День начался необыкновенно хорошо.
Во-первых, заболел Сам-сам Босс, а следовательно обещанная «летучка-планерка-тридцатиминутка-пистоновставлялово» не состоялась.
Во-вторых, никого никуда не дергали, и все спокойно работали над своими бумажками.
И поэтому Долохов позволил себе долго и нудно рассказывать о … Ну, честно говоря, когда Миха пускается в монолог, профессионально - смысловой нагрузкой не отягощенный, то его мало кто слушает. Почти.
- … А тут и девочки подошли, после того как мы спарились. А потом ещё и…
И тут очнулся Шеф:
- Что вы сделали?! – неужели это то, что он услышал?!
- Ну чё, чё… Обыкновенно: спарились, пока девочек не было, - Миха подозрительно посмотрел на Шефа, явно не понимая ажиотации.
- Ну и как вы спаривались? – невинно спросил обычно тактичный Радищев тире Грибоедов, подперев щеку рукой.
- Ну как - как. Обыкновенно, как все, - немного стушевавшись и явно что-то заподозрив, ответил Долохов.
- Я, вот, например, с друзьями вообще не спариваюсь, - сказал Радищев тире Грибоедов.
- Аналогично, - поддакнул Шеф.
- Даже в голову такое не приходило, - подтвердил Радик.
- Да чё вы гоните! – Долохов аж выбежал на середину кабинета, - В прошлую пятницу мы с тобой, - он кивнул в сторону Радищева тире Грибоедова, - спаривались! Тебе ещё жена позвонила, а ты ей сказал, что ещё на работе!
Все громко загыгыкали, Радик вообще стал растирать по своим щекам слезы, и только Долохов, как Лаокоон перед троянцами, пытался сказать хоть что-то.
Когда гогот прекратился, Шеф спросил:
- Миха, а что значит «спариваться»?
- Ну, как что, баня, пар, веники, пиво, а чё?
- Ну вообще-то «спариваться» это….
Что Шеф стал говорить Долохову, Радищев тире Грибоедов уже не услышал, так как позвонила его супруга, а это уже совсем другая история.