Призраки их земель

Возвращение

Тяжелое дыхание, то почти останавливаясь, то срываясь в бешеном ритме, сливается с тишиной, разрывая ее невидимое вещество, просочившееся в каждый угол этого корабля. Пальцы вцепляются в пропотевшую подушку, будто за что-то пытаются ухватиться и не сорваться куда-то в бездну. Слова неразборчивым вихрем из букв и страха тонут в синей ткани, набитой пухом.

 В сонном беге скидывая ногами одеяло на пол, он переворачивается на спину. Руки теперь цепляются не за подушку, а за майку: дергают ее, тянут, мнут. И все это — под невнятное бормотание, иногда понижающееся чуть ли не до шепота, а иногда и почти срывающегося на крик.

С верхней койки слышна возня: разбуженная Ноа беспокойно ерзает в своей кровати, надеясь, что кошмары уйдут из снов Манна сами с собой, как уже бывало. Но не тут-то было: хриплые крики пережившего слишком много для простого человека астронавта сотрясают спальный отсек, пугая, будоража сознание и душу.

 Женщину будто ветром сдувает с теплой койки: она соскакивает со своего яруса на ноги и, быстренько накинув покрывало на плечи, встает рядом со спящим астронавтом, и застывает, не смея приблизиться.
Она окликает ученого:

 — Доктор Манн?

 Не просыпается: уж слишком крепко кошмар паразитом вцепился в сознание спящего.

 Ноа подходит ближе и несмело касается плеча астронавта. Повторяет его имя, глядит на вздувшиеся артерии, бьющиеся в конвульсиях на висках.

 Последний вскрик — и тот просыпается. Сначала он даже не понимает, где находится, кто рядом. Но постепенно узнает и свою спасительницу, и спальный отсек, металлическим блеском приветствующий его: это видно по его глазам и дыханию, начинающему понемногу выравниваться.

 — А… Ноа? — растерянный взгляд ледяного цвета глаз блуждает по лицу женщины.

 И хватается за ее руку, до сих пор покоящуюся на его плече. Та вздрагивает — то ли из-за кошмара Хью так нагрелся, то ли ей показалось — ладонь будто обжигает ее кожу.

 — Да, это я, — торопится она убрать свою руку. — Вам снова приснился кошмар.

 — Я понял, — пытается сыронизировать Манн.

Ноа осмеливается сесть рядом.

 — А рассказать кому-нибудь не пробовали? — спрашивает коллега.

 — Вам, что ли?

 — Почему бы и нет? — та пожимает плечами. — Возможно, после этого кошмары оставят вас.

Манн лишь отмахивается в ответ.

 — Это всего лишь сон, не более, — он смотрит на алюминиевую стену. — Вам это ни к чему.

 — Ну ладно, — собеседница встает и роется в небольшой сумке с личными вещами, висящей над ее койкой. — Это вам.

И протягивает новенькую пухлую тетрадь и ручку.

 — Вы что, хотите, чтоб я вел дневники? — изумляется Манн, взирая на «подарок».

 — Именно, — Ноа снова садится рядом. — А что здесь такого?

 — Ничего, просто я раньше не занимался подобными вещами.

 — Ерунда, — отмахивается женщина. — Просто пишите то, что беспокоит вас больше всего. Иногда бывает такое, что, описывая проблему, человек тут же выводит и ее решение. Ко всему прочему вы вот этой вот тетрадке можете доверить все, она не разболтает. А еще…

 — …Я вспомню алфавит и то, как пишутся буквы, — улыбнувшись, прерывает ее увлеченные разглагольствования Манн. — Я понял.

 — Ну и отлично, — радуется Ноа. — Но прежде чем вы начнете марать бумагу, может, для начала позавтракаем?

Хе-хе, а кошмар будто знал, во сколько будить этих двоих.

Хью не сопротивляется, а живот лишь подтверждает правильность рассуждений коллеги голодным тихим урчанием.

<center>***</center>
После утренних процедур он, вытираясь небольшим полотенцем песочного оттенка, одолженным у Ноа, ищет последнюю. И через некоторое время находит ее, неспешно крутящую педали велотренажера.

 — Доброе утро, — приветствует Манн свою коллегу.

Та не слышит: Хью запоздало понимает, что слух женщины заткнут черными маленькими наушниками. Лишь смутно слышатся сиплые незнакомые ритмы.

Это музыка. Как давно он не слышал ее завораживающую переливчатость — иногда ласкающую слух, заставляющую парить в невесомости медитативных мотивов, а порой и возвращающую на землю суровыми звуками непокорного рокота.

Надо бы одолжить у Ноа ее наушники, когда та закончит. Размышляя об этом, Манн разворачивается было, чтобы уйти к себе и не мешать, как та, словно почувствовав его присутствие, поворачивает голову к нему и улыбается.

 — О, уже успели помыться? — одной рукой она вытаскивает левый наушник. — Как вам местный душ?

 — Все так же прекрасен, — отвечает Хью.

 — Отлично, — радуется Ноа. — А теперь пора вам немного прогуляться.

Сначала ученый не понимает, о чем она, но, когда коллега вытаскивает из местных закромов компактную беговую дорожку, уясняет, что начался период реабилитации. И так просто его первый человек не отвяжется от своего подопечного.

<center>***</center>
 — Раз, два, три… Отстыковка!

 — Пока, КРИС, мы будем скучать по тебе.

 — Скучать по мне будете только вы, Ноа. Насчет доктора Манна я не уверен.

 — А зря, — звучит голос астронавта.

 — Вы меня приятно удивляете, — вторит ему робот.

 — Мы входим в атмосферу Эдмундса, — сообщает Ноа. — Пока все в норме, самочувствие отличное.