Привет, Маруся!

Глава1

Влюбиться не значит любить: влюбиться можно и ненавидя.

Федор Достоевский

– Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре. Закончили. Переходим к следующему упражнению.

Мы долго стояли у входа в спортзал, но с виду молодцеватый учитель лет тридцати никак не хотел обращать на нас внимания. У меня же было достаточно времени, чтобы рассмотреть его: как же он красив, просто совершенство. Аполлон. Правильно говорят: уроки физической культуры на то и созданы, чтобы демонстрировать физические достоинства учителя и физические недостатки учеников.

– Сергей Николаевич, я к вам в класс с новенькой, – крикнула секретарша бальзаковского возраста, заискивающе глядя на физрука и по совместительству моего классного руководителя.

– Какие новые ученики могут быть в одиннадцатом классе?

– Она переехала из другой области. Отца сюда перевели. Он военный, – оправдываясь перед учителем за Министерство Обороны, пролепетала секретарша.

– Фамилия-имя? – строго обратился, повернувшись ко мне, физрук.

– Машко́ва Станислава. Можно Стася, – спокойно ответила я.

– Ма́шкова Станислава, – поправил меня стоящий первым в шеренге смуглолицый кучерявый парень с модной щегольской стрижкой.

Судьба тогда прогремела фанфарами мне в самое ухо: та-та-та-там! Но глупая девица все равно ничего не поняла.

– Я – Машко́ва. Станислава. Стася. Прошу запомнить и не путать.

– С такой фамилией ты – Маруся. Ничего личного, – он поднял руки вверх и сложил в замок ладони. – Привет, Маруся.

– Хм. В споре с круглым дураком и зацепиться-то не за что, – поморщилась я.

Раздались тихие, несмелые смешки.

– Отставить разговорчики. Кутусов, последнее китайское предупреждение, а потом: упал, отжался. Ты меня знаешь, все так и будет, – повысил голос физрук и, уже обращаясь ко мне, бросил на ходу: – Машкова, переодевайся и становись в строй.

С этой легендарной встречи с химико-биологическим 11б классом гимназии №48 началась затянувшаяся на долгие почти десять лет история моей ненависти и любви к одному типу, воспринимающему окружающую действительность с изрядной долей юмора, приправленного цинизмом.

***

Всю жизнь «мечтала» жить в Сибири! Так уж сложились обстоятельства, что нам пришлось прожигать какую-то часть своей жизни здесь, а не на берегу Черного моря, как папе было обещано ранее. Где мы только не побывали за время его службы в армии: и в Мурманской области, и в Свердловской, и в Ленинградской, и в Тульской, и в Московской, и в Белгородской, жили даже на Камчатке. Оттуда, с Ключевской Сопки, нас направили в забытый богом сибирский край. Больше двух-трех лет мы нигде не задерживались, а в иной год приходилось менять по два учебных заведения, я предполагала, что и здесь мы ненадолго.

Вообще, папа мне неродной, но он со мной с трехлетнего возраста, с того самого времени, когда молодым офицером, увидев маму в гарнизонной библиотеке, влюбился раз и навсегда. Я не стала помехой в их отношениях, напротив, папа настолько проникся заботой обо мне, что считал родной дочерью.

Этот сибирский город мне понравился сразу: небольшой, уютный, чистый. К тому же весь в зелени, отчего небо под кронами тополей казалось тоже зеленым. Приехали мы вечером, а утром пошли с папой в ближайшую гимназию сдавать документы. Для меня разницы не было: школа это, гимназия или лицей – за годы путешествия по всей стране я была полностью социализирована и совершенно самостоятельна. К тому же мне удалось выработать стойкий иммунитет к разным детско-юношеским приколам и шалостям. Главное, территориально гимназия находилась в пяти минутах ходьбы. Из всех школьных предметов мне легче всего давались химия с биологией и физика, поэтому выбор был очевиден: химико-биологический класс, по этому профилю я училась и на Камчатке.

После физкультуры была география. Пожилая учительница вела урок несколько своеобразно: прерывала вдруг объяснение нового материала ею заданным вопросом и сама же на него отвечала. В это время каждый из моих одноклассников занимался своими делами: сидевшая рядом девушка, представившаяся Сашей, рисовала силуэт выпускного платья, и пусть сейчас сентябрь, когда-нибудь придет июнь, сзади двое парней играли в морской бой, находившаяся справа от меня одноклассница листала модный журнал. А я в это время крутила головой, рассматривая сверстников. На перемене, перед географией, соседка Саша немного рассказала мне о некоторых из них:

– Вот впереди, перед нашей партой, сидит знакомый уже тебе с урока физкультуры Кутусов Стас – Кутузов. Слева от меня за третьей партой первого ряда списывают домашку по алгебре Квашняк Маргарита – наша Королева Марго и ее подруга-подпевала Викуся Бобринская – Боб, перед ними развалились на стульях Лазаревский Игорь, в простонародье – Лазарь и его друг Сашка Артемьев, по прозвищу Тёма.

– А у тебя какое прозвище?

– Муха.

– Почему Муха?

– Мошкина потому что. На ассоциативном уровне одноклассников – Муха. Надоедливая, наверное. Так что, тебе еще повезло быть Марусей.

– Совсем не похоже, что попала в одиннадцатый класс. Я поменяла много школ, но эта единственная, где в среде выпускников у многих прозвища. Послушай, а я не ошиблась, это действительно одиннадцатый класс?