Признание

1

Это был худший день для признаний. Погода не задалась, сладкое печенье не получилось, билеты на постановку великолепного Грасса закончились. А тут еще у сестры случилась любовная трагеть и рыцарь моего сердца Жакрен Бомо успокаивал ее, вместо того, чтобы пить чай со мной.

Старинный друг нашей семьи и по совместительству доктор отца, он был всего на пятнадцать лет старше меня и на семь старше Фиви. И я бы ни за что и никогда не ревновала его к сестре, если бы этот чрезвычайно галантный, сверх меры начитанный шатен со светлыми глазами и горбинкой на носу не получил титул от внезапно скончавшегося брата. Если еще неделю назад он был простым бесперспективным женихом, за которого мне бы пришлось умолять отца, то сегодня… сегодня он был бароном с горными угодьями, замком и связями, которые неожиданно окрепли. Хотя нет ничего удивительного в том, что обладатель серебряного рудника вдруг обзавелся друзьями. Он и невестой должен был обзавестись еще три недели назад, до этого всего. Но я, чтобы признаться, глупо ждала открытия театрального сезона, а дождалась богатства, которое изменило все.

И от счастья такого, скромный лекарь, внезапно расправил плечи, сменил одежду, манеры и съемную квартиру на целый дом. Еще вчера за ужином он рассказывал нам о количестве комнат и богатом убранстве, ну а теперь самозабвенно утешал мою сестру. В закрытой комнате. Ласково поглаживая Фиви по нечаянно оголившемуся плечику. Через щель потайного хода я прекрасно видела, что сестра уже не плачет, я скорее млеет. Но как ни старалась, так и не добилась того, чтобы хоть кто-то им помешал.

Матушка сказала, что не может прерывать процесс лечения, отец – что он рад Жакрену независимо от того будет ли он доктором, другом или сыном. Это был прекрасный прозрачный намек на сватовство. И я бы слова не сказала, но у Фиви уже есть жених, вернее был до вчерашнего ужина и трагедии, смысла которой я так и не поняла. То ли Варган бросил ее, то ли она его.

В последнее верилось с трудом. Варган пусть и представитель светского высшего общества степняков, но он степняк не способный упустить добычу. Даже будучи в костюме, сшитом по правилам королевского двора, он не забывал о почитании своего народа. Не пользовался галстуком, чтобы не скрывать на шее кольцо из клыков поверженных хищников, отвергал перчатки даже самые тончайшие. Кто-то говорил, что среди степных народов сохранились маги и голыми пальцами они ощущают энергетические потоки, кто-то, что степняки распространяют свою заразу посредством неприкрытых рук, я же, понаблюдав за Варганом два месяца их с Фиви встреч, могла прямо сказать, что руками они ловят фон эмоций.

 Что он и подтвердил десять минут назад, когда поймал меня в парке и напросился в тайный проход. По правде, он не просил, он поставил перед фактом, а теперь, как и я, смотрел в щель и не дышал. Наверное, ему как и мне было стыдно за Фиви, которая не постеснялась обнажить второе плечо, упасть на грудь доктора и в припадке отчаяния губами искать его губы. В другое время мой благородный Жакрен остановил бы ее и отстранился, но им явно завладел беспринципный барон, который с рыком уронил сестру на диван и стал покрывать поцелуями.

Это было возмутительно, это было отвратительно, это было… неприятно и больно. Я всхлипнула и едва не закричала, когда Варган схватил меня за руку и сказал:

 - Идем!

Было не более семи вечера, в небе уже разлилась прекрасная звездная ночь, не предвещавшая ни полнолуния, ни осеннего градопада, который бы объяснил помутнение рассудка у степняка. Он протащил меня через парк, поднялся по ступеням парадного входи и с порога, не жалея глотки, позвал моего отца.

- Граф Феррано!

Под напором его рева моя истерика перешла в испуг. Неужели он хочет рассказать, что я целый год мечтала стать мадам Бомо, но буду лишь золовкою?

- Что ты делаешь?! Неужели хочешь сдать меня и мою… мою… - Слово «влюбленность» не сумело сорваться с моих губ. В холл быстрым шагом ворвался отец, следом его секретарь, по ступеням лестницы спустилась встревоженная мама, наверху застыли ее горничные, прислуга выглянула из столовой в боковой коридор.

- Что случилось?

- Почему вы кричите?

- Он догадался?

Три взволнованных вопроса слились воедино, но степняк ни на один не ответил.

- Я обесчестил вашу дочь, - сообщил он твердо и, кажется, гордо.

- Если бы ты, было бы проще! – воскликнула я. - Но этим сейчас мой Жакрен занимается…

- Жакрен Бомо? Сейчас?! – воскликнули родители, оглядывая меня с ног до головы.

- Прошу простить, - извинился цивилизованный степняк и совсем не цивилизованно  прижал меня к боку и ладонью закрыл мне рот. Наверное, чтоб я не посмела прерывать его сумасшествие на полпути. - Ураган чувств взорвал мою голову и не позволил возобладать чистому разуму…

- Да что ты… - я почти прокричала это в его ладонь и меня сжали сильнее.

- По нашим традициям для очищения союза мы обязаны провести обряд единения через двадцать один день. Длительный поход к святыне смоет грязь моего аморального поступка.

- Какого?! – снова родители и снова в один голос. Уверена, это была отборная ругань, но Варган их опередил.

- Я поцеловал ее до того, как сделал предложение руки и сердца. Это непростительно. Чтобы моя скверна не коснулась Орвей, она должна сопровождать меня на пути к источнику благоденствия. Не беспокойтесь, я прослежу, чтобы с ней ничего не случилось.

С ней? Но Орвей это я! И меня никто не целовал. Хотя я планировала, правда, планировала признаться Жакрену в чувствах, соблазнить его поцелуем и в этот же вечер сообщить отцу о помолвке. Но вот о помолвке во всю силу горла сообщил степняк, но даже на его рев из комнаты не выскочили ни Фиви, ни клятый Бомо. Наверное, у них уже случилось все. От чувства несправедливости я опять разревелась. Варган брезгливо убрал ладонь, а родители решили, что непонятная скверна прогрессирует. Они согласились на все, забыв попенять жениху смену невест.  Меня собрали за двадцать минут, поцеловали в обе щеки и отдали почти супругу.