Призрак и лабиринты

№1

Первые дни поста, как по тонкому льду. Потом привыкаешь. Еще покаянный канон не дочитают – расслабишься. Начинается что-то другое – тягучее, непонятное, давящее. Висит в воздухе и не улетает до самой Пасхи. Прошло всего десять дней марта, а весна шагала уверенной поступью, оставляя моря вместо снега, вязкую хлябь на прошлогодней траве и проплешины сухого асфальта.

Мила полюбила постовые службы. Несколько недель назад при чтении часов храм погружался в полумрак: мерцали свечи, и холодный синий свет наступающего дня лился в окна. Тишина такая, что слышно только голос чтеца и слова псалмов, которые еще недавно не понимала. Минут через сорок внимание ослабевало, мысли улетали в суету. Каким земным человеком она оказалась! Нужно ли было выходить замуж, чтобы понять?

Сейчас в храме по утрам солнце – когда открывались царские врата. А в других окнах виднелось обещание погожего дня. И душа радовалась. Так хочется весны и тепла…

Хорошо идти на работу пустыми улицами! Прохладный ветерок треплет слежавшиеся под платком волосы. Новая куртка не сковывает движений. Даже к юбкам Мила привыкла и носила их уже не только в храм.

Пока заведующая не придумала, чем ее занять, Мила читала. Мирского в пост не хотелось, и она пользовалась этим временем, чтобы вернуть задохнувшейся душе хоть какое-то движение к горнему.

- Мил, не желаешь поездить на курсы? – спросила Татьяна Владимировна.

- На какие? – Мила отложила раскрытую книгу обложкой вверх.

- Для библиотекарей.

Должно быть, жуткая нудень. Как-то листала справочник библиотекаря и чуть не уснула от тоски. На практике пишешь, что скажут, не вникаешь в кухню.

- А привилегии?

- Повышение зарплаты, разумеется, - отозвалась начальница, - корку дадут, будешь спецом.

Надо посоветоваться с Левой. Вряд ли ему понравится ее отсутствие в субботу, но с другой стороны, почему бы не поучиться новому, если есть возможность? Учиться Мила любила, но курсе на третьем институт отбил к этому охоту. Потом замужество, суета, пресловутая «взрослая жизнь». Хотелось буквально за уши втащить себя обратно, начать мыслить, рассуждать, чувствовать, а не протаскиваться сквозь дни, привыкая к новой жизни, дожидаясь новой себя.

- Вот родишь, и все по-другому пойдет, - говорили «знающие» люди.

Мила верила, но в том, что все пойдет лучше, сомневалась. Скорее всего, она почувствует себя заложницей. С собой-то не знаешь, как справиться, о муже толком позаботиться не можешь, а тут - крохотное беспомощное существо, которое ни на минуту не оставишь. Как-то все стремительно, слишком радикально… еще бы учиться и учиться, работу получше поискать – ведь хорошее у нее образование, она молода и ответственна, труда не боится. Пройдет года три, и образование начнет работать против. Так и просидишь в библиотеке всю жизнь. Или вовсе – домохозяйкой.

Мила перевела взгляд в окно. За полосками жалюзи бегали малыши в разноцветных курточках. Вот бы оказаться там, среди них, радуясь весне и солнышку, а не торчать в этом пыльном, бессмысленном холоде! Зря она думала, в библиотеке делать нечего, только читай. Работой буквально завалили, спина и плечи отваливались, глаза слезились. Бумажка на бумажке, а реальные читатели, редкие и вялые – утомляют. Пойдешь на эти курсы – погрязнешь еще плотнее.

* * *

На курсах, как и следовало ожидать, одни женщины - разного возраста и образования, но приблизительно одного социального статуса. Мила сразу отметила нескольких девушек ее лет или чуть старше. Все приветливы и дружелюбны, но близко она ни с кем не сошлась. Приходила, слушала лекции, кое-что записывала, а после уходила. Появлялась иногда раньше времени, что ей не нравилось, - все разбивались на группки, а она одна. Плеер слушать не хотела, опасаясь не услышать, когда обратятся или что-то пропустить. Читать при чужих разговорах не получалось.

В пять вечера ехала на стретчинг, разминать затекшую спину. Поначалу такой расклад казался ей утомительным, но вскоре она полюбила эти часы. Уставшая после лекций, приезжала чуть раньше, покупала неизменный пирожок с капустой и черный кофе и садилась за столик небольшого кафе в вестибюле, лицом к окну. На улице не было снега, но и трава еще не начала зеленеть. Картина безрадостная, но глаза отдыхают. По стадиону ходят люди со спортивными сумками, одетые просто и комфортно.

Без пятнадцати шесть Мила нехотя выключала плеер и плелась в раздевалку. Кто бы ей лет пять назад сказал, что она будет этим заниматься! Нудная статика, боль и чувство собственной дубовости – только начало. Обещали растянуть на шпагат и поставить на мостик, но к этому Мила не стремилась. Хорошо бы просто научиться расслабляться, а то в последнее время она чувствовала себя так, будто про нее говорила Верочка в фильме «Служебный роман»: вся скукожится, в узел завяжется и чешет на работу! С такой работой и вовсе на куски развалишься прямо за письменным столом.

Зато после тренировки мышцы побаливали, каждая связочка будто звенела, а от правильного дыхания кружилась голова и смаривала усталость. Расслабляться полностью Мила пока не научилась, но, наверное, тогда будет совсем хорошо.

Домой приезжала часам к восьми. Лева находил, чем себя занять в преддверии открытия сезона. У него куча друзей и увлечений, но все чаще он охотно оставался дома.

- Не затоскуешь? Съездил бы куда-нибудь…