Принцип Монте-Кристо

Часть первая. Глава пятая.

                                                                 Глава пятая.


    Старушка опять судорожно закашлялась, с хрипом втягивая в себя воздух. А в мозгу Наташи все звучал ее бесстрастный и спокойный голос.

    -- Когда-то давно, совсем в другую эпоху, часть жителей Земли вдруг решила, что она достойна стать вершителями судеб других. Им совсем не хотелось копаться в земле, как земледельцы, не хотелось гонять стада скота, как кочевники, бродить по лесам, как охотники. Им хотелось жить припеваючи, ничего не производя, но имея власть над остальными. Но как заставить другие народы, вполне самодостаточные и живущие в гармонии с природой, быть послушными  воле меньшинства? И они придумали такой способ. И стали повелевать остальными. А чтобы люди не восстали против них, власть эту не афишировали. Те народы, которые им не подчинялись, оказывали неповиновение, а уж тем более, сопротивление, теряли свою историю, самобытность, им внушалось, что они дикие, необразованные, неумелые, получившие все блага культуры от более высокоразвитых соседей. Им насаждались новые религиозные культы, которые требовали беспрекословного послушания властьимущим, во главе ставились свои, послушные воле захватчиков правители. А если народ все-таки выходил из повиновения, то его просто уничтожали…

   -- Кто же эти люди?

   -- Люди? – В голосе старушки послышался смешок. – Нет. Это не люди. Это хищники, которые в своем ненасытном желании вселенской власти перешли все мыслимые пределы морали. Они трактуют себя в качестве богов, вершителей судеб. Но когда все доступно, становится неинтересно жить. Нужна острота ощущений, а ее-то и нет. Вот и организуют войны, стравливают одни народы с другими, дергают за веревочки из закулисья, а послушные марионетки в этом мире выполняют их желания. И льются реки крови, гибнут дети, старики, уничтожаются страны и народы…

   Голос затих. Наташа со стоном перевернулась на бок, взглянула на старушку. Та все еще дышала, слабо, с легким хрипом.

   -- Я еще на этом свете. Я должна сказать тебе что-то важное. Это знание держит меня в этом мире. Так вот, эти нелюди, возомнившие себя богами человечества, обыкновенные ростовщики, обыкновенные воры и грабители. И что страшнее всего, убийцы. Они ведь могут существовать только за счет отъема у остального человечества произведенных теми продуктов труда. Они это знают, и это их бесит. Без народов, населяющих планету, они ничто. Пыль в космосе. Пока на Земле есть рабы, которые добывают для них ресурсы, эти нелюди живут. – Опять послышался смех. – Они и размножаться без этих рабов не могут. Пытались закуклиться в среде себе подобных, да очень быстро началось вырождение. Нужна свежая кровь. И не абы какая. А конкретная. От пранарода, основателя всех земных цивилизаций. Только его представители являются носителями основного генетического кода. Только этот народ, сколько бы крови в нем не мешалось, в третьем-четвертом поколении очищается до своей основной составляющей. Его представителей эти нелюди ненавидят больше всего. И гнобят, душат, а уничтожить не могут. Потому что, без него они и сами загнутся. И знают, что от него они свою погибель найдут… Но… время наше заканчивается. Я чувствую, что силы покидают меня. Осталось совсем немного…

   -- Кто вы? – мысленно спросила Наташа.

   -- Неважно. Скажем так, я взбунтовавшаяся нелюдь, понявшая всю бездну ужаса, который сотворили мне подобные с другими народами. Но я ничего не смогла сделать. Разве что убрать из этого мира порожденных мною  продолжателей этого рода…

   -- Вы убили детей?

   -- Детей? Нет. Это были уже не дети, а бездушные, злобные и расчетливые хищники. Но я их  убила не физически. Да у меня и сил бы не хватило. Я уничтожила их финансово. Я отняла то, что является их главным смыслом жизни. Я перекодировала все данные на их тайниках и счетах в банках. Они ведь доверяют электронике, они слепо верят только прогрессу, только машинам, надеясь в скором будущем заменить ими людей. Сейчас они бьются над тем, как вернуть свои коды… Но я ведь не просто так занималась в университете,.. потом читала студентам лекции… Мои силы на исходе… Молчи, внимательно слушай… Эти данные сейчас отпечатаются в твоем мозгу… Ты забудешь их… Но они всплывут, когда понадобится… если ты выйдешь отсюда… я на это надеюсь… останови их…

   Голова старушки дернулась, подавившись хрипом, и из горла вырвался протяжный  выдох…



   …Разбудил ее какой-то шорох. Наташа непроизвольно дернулась и открыла глаза. Она была в обычной камере. Оглядела все пространство вокруг. Где старушка, которая совсем недавно что-то говорила ей о каких-то злодеях? Никого нет.  И не видно никаких следов пребывания здесь кого-то другого. Она поняла, что это был только сон. Страшный, нереальный, изобилующий какими-то непонятными сведениями, неподвластными ее сознанию…

   Но вот шорох опять повторился. Она со стоном попыталась перевернуться из неудобного положения и посмотреть на источник шума. И тут чья-то рука закрыла ей рот. Ее моментально сволокли  на пол и затащили под топчан.

    Мгновением позже дверь в камеру распахнулась. В нее заглянул охранник, потом представительный мужчина. Они осмотрели пространство камеры, словно  надеясь что-то отыскать в этой пустоте.

   -- Здесь ее нет, -- сообщил один.

   -- Вижу, -- отозвался другой.

   Дверь захлопнулась. Наташа удивилась, что проверяющие не заглянули под топчан. Но дальше этого ее рассуждения не продлились, потому что незнакомец проворно  затащил  пленницу в отверстие лаза, оказавшегося под топчаном, потом аккуратно заделал  за собой ход. В полной темноте он вполне уверенно потянул Наташу, ухватив за ворот ее одежды, куда-то вглубь.

    Она потеряла сознание. Боль в покалеченном теле была столь невыносима, что мозг отключил сознание. Очнулась в каком-то подвале, затхлом и заваленном старьем. Рядом с ней был человек в черной одежде, даже на голове у него была маска с двумя прорезями для глаз.

    -- Кто вы? Где я очутилась? Где та старушка, которая лежала рядом? Что с ней стало?

    На все ее вопросы ответом было молчание. Возможно, незнакомец ее не понимал. Он взял ее руку, повернул запястьем вверх и посмотрел на небольшую наколку в виде переплетенных букв С и К. Этот  вензель когда-то придумал брат и помечал им свои книги. А когда пришло известие, что он погиб, Наташа попросила одного из знакомых ребят  выколоть ей татуировку на руке в виде этого вензеля. За это в свое время она получила нагоняй и на педсовете школы, и по комсомольской линии, и от родителей. Потом все спустили на тормозах. Все-таки лучшая ученица школы, да и горю все сочувствовали. Правда, Наташа старалась наколку скрывать от посторонних глаз. Ей было неприятно чужое любопытство.

    Неожиданно незнакомец заговорил. Голос его звучал странно, нереально. Словно это говорил неодушевленный механизм, без эмоций, без интонационной окраски.

    -- Что это обозначает?

    -- Вы русский? – удивленно и обрадовано спросила Наташа, на мгновение забыв о боли.

    -- Нет. Я учил язык. Этот рисунок мне знаком. У меня был друг, он его часто рисовал… Что он означает?

    -- Вы знали моего брата? Когда? Он жив?

   -- Ответь, что значит этот знак?

   -- Этот вензель придумал мой брат: С -- первая буква имени, К – фамилии. Скажите, он жив?

   -- Нет. Он погиб… Я увидел знакомый рисунок и решил в память о нем сделать доброе дело, спасти тебя…

   -- Спасибо. Но… где мы находимся?

   -- Это подвал под крематорием, в котором сжигают отработанный материал. Я работаю в крематории. Мне было приказано убрать два трупа из камеры. Там один был действительно труп, а другой еще дышал. Я  увидел рисунок… и решил спасти тебя. Спрятал в одной из пустых камер. Я проделал ход туда, чтобы скрываться от надзирателей…

   -- Так вы не из их числа?

   -- Я? Я обычный раб, и мое место у крематорской печи… Так вот, я не думал, что поднимется такой шум, когда один из трупов пропал… Все стали обыскивать… Пришлось вот таким способом спасать тебя…

   -- Но вас же может ждать наказание?

   -- А какое наказание может быть жестче, чем то, которое я уже получил? Я навечно прикован к этому месту. Я живой труп в этой могиле… Но тебя постараюсь вытащить отсюда…



   В архиве канцелярии детского дома, куда пробралась Тата, все папки в шкафу находились в идеальном порядке и располагались  по алфавиту.

   В ночной темноте все было призрачным и каким-то нереальным. Задернув шторы на окнах, она включила фонарик, укрепленный на лбу, стала пересматривать те папки, что стояли под литерой К. Но знакомой фамилии там не значилось. Странно. Ведь прослушка записала разговор этой дамочки, мнящей себя детективом, и владелицы дома в коттеджном поселке вполне четко.

   Тата долго думала, как подобраться к этому особняку и его обитателям и узнать сведения, которые она собирала долго и кропотливо. И тут она перехватила сообщение, что интересующая ее особа ждет к  себе в гости какую-то детектившу, которую привезет к ней давний знакомый.

   Детективша ей с первого раза не понравилась. Уж очень проста и невзрачна. А рядом с представительным стариком так просто видится обычной деревенской простушкой. Но Тата отлично знала, что за обычной, неприметной внешностью иногда прячется опасный и хитрый противник. Превратившись на время в уборщика улицы, она даже вступила в разговор с детектившей и незаметно прикрепила той микропрослушку. Тогда и узнала, что интересующий ее ребенок был отправлен в спецдетдом.

   Способ проникновения в детдом, предпринятый детектившей, был прост и удобен. И она не приминула им воспользоваться.

   Тата вполне серьезно выслушала все домыслы детективши, скептически восприняв предположение той, что все сведения им преподнесут на блюдечке. Потому что уже поняла, что само это учреждение носит явно криминальный характер, а поведение и одежда заведующей намекают на принадлежность той к какой-то противоправной структуре.

    Стоило только посмотреть на украшения этой благообразной дамы, да и на одежду, внешне неприметную, но произведенную самыми модными кутюрье современности, чтобы усомниться, что у обычной чиновницы районного уровня, получающей, пусть даже вдвое-втрое большую зарплату, чем другие государственные служащие ее уровня, хватит средств на такие цацки. А когда увидела ее хоромы на высоком берегу городского пруда, окруженные добротным трехметровым забором, поняла, что в этом детдоме, как, впрочем, и в ряде других, творятся дела, далекие от добродетельности и благотворительности…

    Но в архиве канцелярии детдома все было чинно и благообразно. Здесь не хранили компрометирующих сведений, в чем убедилась и недавняя комиссия следственного управления. А история маленького мальчика, волей судьбы попавшего когда-то в эти стены, была именно такого плана.

   Потом ей пришла в голову мысль о том, что мальчика могли поместить под другой фамилией. Она стала искать папку в другом отсеке. И нашла. Быстро перелистала документы. И стиснула зубы. В этих пожелтевших бумажках говорилось о том, что ребенок поступил в детдом в критическом состоянии, с тяжелой формой ДЦП. После курса лечения, состояние его было стабилизировано. Через какое-то время по линии благотворительной помощи детям с тяжелыми родовыми травмами он был отправлен в одну из зарубежных клиник, где и скончался в возрасте четырех лет…

   Больше Тате делать в этом детдоме было нечего. Она вышла из канцелярии, уже не заботясь о конспирации, перебралась через забор и направилась к лесному массиву в километре от города. В глубине его стояла с виду потрепанная машина. Достав ручной гранатомет, она вставила снаряд и навела видоискатель на роскошный особняк над прудом. Когда над крышей этого дома расцвел цветок взрыва, равнодушно сложила вещи в машину, завела мотор и, не глядя, выехала на лесную дорогу. Здесь ей делать было нечего. Она поняла, что ее надежды разбиты. В сердце осталось только одно желание: мстить. Мстить так, чтобы каждый из виновных долго и медленно вертелся на вертеле ее мести над огнем ее ненависти, расплачиваясь за каждую минуту ее унижений, боли, утрат и несбывшихся надежд.



   Незнакомец в маске устроил Наташу в дальнем углу подвала. Здесь она приходила в себя после побоев, залечивала раны и строила надежды на будущее. Незнакомец с металлическим голосом объяснил ей, что замок старинный, крематорий сделан в самой древней его части, где когда-то была кухня для челяди. Под кухней располагались подвалы и  колодец, в котором давно иссякла вода. Вход в подвалы находится за топкой крематория, а туда ни один считающий себя свободным обитатель замка не пойдет. Так что эта часть замка для Наташи оказалась самой безопасной. К тому же, вскоре с путаницей с трупами разобрались. Путем перекрестных опросов выяснили, что разом сожгли два трупа, хотя охраннику доложили об одном. Мол, каждый из рабов крематория решил, что о производящемся двойном сожжении трупов доложил напарник.

    Впрочем, охрана справедливо полагала, что никто из находящихся в замке без их ведома на волю не выберется. А если где и спрятался в дальнем углу, то там и околеет.

   Еду приносил раз в день незнакомец с металлическим голосом. Он молча ждал, пока она ела, потом забирал посуду. Иногда спрашивал о чем-нибудь из прошлой жизни. Интересовался тем, что творилось в мире. Сам он уже многие годы не выходил из замка и не знал, что делается за его стенами. То, что можно было услышать из пьяных разговоров охранников, располагающихся на верхнем ярусе над жилищем рабов, незнакомца поражало, но было каким-то нереальным, как и то место, где он обитал.

    Незнакомец с недоверием и даже ужасом слушал рассказ Наташи о том, что Советского Союза больше нет. Что страна распалась на пятнадцать республик. Теперь  каждая существует самостоятельно. Народ бедствует. В стране страшная инфляция. Предприятия закрываются. Люди месяцами не получают зарплату… Выживают за счет своих огородов. В столице и других больших городах идет разгул бандитизма. Все сферы деятельности поделены между мафиозными группировками. Людей крадут и продают, процветает проституция,  пошел накат наркомании на молодежь и подростков…

   Незнакомец в удивлении качал головой и что-то бормотал на непонятном языке. Однажды он спросил о том, как Наташа попала в этот замок. Та подробно рассказала, как ее похитили с яхты и продали в рабство. Но ее собеседника интересовала и предыстория событий. Он долго и в деталях расспрашивал о ее жизни, о том, чем она занималась, о ее семье, о работе, о друзьях и знакомых…

   Эти беседы были недлинными, но каждый раз возобновлялись с того момента, на котором закончились в прошлый раз. Да и посещения незнакомца были не регулярными. Он пояснил, что в замке он никому не доверяет. Здесь каждый борется только сам за себя. И если кто-то узнает о ней, то тут же донесёт охране, просто, чтобы выслужиться. Он даже в среде рабов считается изгоем. Ему доверена самая черная работа – загрузка в топку трупов, их сжигание и очистка от пепла. Но и за ним постоянно следят…

    Наташа поправлялась медленно. Плохо срастались поломанные ребра и нога. Многочисленные раны часто гноились и воспалялись. Незнакомец, который на вопрос, как его зовут, сказал, что она может называть его Саидом, приносил какие-то снадобья, мазал ими раны, зафиксировал ее переломы с помощью подручных материалов и ждал, когда все это заживет.  Их разговоры стали для обоих отдушиной в этом страшном и беспросветном существовании.

   Однажды, когда обычные темы разговора были исчерпаны, и пора было расставаться, Саид вдруг негромко произнес:

-- Я бы на твоем месте расправился с теми, кто тебя продал…

-- Как? Каким образом? – с заметным усилием усмехнулась Наташа. – Я ведь никого из этих пиратов не запомнила. Разве что остров. Но одна я ничего им не смогу сделать…

   -- Я говорю не о пиратах. А о тех, кто был к тебе близок, кто за твой счет устроил свою жизнь…

   -- Но… Я не понимаю, что вы этим хотите сказать… -- Наташа и сама иногда прокручивала в уме события той страшной поры, и в голове возникали и роились подозрения, но они так и не складывались в реальную картину.

   -- Что тут говорить. Кто тебя пригласил в круиз?

  -- Марина и Вадим. Они хотели, чтобы я развеялась в путешествии…

   -- Вот-вот. Одна мстила, что ты увела у нее перспективного жениха, другой, я думаю, хотел подставить своего приятеля и начальника. А в ходе круиза присоединилась и главная вдохновительница похищения…

   -- Алена? Она хоть и завистливая и порой подлая, но, думаю, на такое и она не способна… -- Наташа в сомнении покачала головой.

   -- Ты не знаешь, на что способна женщина, если она боится потерять любимого, но еще страшнее та, которая хочет пробиться наверх, получить богатство и таким образом решить все свои планы и осуществить мечты. Я только не могу понять, каким боком в этой истории завязан этот твой Михаил…



    Дни шли за днями, постепенно Наташа окрепла, кости ее срослись. Она уже передвигалась по подвалу. Ее таинственный знакомый заставлял ее проделывать определенные упражнения, с каждым разом их  усложняя. Работы у него  было  немного. Хозяева замка куда-то выехали, челядь развлекалась, как могла. На молчаливого крематорского раба никто не обращал внимания. Тем более, что он за любую шутку мог запросто мгновенно отрубить голову. Ему и еду подавали в окошко, вделанное в дубовой двери. Напарника забрали на другие работы. Это позволило Саиду чаще видеть Наташу.

    Когда она совсем выздоровела и окрепла, он однажды сообщил ей, что настало время расставаться. Она должна возвращаться в мир. Она должна покарать тех, кто ее предал и продал.

   -- Как? – с горечью спросила она. – Я нищенка, калека… Как я смогу добраться до своей родины? Я не знаю, где нахожусь, я не знаю языка… Мне лучше остаться здесь…

   -- А твой сын? Ты не думаешь о нем? Каково ему без поддержки мамы?

   -- Ты прав, Саид. Но я ничего не смогу сделать…

   -- Ты сможешь… Я тебе помогу…

   -- Ты? – Наташа удивленно оглядела черную фигуру в маске. Она постепенно перешла с ним на ты. Хотя это ей далось нелегко. Он был таинственным и страшным для нее даже теперь. Было в нем что-то дьявольское. Особенно в мелькавшем в прорезях маски огне ненависти в глазах.

   -- Я должен тебя поддержать. Не беспокойся, нас никто искать не будет. Я все устрою.
Через несколько дней он пришел в подвальное помещение с мешком за плечами. Неторопливо сдвинул крышку на жерле сухого колодца и скинул туда веревку.

   -- Спускайся. Когда достигнешь пола, лезь в правый лаз и ползи до конца. Там решетка. Будешь ждать меня там…

   Саид почти насильно втолкнул Наташу в колодец. И она стала спускаться по веревке, на которой были навязаны узлы. Внизу она нащупала проход и поползла по нему куда-то вниз. Вскоре ощутила ветерок и аромат моря. И ускорила движение. Еще несколько метров  -- и она у цели. Выход к морю преграждала старинная кованная решетка. Здесь она остановилась в ожидании Саида.

    Он долго не появлялся. Она уже забеспокоилась, как бы чего с ним не случилось, когда он появился в проходе.

    -- Все, идем, -- бросил ей небрежно и толкнул решетку. Она неожиданно плавно подалась вперед, открывая путь к свободе.

   Далеко внизу было дно ущелья, в которое с шумом забегали волны прилива. Так вот откуда доносился запах моря. За решеткой была узкая тропа, ведущая вдоль стены к какому-то подобию грота.

    -- Идем быстрее. Нам некогда любоваться красотами. Иди, прижимаясь к стене спиной и не смотри вниз, -- предупредил Саид и двинулся к гроту. Наташа последовала за ним. Ее внутренний голос вдруг предательски стал подталкивать ее взглянуть вниз, проверить себя. Она  усилием воли сдержала этот порыв. Медленно передвигаясь по тропинке, она, наконец, добралась до грота. Саид схватил ее за руку и втянул под навес. И в этот миг скала под ними дрогнула. Потом прокатился грохот взрыва, зашумели обвалы камня, крошки, пыли. Дневной свет померк. А скалу все сотрясали каменные осыпи, и эхо взрыва все перекликалось в горной гряде.

    -- Садись, нам ждать долго…

    -- Что это было?

    -- Взрыв… -- Саид пожал плечами.

    -- Это ты сделал?

    Ее спутник взглянул в ее сторону. Ей показалось, что в его глазах полыхнул огонь.

    -- Этот вертеп разврата давно надо было уничтожить…

    -- А люди?

    -- Все они, так или иначе, были трупами. Никто из них на свободу никогда бы не вышел. Так зачем мучиться, продлевать агонию…

    -- Но… ведь мы же вышли…

    -- Вышли. Тебе предстоит суровая миссия мести. Поверь, ничего нет слаще и страшнее этого. А я живой труп, мертвец. Мне предназначено вести тебя по этим кругам ада, помочь осуществить предначертанное…

   Саид сидел неподвижно, смотрел куда-то вдаль, словно что-то видел в этой пыльной пелене. Потом встал.

   -- Идем. Пора. Сейчас будет не до нас.

    Откуда-то издалека донеслись гудки серен, над ущельем пролетел вертолет…

   Саид уверенно спускался по тропинке вниз. Они только что вышли из подземелья, в которое попали из грота.

   -- Ты здесь раньше был? – удивленно спросила Наташа.

   -- Нет. – Был короткий и жесткий ответ.

   -- Но как ты знаешь, куда идти, где еще есть проходы, тропинки?

    -- У каждого свое знание… Мне дано одно, тебе другое… Я выполняю предсмертную просьбу. Чью, не знаю. Но я поклялся выполнить. И тогда мне разрешат умереть… Я хочу умереть, но мне не дают… это страшнее всего…

    Наташа больше не спрашивала. Она просто доверилась Саиду и шла за ним. Смерти она не боялась. Впрочем, и предательства тоже. После того, что с ней произошло за эти  ужасные времена, уже ничто не страшило. Только возвращение в старый мир тревожило, бередило душу. Но там был ее мальчик, ее родители… Она должна их поддержать.



    Тогда для них все обошлось благополучно. Они спустились вниз, к морю, долго шли вдоль побережья, перебираясь через каменные осыпи. Потом вышли к рыбацкой деревушке. На кольях, как и в старину, сушились сети, под навесами мужчины пили пиво и рассуждали о жизни. На подошедших вначале не обратили внимания.

    Саид подошел к одному из навесов, заговорил с сидящими за столом. Вдруг один вскочил, стал что-то возбужденно жестикулировать. Тогда Саид приподнял маску, скрывающую лицо, и говоривший мгновенно замолк. Другой поднял предупреждающе руку и негромко стал объяснять дорогу. Саид кивком поблагодарил и кинул на стол какую-то бумажку, видимо, деньги. После этого круто повернулся и, взяв за руку Наташу, быстро пошел по дороге в горы. Когда они скрылись  за поворотом, Саид стал подниматься по крутому склону вверх, торопя и почти таща спутницу за собой.  Весь день они брели по гористой местности, удаляясь от берега. Саид ни на минуту не давал ни себе, ни Наташе отдыха. Лишь когда солнце исчезло за горизонтом, и над миром раскинула свой звездный полог ночь, они устроились в углублении скалы и перекусили тем, что находилось в заплечном мешке Саида.

    -- Спи, -- приказал он после ужина. – Я буду дежурить. Не хочу стать ужином какому-нибудь хищнику…

   Наташа так устала, что не стала возражать и последовала приказу. Ей снился разговор со старушкой. Та опять предсмертно хрипела, а в голове Наташи раздавался ее бесстрастный голос. Он что-то говорил, говорил, но Наташино сознание никак не могло  трансформировать эту речь в понятный  текст. Ей казалось, что это журчит ручей… И все же, этот звук о чем-то ей напоминал, на что-то намекал… Но все это оставалось за гранью сознания…



    Вернувшись домой, я узнала, что меня разыскивает полиция.

    Зина осуждающе посмотрела на меня и покачала головой:

    -- Доигрались, Ксения Андреевна. Уже и менты вами интересуются…

    -- Да не знаю я, в чем дело. Вроде никаких грехов за мной нет. Я ведь здесь, как на привязи. В добровольном заточении. С чего это нашим доблестным работникам полиции меня разыскивать? Да, кстати, ты, надеюсь, Лепилову ничего не сообщила?

   -- Конечно, сообщила, -- дернула своим длинным носом моя домоправительница. – Мне за это платят…

   -- Ах, ты… предательница… -- я аж задохнулась от негодования. Зина, которую я считаю своей подругой, оказывается, стукачка. И кому стучит? Алексею. А тот мгновенно сделает выводы.

   -- Странная вы, Ксения Андреевна. Если вами интересуется полиция из соседней области, то это сразу наводит на определенные размышления. Это хорошо, что вы сейчас в Городце, а если бы отправились в Кудеяров, точно уже сидели бы в кутузке…

   -- Это еще с чего? Я ничего противоправного не делала. Тем более, что все время была под присмотром Валерия Яковлевича.

   -- В общем, мое дело маленькое. Я хозяина предупредила. Может быть, это через вас на него наезд, -- с запоздалым подозрением пояснила Зина.

   Так как моя домоправительница неровно дышит в сторону моего приятеля, я тут же ее простила. Просто поняла, что она в первую очередь озаботилась безопасностью своего предмета воздыхания, а уж потом моей.

    -- Ладно. Ясонов был со мной, так что патрону все объяснит. А там уж они решат, что делать, -- я махнула рукой и занялась своими неотложными делами. То есть, отправилась в свою комнату и уселась за компьютер. Надо было набросать кое-что из собранных сведений, чтобы не забыть.

    Ясонов появился тем же вечером.

    -- Собирайтесь, Ксения Андреевна. Едем разбираться, что это за наезды на вас.

    -- Куда?

    -- Узнаете.

    Валерий Яковлевич был лаконичен, но за этим малословием ощущалось такое бурление чувств, что я грешным делом подумала, что моего сопровождающего по приезду ждала неимоверная взбучка от патрона.

    Лепилов был взбешен. Едва увидев меня, он тут же заорал, выкатив глаза, что я опять влезла в историю, что теперь у него, вместо работы над новым проектом сельхозобъединения земель в какой-то холдинг, голова забита какими-то моими похождениями, и далее все в том же духе.

   Я резонно ответила, что все, что я делаю, находится под контролем Ясонова и непосредственно моего друга Алексея. Лучше бы не говорила, потому что дальше началось такое, о чем не хочется вспоминать.

   Словом, в этом детдоме, куда я ездила, работала комиссия следственного управления. Они там проверяли финансовые документы. Все там было чисто, деньги, получаемые из благотворительных фондов и из бюджета, все до копейки, отражены в отчетах…

   -- Кто бы сомневался, -- тут же фыркнула я. И тут же пожалела, что вмешалась в рассказ. Так как сразу начался второй акт воплей приятеля. Так что я пообещала молчать и слушать.

   Так вот, едва комиссия убыла восвояси, как дом заведующей был взорван. А она не просто обычная чиновница, она жена главы администрации… Короче, стали выяснять, кто мог это сделать. И заведующая детдомом вспомнила, что к ней обращалась некая Ксения Андреевна Антипкина, которая хотела криминальным образом поместить в детдом мешающего ей ребенка своего сожителя.  А так как заведующая ей, понятное дело, отказала, то эта женщина решила с ней таким образом рассчитаться. И теперь заведующая  требует, чтобы я была не только наказана, но и возместила весь причиненный ущерб.

   -- Ну, что ты об этом скажешь? – Лепилов неожиданно остыл и заинтересованно посмотрел на меня. – И какого это ты ребенка собиралась пристроить в этот гадюшник?

   -- Да никакого. Эта змея сама придумала такое развитие событий и предположила, что я именно за этим приехала в детдом. Тем более, когда я случайно проговорилась, что мне детдом посоветовала Наталья Ивановна.

  -- Так, -- протянул Алексей и переглянулся с Ясоновым. – Ладно. Наши юристы уже работают над этим вопросом, но тебе все равно придется дать показания. Так что будь готова ответить на вопросы.

   Потом меня отвезли в малокалиновский отдел полиции, где молодой следователь провел допрос. Но тут я на его вопросы ответить могла мало что. Потому что время взрыва не знала и на все каверзные вопросы отвечала, как могла. Впрочем, на время взрыва у меня было железобетонное алиби. Потому что в это время я находилась в гостях у отца Елены. И об этом тот тут же подтвердил по телефону. А кроме того, у Ясонова были сохранены билеты  на самолет. Но следователь на этом не успокоился, он долго выпытывал у меня подробности о сопровождавшей меня девице. К сожалению, и тут я ничего членораздельного произнести не смогла. Потому что охранница, она и есть охранница. Документы у нее были, она их на проходной в детдоме показывала, а больше я о ней ничего не знала…

   Словом, помурыжив меня довольно продолжительное время, следователь отстал. Оно и понятно. Идея свалить на меня этот взрыв была великолепная. Но… у меня за спиной стояли такие фигуры, что были они не по зубам ни следователю и его покровителям, ни заведующей с ее крышей в образе мужа-чиновника и его вышестоящего начальства.

   Думаю, что тут сыграл свою роль авторитет Лепилова в определенных столичных кругах. Конечно, осиное гнездо кто-то хорошо разворошил, раз этим занялись очень высокопоставленные  столичные чиновники.  И, видимо, кто-то нарушил сбалансированный бизнес по продаже детей за рубеж довольно ощутимо, если сразу стали это дело замазывать поисками любого мало-мальски подходящего объекта на роль виновного.



   Наташа проснулась резко, как от толчка. Где-то рядом слышались голоса. Языка она не знала, но говор ее страшил. Неожиданно из-за камня показалась темная фигура.

   Наташа готова была закричать, но та сделала знакомый жест молчать, и девушка притихла. Голоса стали удаляться. И вскоре стихли.

   -- Кто это? – шепотом спросила она у спутника.

  -- Рыбаки. Нас ищут.

   -- Зачем?

   -- Мы подозрительны им. Надо уходить в город. Здесь все друг друга знают. Чужаков быстро вычисляют. Думаю, кроме рыбной ловли здешние жители, как и в старину, промышляют разбоем. Какой-никакой, а заработок…

   Саид собрал пожитки, и они с первыми лучами солнца пошли дальше. Мужчина хорошо ориентировался в гористой местности. Наташа никогда бы не смогла выйти из этого лабиринта скал без посторонней помощи. Их путь лежал вглубь страны.

   В городе, показавшемся Наташе огромным и шумным, они затерялись в толпе праздных туристов, бродящих по старинным улочкам с фотоаппаратами и щелкающих все наиболее примечательные объекты старины.

    Наташа устала, но с любопытством двигалась по улицам города. Ей казалось, что она хорошо знает эти дома, что уже сотни раз проходила по этим улочкам. Неожиданно она увидела здание, показавшееся ей особенно знакомым. Подчиняясь внутреннему голосу, свернула к двери,  которая приветливо распахнулась ей навстречу.

    Не обращая внимания на предостерегающий возглас Саида, Наташа прошла в зал к стене с множеством маленьких дверок. Как-то бездумно, на полном автомате протянула руку к одной из них, набрала на пульте несколько цифр. Дверца распахнулась. Внутри лежала корреспонденция. Но она девушку не заинтересовала. Наташа сунула руку дальше и достала конверт. Его и взяла. Затем закрыла дверцу и под подозрительным взглядом секъюрити вышла на улицу. Саид все это время стоял у входа, в натянутом на голову капюшоне куртки. В жаркий день это выглядело по меньшей мере странно и опасно. Но он не мог уйти от входа, каждую минуту опасаясь услышать крики или вой сирены.

   Но все обошлось благополучно. Наташа без проблем вышла из банка, на ходу вскрывая конверт. Там оказался ключ, скорее всего от банковской ячейки и пара кредитных карт.

   -- Что это? – спросил Саид, разглядывая пластиковые прямоугольники.

   -- Не знаю, -- честно призналась Наташа. – Но чувствую, что это деньги. Надо искать, где эти картонки можно обменять на банкноты.

   Вдруг Наташа увидела странное углубление в стене. Терминал, всплыло в мозгу. Она мгновенно представила, что должна сделать. Через пару минут на руках у нее были деньги. Как получилось, что она  знает, как пользоваться этими приборами, Наташа не задумывалась. Не до того было.

    В ближайшем магазине они приобрели новую одежду, превратившись в беспечных туристов, купили велосипеды и вскоре катили по шоссе в сторону от морского побережья.

    Ключ, оказавшийся в конверте, Наташа повесила на бечевке на грудь. Она чувствовала, что он ей вскоре пригодится.



   Месяц спустя в одной из клиник пластической хирургии появились два странных клиента. Мужчина и женщина. Они оплатили ряд дорогостоящих пластических операций. Оба были покрыты шрамами и увечьями, большинство из которых никак нельзя было отнести на счет аварий. Персонал клиники, привыкший к тому, что у богатых свои причуды, с пониманием отнесся к новым пациентам. Тем более, что все было щедро оплачено.