Призрак. Часть первая

Старый гауптман

В первый свободный день Людвиг сразу же поехал в Зенфтенберг, чтобы отправить отцу телеграмму с объяснениями. Он тщательно обдумал каждое слово, прежде чем колеса старомодной, нанятой в Шварцкольме брички затрещали по булыжным улицам небольшого скучающего города.

Подходя к зданию почтамта, Людвиг услышал протяжный паровозный свист, донесшийся со стороны железнодорожной станции. В этом звуке было что-то утешительное, манящее.

И вдруг на какое-то мгновение Людвигу страстно захотелось наплевать на Шварцкольм, купить билет до Мюнхена, вернуться домой. Пусть, этому не будет оправдания, и отец не захочет его видеть, и следующим местом его работы вероятно станет закуток клерка в банкирском доме Ваксберг и Кo. Да, да именно так и будет… И все же он хотел вернуться, ибо чувствовал, что Шварцкольм еще вытрет об него ноги.

Отослав телеграмму, Людвиг отправился гулять по городу. Как и во всех старых провинциальных городках тут были красивые дома с маленькими окнами и высокими черепичными крышами, построенные еще на заре позапрошлого века. Громадная церковь из красного кирпича разливала вокруг себя нежное дыхание органной музыки. На Марктплатц по-утреннему тихо стучали туфли рассеянных прохожих, цокали копыта. Голоса мальчишек-газетчиков, стоявших по углам с сонно-равнодушным выражением лиц, назойливо и бездарно разгоняли тишину:

- Забастовки рабочих в Берлине!

- Столкновения в Гамбурге! Десятки раненных!

«А, может, и лучше жить на отшибе?» – подумал Людвиг. – «Пока родина не перебесится со своей собачей свободой…»

Кажется, он уже успел подзабыть все прелести жизни больших городов в тяжелые времена.

Чтобы избавиться от невеселых мыслей Людвиг начал посматривать на девушек. Он подходил то к одной, то к другой, заглядывал в глаза, надеясь отыскать в них кое-что, ощутимое глубоко на подсознательном уровне.

- Разрешите с вами познакомиться! – он произносил эту банальнейшую фразу, от которой несколько лет назад сам заливался краской, с отточенным изяществом актера и равнодушием рыбака, забрасывающего удочку.

Молодые фройляйн вежливо отстранялись или отшучивались, что, впрочем, не удивляло и почти не огорчало Людвига. В Мюнхене он имел некоторый вес – как никак, его отец был председателем возрожденного Общества баварских иллюминатов, основателем кафедры в Университете Людвига-Максимилиана и почетным членом венского «Малого круга». Но здесь, в глазах непосвященных провинциалок Людвиг был всего лишь низкорослым учителем без гроша в кармане, работающим в какой-то нелепой школе оккультных наук. Большинство немагов имело о ней самые смутные, порой даже оскорбительно-дикие представления, и Людвиг понял, что надежнее будет создать себе легенду.

Зайдя в уютное кафе, он подозвал миловидную официантку и заказал обед, напоследок в который раз изъявив желание познакомиться. К величайшему изумлению Людвига в глазах девушки вдруг вспыхнул многообещающий огонек.

- После работы, – улыбнулась она. – В семь часов жди возле задних дверей.

Людвиг повеселел.

Новая знакомая жила на окраине Зенфтенберга, там, где старые ветхие дома с протекающими крышами и чахлые сады, переделанные под картофельные огороды, уже не могли скрыть мрачное лицо нового времени.

- Ты наверно не был на фронте, да? – лукаво спрашивала Роза.

- И не жалею.

- Правильно. У меня братец оттуда вернулся. С тех пор только пьет и хнычет, как младенец. Работать не хочет!

- Я могу его понять.

- А я нет. Вот и пришли!

Они подошли к длинному облезлому дому, больше похожему на солдатскую казарму. Во дворе двое мальчишек пытались играть в кегли колесом от телеги.

Роза развернулась и вдруг шутливо чмокнула Людвига прямо в лоб.

- Ну все, пока! Спасибо, что проводил.

Людвиг почувствовал, как крылья за его спиной усыхают и отваливаются, словно мертвые листья.

- Еще увидимся!

- Вряд ли, – он хмуро пожал плечами. – Я живу далеко отсюда.

- А где?

- Неважно. Пока!

Людвиг махнул рукой и в серых вечерних сумерках побрел искать место для ночлега.

Все правильно – Роза была на пол головы выше, чем он!

Людвиг шел по каким-то мутным улочкам, ругая себя за мягкотелость и гадая, сколько может стоить дрянная комнатушка где-нибудь в трактире.

Неподалеку от пивной две тени зажимали в углу третью, которая поливала их яростной бранью. Людвиг принял было их за повздоривших пьяниц, но угрожающий трезвый шепот и насмешливо-злобный тон быстро убедили его, что перед ним разыгрывается омерзительнейшее действо.

- Что, падаль? Думаешь, нацепил форму, и можешь на меня пасть раскрывать?

- Я вам глаза выдеру!

- Чего?!

Один из парней смачно отвесил старику оплеуху, потом схватил его за грудки и с ревом швырнул об мостовую. Старик упал грузно, как куль, даже не вскрикнув. На нем был какой-то тяжелый плащ или шинель, и Людвиг не сразу разглядел, что у него только одна нога. Позади валялся его костыль, мятая фуражка слетела с головы.