Принц Элиаш, богохульник

Принц Элиаш, богохульник

Во дворец Куанзиша-Имани ежегодно стекались канелле из разных провинций. Так было и в этот год, но сейчас на то была совершенно особенная причина – наследный принц Элиаш Наб Эйб Аммон Кхассан наконец достиг совершеннолетия, а значит, пора выбирать невесту. Так что все мало-мальски обеспеченные родители устремились во дворец, чтобы их дочь попытала удачу понравиться привередливому принцу. До этого Элиаш бывал замечен лишь в обществе куртизанок, но для кандидаток в невесты это имело мало значения, ведь основным стимулом для них были вовсе не его красота и сладкие речи, а его деньги.

А принц Элиаш был действительно очень красив. Плотный хлопковый камис скрывал полностью его загорелое крепкое тело, а рукава и ворот были украшены золотыми узорами. Две верхние пуговицы были не по обычаю расстегнуты, и открывали его жилистую шею и выпирающие ключицы. Голова так же не по обычаю была не покрыта, так что черные волосы сверкающими волнами рассыпались по плечам и спине. Принц сидел подле отца на невысоком диване, усыпанном пестрыми подушками, а у его ног на мягких пуфах и подушках сидели его близкие друзья – в основном куртизанки, одетые в разноцветные абайи и накрытые украшенными бисером платками, и куртизаны в цветастых изарах с открытым торсом. Между ними стоял небольшой стол, почти весь который занимал цитрусовый кальян, а вокруг были разномастные сладости: от лукума и пахлавы до любимых принцем кадаифа и кестане шекери– каштанов в шоколаде.

Принц Элиаш с большой радостью тянул кальян и ел один за одним пирожные, запивая крепким кофе. Он часто наклонялся к сидящей по правую от него руку куртизанке в зеленой с золотыми бусинами абайе, она что-то нашептывала ему на ухо, и он разражался таким смехом, который редко можно было услышать во дворце. Куртизанка же прикрывала широкую улыбку полой яркого платка и тихо хихикала. Затем, просмеявшись, принц затягивал дым из кальяна и выдыхал его в лучшего друга-куртизана слева, а тот только отмахивался от нахальства принца и принимал мундштук из его рук.

Король Карим Эйб Аммон Ра Кхассан следил за кандидатками в невесты намного более пристально, чем принц, и его начинало это раздражать. В парадной дишдаше, расшитой камнями, было уже жарко, и король то и дело вытирал пот свободным краем почти разобранного тюрбана. Из-под ткани не совсем по-королевски выглядывали поседевшие волосы. Вот мимо него в сторону сына грациозно – удивительно грациозно для девушки из отдаленной провинции – проплыла девушка, завернутая в никаб цвета слоновой кости. Она встретилась с королем взглядом, смущенно потупилась, не растеряв необыкновенной грации, и поклонилась принцу, поднеся большое блюдо с пахнущим орехами и жженым сахаром пирогом. Куртизан слева от принца потянулся к блюду первым, взял кусочек, надкусил и протянул принцу. Элиаш охотно наклонился и взял наверняка сладкое угощение из его рук. Куртизан облизнул пальцы от сладкой посыпки и протянул руку за мундштуком. Элиаш довольно замычал, прожевывая пирог, и постучал по столу.

— Оставь на столе, — сказал он. Друзья тут же раздвинули тарелки с лукумом, куртизан взял на колени поднос с кадаифом, куртизанка придвинула к себе щербет, и еще дымящееся блюдо с ореховым пирогом оказалось перед принцем. — Асанте, вана…

— Эрин, — представилась девушка и снова поклонилась. Платок никаба скрыл на мгновение ее глаза, затем она снова выпрямилась.

— Асанте, вана Эрин, — улыбнулся Элиаш. — Буду рад видеть тебя снова.

— Это честь для меня, — пробубнила она и засеменила прочь.

Элиаш съел еще кусочек сладкого пирога и довольный жизнью откинулся на подушки, откинув волосы с плеч. Куртизанка справа приподнялась с подушки, грациозно выпрямилась и присела рядом с принцем, навалившись на него грудью. Элиаш поправился, закинул руку на спинку дивана, позволяя подруге сильнее прильнуть к нему. Она взяла кусочек пирога и осторожно вложила в приоткрытые губы принца. Он прожевал угощение, и кивнул на графин с красным чаем – единственным, наверное, на всем столе без сахара. Куртизанка отстранилась, перелила холодный чай из графина в бокал и подала принцу. Он осушил его в несколько глотков и снова откинулся на подушки, даже не смотря на танцующих и приходящих с угощениями девушек. Все сладости пробовал куртизан у его ног и довольно принимал угощения, зная, что Элиаш после праздника половину пожалует друзьям.

Карим Э.А.Р. Кхассан был недоволен. Он и сам не любил смотрины, еще и сын интереса не проявляет. Король поймал взгляд куртизанки, прижавшейся к его сыну – они были на удивительно короткой ноге для куртизанки и короля – и кивнул ей, чтобы она подошла. Девушка кивнула, провела пальцами по шершавой от щетины щеке Элиаша, чмокнула его в висок и приподнялась.

— Уже уходишь, Яра?

— Да, мне пора, — улыбнулась она и стрельнула глазками в куртизана. — Оставляю тебя на Диниса.

Она стянула с головы полупрозрачный зеленый платок, расшитый по краю изумрудами, подаренными ей Элиашем, и золотыми бусинами, и набросила его на непокрытую голову принца. Она поправила свои теперь непокрытые черные крупные локоны, сверкающие не то от природы не то от воды с блестками, которой она брызгалась в иные дни с ног до головы, чтобы не только волосы ее блестели на солнце, но и все тело сияло под едва прозрачной абайей.

Элиаш усмехнулся, поправляя платок на голове, – ему за восемнадцать лет случалось уже переодеваться в женские наряды – и проводил Яру довольным взглядом.

Яра была исполнительной девицей, хоть Кариму никогда и не нравилась. Принимать во дворце проститутку, которую Элиаш подобрал в каком-то зачуханном притоне, ему казалось немыслимым, но Яра оказалась вполне приятной девушкой и даже метила на более высокие места, чем простая прислужница у девушек в гареме. Честно сказать, Карим уже рассматривал ее как помощницу управляющей гарема, потому что ответственности ей было не занимать, а крайняя расположенность к ней Элиаша раздражала. Яра выполняла все поручения короля, даже единожды получила право распоряжаться в гареме – на один из праздников, когда управляющая была чересчур занята, – так что у нее были все шансы занять место помощницы управляющей.