Призрак. Часть первая

Забвение

Сорванный ветром, пожелтевший лист ударился о стекло сухим конфетным фантиком.

Ида чувствовала осень так же, как человек, едва открыв по утру глаза, вдруг понимает, что заболел.

Она принимала осень. Но все же не могла не содрогаться от ее холодного дыхания и апатично-жестокого взгляда.

- А лето будто бы и не кончалось, – задумчиво промолвил Андрей, вылезая из машины и щуря глаза от солнца.

- А ты не чувствуешь?

- Что?

- Перемену во всем?

Андрей пожал плечами.

Спустя месяц после их отъезда дача снова выглядела грустной и покинутой. Ида почувствовала, как в сердце шевельнулась тоскливая иголочка, напоминая, что все хорошее уже позади: лето, купание в водохранилище, дальние прогулки в розовато-сизых закатных сумерках.

Иде вспомнился Бунин, который, наверное, как никто другой грустил об ушедшем лете. Вспомнились собственные детские стихи, написанные под впечатлением от его сладких осенних мук.

«Я должна полюбить осень», – думала Ида. – «Осень не смерть. Просто временное угасание».

- Ты как себя чувствуешь? – спросил Андрей.

- Нормально. Только в голове туман.

На следующее утро Ида отправилась гулять одна. Было чуть прохладно, зато сухо и солнечно. Небо стало высоким и прозрачным, пропуская сквозь себя безжизненный холод далекой вселенной. Зелень лугов пожухла. Прежде высокая трава уже покоилась в стогах. Кроны деревьев, все еще здоровые и полные сил, печально поникли, готовясь к скорому неизбежному увяданию. Кое-где уже проступали, словно седина в волосах, золотистые крапины. Алела рябина.

Ида шла по дороге, хрустя кисловатым яблоком, которое сорвала с чужой ветки над ничейной землей.

Ида никогда не считала себя меланхоличной натурой. Напротив, ей казалось, что она как немногие умеет быть хозяйкой своему настроению. Но сейчас Ида грустила. У нее было чувство, будто мир вокруг иссякает, убегает от нее, как песок сквозь пальцы. Не только лето – вся жизнь. После того случая в Праге, после того, как Андрей впервые накричал на нее, в сердце Иды что-то неуловимо пошатнулось. Она не могла объяснить себе, что именно.

«Может все дело в осенней тревоге?»

Ида вспомнила, как в институте профессор рассказывал о генетической памяти, которая с первобытных времен тревожит душу человека осенью, зовя его перебираться на юг.

Дойдя до далекого перекрестка, Ида направилась через скошенный луг куда глаза глядят. И вновь кругом не было ни души. Даже птицы и те как будто условились прекратить свои рулады до весны. Одиноко и глухо стрекотали доживающие свой век кобылки.

Ида приблизилась к огромному стогу и, раскопав сухое шуршащее сено, уселась в него, как в мягкое кресло. Над головой повисла бездонная, утратившая тепло голубая даль. Наушники что-то пели – что-то скучное и совсем не трогающее. Ида выключила музыку. Сняла с пальца серебряный перстень, принялась изучать его.

Ей казалось, она должна принять какое-то решение.

«Лето не может закончиться…» – думала Ида. – «Оно только началось. И счастье не должно заканчиваться, пока мы живы! Почему? Потому что… потому что так правильно».

Она подумала, что в основе всех религий лежит абсурд. Ведь никакой логикой нельзя объяснить безумный, обманчивый, не поддающийся осмыслению мир. Мир, где счастью – тому из чего должно состоять каждое мгновение человеческой жизни отведено так мало места.

«Но почему же не может случиться чуда? Ведь есть же смерть. Смерть – это чудо со знаком минус: ее тоже не может быть, но она есть. Мир должен как-то искупить свою вину за то, что допустил такой перекос. Нужно уравновесить зло».

Ида думала об этом все увереннее, все смелее, так словно чудо было уже на подходе. Странная уверенность в скорой разгадке охватила ее душу, вопреки всем доводам разума.

- Я отменяю осень, и отменяю завтра! – сказала Ида небу. – Должно быть только сегодня.

Она закрыла глаза. Ей не хотелось уходить. Ее тянуло раствориться в окружающем сентябрьском дне, в неподвижном безмолвии вечности. Стать одним целым и с этим шуршащим стогом, и со смиренно усыхающими стеблями трав, и с хмурой стеною леса, тянущейся за лугом. Пропустить их сквозь себя, самой войти в них. Уснуть и, не просыпаясь, обрести новую жизнь.

Ида ощущала, что ей под силу это сделать. С каждым мгновением тело как будто становилось легче. Кулон и перстень наполняли ее своей неведомой древней энергией.

«Призрак», – спокойно подумала Ида.

Она знала, что он рядом. Она слишком хорошо чувствовала его незримое присутствие последние несколько дней.

«Раз призрак бродит за мной, значит он хочет что-то мне сообщить. Но что? И к добру ли?»

Она разомкнула веки. Увидела мир новыми глазами.

Сбоку стоял уже знакомый Иде маленький мальчик, с которым она так неловко рассталась на опушке.