Принцесса в Академии. Том 1

Глава 14

про голодающие корешки, неопределенные книги и женскую психологию

На выходе из переулка мне снова встретилась Эмилия. Она сообщила, что заказ принят и придёт через шесть дней.

- Как шесть?! – в отчаянии воскликнула я. – А нельзя ли побыстрее?

- Господин Мартинчик сказал, что раньше никак не получится, - вздохнула напарница.

Я поблагодарила её и побрела дальше. Отсрочка меня совсем не порадовала, но делать нечего.

Какое-то время я шагала, погруженная в свои думы, и не замечая ничего вокруг, поэтому не сразу поняла, что что-то не так. Оглядевшись по сторонам, я сообразила, в чем дело: флаги на всех зданиях были приспущены. От этого город стал похож на кошку, которую окатили водой. Подойдя к главной улице, я уже собираясь перейти дорогу к академии, но тут пришлось посторониться, чтобы пропустить четверку стражников. Они важно вышагивали, положив копья на плечо. Начищенные шлемы блестели, висевшие на боку сабли гремели, стукаясь о высокие сапоги. Руки выше локтя были перехвачены серыми ленточками. Что бы это значило? Они прогнали торговца воздушными шариками и, остановившись возле небольшого бистро, велели выкочившему навстречу хозяину убрать огоньки, украшавшие вывеску с названием. Мужчина тут же побежал внутрь за лесенкой. Может, сегодня какой-то день, когда всем запрещается радоваться? Антипраздничный, так сказать?

Когда они скрылись за поворотом, я пересекла дорогу и уверенным шагом подошла к главным воротам Принсфорда. Несколько эльфов удивленно обернулись и остановились. Высокие створки оказались закрыты – занятия уже начались. Я достала мантию, которую не стала надевать заранее, и облачилась в неё, с удивлением заметив, что на левом рукаве появилась точно такая же серая ленточка, как и у стражников – вчера её не было.

Ещё парочка прохожих присоединились к первым зрителям. Я встала перед воротами, в центре которых сиял отлитый из чистого золота герб Затерянного королевства – знак бесконечности. Как только эмблема на моей груди оказалась напротив него, что-то сверкнуло, как будто солнечный лучик пробежал поочередно по всем четырем значкам, и гигантские ажурные створки растворились. Позади пораженно заохали. Я подхватила вещи и зашла внутрь, по возгласам определив, что ворота за моей спиной снова закрылись, и двинулась прямиком к парадному крыльцу.

Похоже, соответствующие службы уже оповещены обо мне, значит, и с центральным входом проблем не возникнет. Смелости мне прибавляла и студенческая мантия – это вам не нелегальный плащ из Подземного царства. Я поднялась на крыльцо и встала напротив дверей. Дубовые пластины, на которых были вырезаны героические сцены из жизни профессорско-преподавательского состава, даже не шелохнулись. Я постояла ещё немного и расправила мантию, чтобы дверь хорошенько разглядела эмблему. Наконец, когда терпение было на исходе, сбоку отворилась низенькая дверца и качнулась туда-сюда, ворчливо намекая, что всем опоздавшим сюда.

Привратник уже ждал меня внутри. Сегодня Август приоделся: ярко-желтая парадная ливрея с двумя сиреневыми пуговицами на спине, многослойный воротничок жабо и светло-фиолевый парик.

- Счастлив приветствовать столь юное и прелестное создание в стенах Принсфорда! – провозгласил он, и эхо, прокатившись по пустому вестибюлю, унеслось наверх. - Позвольте заметить, никогда не думал, что досуществую до того момента, когда девушку допустят до занятий в святая святых. Не сочтите за грубость, - тут же забеспокоился он, - это не значит, что я вам не рад, совсем напротив.

- Здравствуйте, Август, я вовсе так не думала.

- Мы знакомы? – удивился привратник, а я отругала себя за неосторожность.

- Нет, не имела удовольствия, но много слышала о вас от Озриэля и видела вас вчера, когда шла в лекарскую башню.

Лицо старичка разгладилось:

- Ах да! И замечательный же юноша, этот сир Ирканийский, вежливый и почтительный. Всегда останавливается, чтобы перекинуться фразой-другой со стариком. Конечно, нынешние девушки этого не ценят – им шалопаев подавай. Хотя, вынужден признать, такая тенденция наблюдалось и во времена моей юности. А если…

- Вопиющая несправедливость! – перебила я. – Извините, но мне пора к профессору Робину.

- Но его сегодня нет.

- Как нет?! Почему?

- Разве вы не знаете, что это? – прошептал привратник,  указывая на мою серую ленточку. Точно такая же была и у него. Я помотала головой, и он продолжил: - Они с четверть часа назад появились у всех жителей, потому что этой ночью Его Величество изволили заболеть. Профессора Робина, как и остальных целителей, лекарей, знахарей и врачевателей королевства, вызвали во дворец на медицинский консилиум. По этой же причине, в королевстве отменены все праздники и шумные мероприятия. Скажу больше: я бы вам не советовал даже громко смеяться на улице!

- И сколько это продлится?

- Пока Его Величество не изволит поправиться.

«Не изволит» - как будто течение болезни зависит от монаршей прихоти.

- А если это продлится пару лет?

- Поживи вы с моё, деточка (кстати, ничего, что я вас так называю? Уверен, вы не обидитесь - старикам многое позволительно), знали бы, что несколько лет без веселья – это ещё не конец света. Вот его прапрапра и ещё семь раз прадед, помнится, как-то занемог на двадцать лет.

- А потом выздоровел?

- Нет, потом умер, и его сменил сын, который тоже оказался болен. А затем та же беда приключилась с его потомком, и так семь раз подряд. Эта полоса правления вошла в историю под названием «Семь поколений печали».

Я содрогнулась, представив, каково это: родиться и умереть, так и не узнав, что такое воздушные шарики, яркие вывески и веселый смех на день рождения.

- Но все мы, конечно, надеемся на скорейшее выздоровление Его Величества, тем более что этим вопросом уже занимаются лучшие умы королевства, включая придворного целителя.