящим. Дворня бегала туда-сюда, в сокровищнице что-то громыхало, а потом из-за настежь открытой двери, когда-то казавшейся принцу непреодолимой, повалил дым. Жидкость из амфор протекла на чёрный мерцающий ящик. Было светло, стало темно, опять светло, и так несколько раз, пока ночь не накрыла дворец беспощадно и бесповоротно.

Жизнь принца изменилась. Утром его не накормили, а он не вышел к обязательному утреннему моциону. Жажду он утолил в совсем уж поганом месте, о чём и вспоминать стыдно. Голод хоть и жёг его нутро, но злобные голоса дворни, паршивых, неблагодарных слуг заставляли ходить перебежками и прятаться в укромных местах. Которых, как оказывается, было не так много. Взбесившиеся холопы его достали, осадили в самом что ни на есть неприступном месте, одолели, супостаты, с показательной лёгкостью. И он оказался в темнице, в крохотной тюрьме с мягкими стенами, которая путешествовала по дворцу, из одного края в другой. А потом его узилище покинуло дворец, и мир оказался в разы больше того, что он считал своим домом. Ему бы и испугаться, да дела и без того были хуже некуда. Принц выбрал королевскую невозмутимость, до самого конца, даже когда с ним делали что-то совершенно непотребное, он терпеливо молчал, лишь иногда недовольными возгласами давая понять мучителям, что он не умер, не сошёл с ума и не потерял гордости. Когда в него воткнули пику, и он умирал, даже тогда он не проявил беспокойства. А после пробуждения, что уж там, довольно приятного, после долгого сладкого сна, он решил, что жизнь не так уж и плоха. Разве что в промежности побаливало, да пить очень хотелось. Но принц знал, что едет в дворец, где его встретят еще более притязательными ласками. Подданные, можно сказать, валились на колени перед ним, когда он лениво шёл к своей трапезной. Уж точно, не поражённого так встречают, но победителя. Понял он, что совершил великий подвиг, выдержав столь сложное путешествие.