Про Катю и Сережу. Сборник

Дюшес

автор коллажа JK

Название: Дюшес
Отсюда: Кандидатский минимум, или Кофе по-баварски
Жанр: каприз-зарисовка
Рейтинг: мордобойный

Спустя месяц после необычного кофепития
Часы показывали 22:00. Сломались, что ли? Или правда?
Вцепился в руль, прибавил газу.
Пытался вспомнить, когда в последний раз засиживался в офисе до такого времени.
К черту часы! К черту этот проклятый шведский проект! Пусть хоть зубы обломают. Пофигу! Придут, как миленькие. Потыкаются, помыкаются и вернутся. К папке, в NetCore. Потому что хрен они найдут еще таких… идиотов, которые будут с каждой закорюкой носиться и в рот заглядывать.
Писарев мотнул головой и припарковался у супермаркета.
Что-то надо было купить. Что-то точно надо было купить. Вопрос – что? Список забыл на работе – Катька что-то по телефону надиктовала. Отчетливо помнил про батон и масло. И про Дюшес. Катька точно просила Дюшес. Ему еще смешно стало – сколько лет он их не ел. Даже вкус забыл. Барбарис, Дюшес, Взлетная. Любимые карамельки детства. Улыбался Катькиной просьбе, как влюбленный третьеклассник. Правда, это было до того, как шведы выбесили.
Махнул рукой, вышел из машины. Посгребал с полок в тележку какой-то жратвы, не особенно разбирая. Долго стоял в кондитерском отделе, рассматривая яркие пакеты с конфетами в поисках Дюшеса. Нашел с горем пополам. Улыбнулся – со времени его отрочества определенно сделали редизайн. Не сказать, чтобы самый удачный, но сойдет. Нагреб целый килограмм – пусть Катька кушает. Мелким полезно сладкое. И с чувством выполненного долга вернулся в машину.
Проехал еще две улицы до дома под вопли деда Оззи из магнитолы. И, припарковавшись на своем месте, с пакетами побрел к парадной. Мимоходом обнаружил привычные уже очертания под большим кленом – бойскаут опять приперся. Поморщился. Это унылое тело третью неделю после работы маячило под окнами. Хотелось взять и… навалять.
Нет, конечно, всерьез считать бойскаута соперником было смешно – невысокий, светловолосый, слишком уж аляповато разодетый. И реальный такой бойскаут, на всю жизнь бойскаут.
И все бы ничего, только его постоянное присутствие всерьез накаляло. Хуже было то, что и Катьке скандал устраивать стремно – она честно ему рассказала про роман с этим малолеткой. И честно призналась, что бросила его, потому что достали сцены ревности, которые он ей закатывал.
Предупрежден – значит, вооружен. Ревновать нельзя. Ее это бесит. Но кулаки чесались!
Писарев стискивал зубы и каждый вечер проходил мимо. Да ему зверски повезло – он вообще не ревнивый! Клава может подтвердить! И плевать, что так и тянет разукрасить смазливую рожицу этого щенка двадцатипятилетнего.
И как Катька на него повелась? Пацан же! Детский сад почти!
Достаточно накрутив себя по дороге на пятый этаж в тесной клетке лифта, он стремительно подошел к двери и нажал на кнопку звонка. Ключ, конечно, имелся в кармане, но руки заняты.
Дверь сразу же распахнулась, будто под ней стояли и ждали, когда позвонят. На пороге появилась Катька, почему-то не в домашнем платье. Открыв дверь, она отошла чуть в сторону, к чемодану, приготовленному у стены, пропуская Сергея в квартиру.
- Хорошо, что продуктов купил побольше, - усмехнулась она, кивнув на полные пакеты в его руках.
- Прости, я потерял список. Решил всякого понемногу! – легко сказал он и озадаченно посмотрел на чемодан. – Чёйта?
- Да все нормально, тебе пригодится. Клава твоя будет в восторге! – она зло дернула ручку на чемодане. – Ключи на тумбочке! Доброй ночи и удачи.
Катерина решительно прошла мимо Сергея, и чемодан весело затарахтел по площадке.
- Какая, к черту, Клава? – пакеты грохнулись на пол, яйца разбились.
- Жена твоя! – раздалось за спиной.
Писарев на мгновение замешкался, оглянулся, оценил шикарное тело, завернутое в махровое полотенце на пороге ванной. Этой заминки хватило, чтобы Катька нырнула в лифт. И чуть не прищемила ему пальцы. Лучше бы все-таки прищемила! Тогда были бы шансы схватить ее за шкирку и вернуть назад в квартиру.
Черт! Черт! Черт!
- Сережа, нам надо поговорить! – снова раздался голос позади – Клава выглядывала из приоткрытой входной двери.
- Ага, - рассеянно ответил Сережа. Пронесся мимо нее в квартиру. Быстро вынул из кармана бумажник, сунул ей деньги и бросил: - На такси. Шмотки, я полагаю, уже выгрузила? Грузи обратно. И оденься, бога ради!
- Сереж! – воскликнула «жена».
Но он уже ее не слушал.
Он мчался вниз по лестнице, надеясь перехватить Катьку во дворе. Потому что там уже расставил свои сети коварный бойскаут. И расставил мастерски. Когда Сергей вылетел из подъезда, бойскаут захлопывал багажник, в котором скрылся чемодан.
- Поехали, Юра! – скомандовала Катерина, открывая дверцу.
Писарев был не в самой плохой физической форме. Расстояние от подъезда до автомобиля преодолел в рекордные четыре секунды. Катька даже сесть не успела. Резко захлопнул перед ней тошнотворно жизнерадостную желтую дверцу и прорычал:
- Куда собралась?
- Домой!
- До сегодняшнего дня тебя с домом все устраивало!
- До сегодняшнего дня я не догадывалась, что приперлась в чужое уютное семейное гнездышко… с птенцами, - прошипела Катерина.
- С какими, на хрен, птенцами! Я тебе не орнитолог!
- Это тебе Клава расскажет! – она попыталась дернуть дверцу. – Пусти!
- Не пущу! – рявкнул он, опершись спиной о дверцу машины.
- Сергей Сергеевич, ну к чему все это? Мы уезжаем! – раздался негромкий голос бойскаута.
Ты гляди, оно еще и разговаривает!
- С ним? – взревел Писарев, теряя голову от дикой ревности, какой не испытывал вообще ни разу в жизни, совсем позабыв, что Катерину это бесит. – С ним собралась, да? Ты посмотри на него! Что ты с ним делать будешь, дура?
- То же самое, что и ты со своей Клавой!!!
- Да при чем тут Клавдия?
- А при чем здесь Юра?
- Вот именно! Они здесь ни при чем! Где твой гребанный чемодан? Пошли домой!
- Зай, - снова подал голос Юра. – Зай, давай я разберусь, а?
- Заткнись! – заорал Писарев.
- Не надо, - Катерина испуганно глянула на бойскаута, - я сама, ладно?
- Рыжая, не дури! – принялся увещевать Сергей. – Я устал, правда, я спать хочу, жрать… что там еще? Пошли домой. Клавка сейчас свалит.
- Ну зачем же? Она тебя и накормит, и спать уложит. А я тоже спать хочу. Еще и на работу с самого утра.
- Ах, спать уложит! – снова завелся Писарев. – А этот тебя не уложит? Не? Еще и обласкает на сон грядущий! Месяц тут ждал своего часа, мудила хренов! Поздравляю, если у него баб это время не было, тебя ждет просто феерический секс!
- Сергей Сергеевич! – вздохнул бойскаут и опасливо посмотрел на Катьку. Не дай бог ее разозлить, когда она только одумалась.
- Юра, пожалуйста! – вскрикнула Катя и бросила Сергею: - А ты сильно в этом разбираешься, да?
- Мюнхен вспомни! Личный рекорд – три месяца целибата. Заценила же? Хотя мне и не двадцать пять лет. Выносливость не та, да?
Катерина Дмитриевна хотя и была трезвой, но соображала не совсем здраво. Она пропустила окончание его фразы, зависнув на первой ее половине, и не сразу нашлась, что ответить. Глаза ее сделались круглыми, рот приоткрылся, и, обретя дар речи, она зло усмехнулась. Теперь уже губы ее кривились, а глаза хмуро изучали его лицо.
- Ясно! После долгого воздержания и такая, как я, сойдет. Рыжая и с целлюлитом, - это выдала часом ранее его жена (хоть и бывшая, но с шикарным телом), и это было правдой. Сама Катька никогда не парилась такой ерундой. Никогда… до явления Клавы. Нет, до теперешней минуты, когда стало очевидно, что она всего лишь подвернулась под руку. Могла быть болонка, но у рыжей оказалось больше свободного времени. – Ладно, выяснили. Знаешь, Юрка хотя бы честнее. Не наступает по всем фронтам одновременно. Так что феерический секс вполне вероятен.
- Да мать же твою, Катя! – заорал Писарев на всю улицу.
Из окон уже выглядывали люди.
У парадной на них смотрела Клавдия в мини-юбке, без чемодана, зато со снимком с УЗИ в руках. При последних словах бывшего супруга снимок был торопливо спрятан за спину. Три месяца! Кандидат физ.-мат. наук чертов! Считает он!
- В последний раз спрашиваю, домой пойдешь? – Сергей угрожающе навис над Рыжей.
- К тебе – нет! – отрезала она.
Писарев глухо застонал, наклонился, перехватил Катьку за бедра и закинул себе на плечо. Развернулся к подъезду, не слушая ее визга, но новое препятствие стало на его пути. Препятствие звали Юра. И Юра выглядел непоколебимым.
- Поставьте ее на место! – включил Юра мужика.
- Кыш с дороги!
- Поставьте.
- Да достал ты меня уже, бойскаут!
- Это ты меня достал! – неожиданно заорал Юра. – Мы до тебя, знаешь, как хорошо жили!
А Катька изловчилась и укусила Писарева за руку.
- Клаву свою таскай, - шипела она себе под нос.
Он взвыл и поставил, если не уронил, ее на землю. Думал, на минутку, чтобы перехватить поудобнее. Но внимание его отвлек водила такси, выглянувший из машины.
- Я сильно извиняюсь, с вами, конечно, весело, ребят. Но время идет. Кто-нибудь куда-нибудь едет?
- Нет! – от Писарева.
- Да! – от Катерины и бойскаута.
И в этот момент Сергей Сергеевич не выдержал. Не выдержал окончательно и бесповоротно. Он резко, не говоря ни слова, схватил Юру за шиворот – благо, рост позволял. И потащил его к машине, желая запихнуть в салон. Раз уж ребенок так желает кататься на машинке – пусть катается. Но без тетеньки-педагога.
Юра уперся рогом. Пытался отбрыкиваться ногами.
Эти брыкающиеся ноги в дорогих и не в меру белых кроссовках вынудили Писарева на крайние меры. И он ударил бойскаута в челюсть.
- Юра, не надо! – заверещала Катька, с ужасом понимая, что сейчас произойдет.
- Ты вообще за кого болеешь? – осведомился Писарев.
И это было последнее, что он произнес.
Удар под ребра двумя выставленными вперед кулаками, два удара по морде, приземление с последующим ударом головой об асфальт под страшный звон фанфар в черепной коробке. Вокруг запорхали бабочки. Не в животе – уже хорошо. Писарь отрубился.
- Зай, он же первый начал!
- Ты идиот! Безмозглый! – завопила Катерина в ответ, бросаясь к Сергею. Опустилась рядом с ним на асфальт и примостила его голову себе на колени. – Просила же! Что ты лезешь к людям со своей моментальной реакцией и первым разрядом по боксу? Груши тебе в твоей тренажерке мало? Вот что ты наделал? Откуда ты только взялся на мою голову? Видеть тебя не могу! – причитала она, стирая платком кровь, сочившуюся из рассеченной брови Писарева. – Скорую вызывай! Что стоишь, как истукан?
- Зай, прости! Ну, зая, я ж люблю тебя!
- Я тебя не люблю, - устало выдохнула Катя. – И я не знаю, как еще тебе это объяснить. Услышь меня, пожалуйста. Хотя бы раз в жизни.
- Не любишь? – бойскаут поморгал своими добрыми смышлеными коровьими глазами с длинными ресницами и указал пальцем на расквашенную физию соперника. – А его любишь?
- А его люблю.
Юра кивнул, чуть шмыгнул носом и направился к багажнику. Там уже возился шофер, без слов и сомнений вытаскивая Катькин чемодан. Бойскаут перехватил его, кивнул водителю и поставил чемодан перед Катей.
- Наверх поднимать? – спросил он, указав на окна пятого этажа, имея в виду то ли Писарева, то ли вещи.
- Сам, - отозвалось почти бездыханное тело Сергея Сергеевича.
- Сережка! – выдохнула Катька и чмокнула его в щеку. – Какой же ты олух! Чего ты к нему полез?
- А ты чего? – вяло спросил Сережка.
Мимо них с дорожной сумкой протопала на каблуках Клава и села в такси. Бойскаут сам куда-то незаметно подевался.
- Белые ночи, романтика, - мечтательно проговорил шофер, кивнув на двух сумасшедших влюбленных. – Когда еще такое увидишь.
- Да поехали уже! – блицкриг бывшей жены определенно не удался. Все, что оставалось – ехать к маме в Пензу. Второго такого дурака, у которого будешь жить на всем готовом, фиг найдешь. А тот, ради которого она разрушила свою слаженную семейную жизнь, уехал на ПМЖ в Австралию. Ее с собой почему-то не захватил.
Мотор захрипел, закашлялся, машина тронулась с места.
- Я с твоей Клавой не дралась, - улыбнулась Катька Сергею.
- Ты не уйдешь? – осторожно уточнил Писарев.
Она поднялась с колен и протянула ему руку.
- Идем, надо кровь остановить и обработать рану. И синяк будет.
- Ну, будет синяк, - отмахнулся Писарев и, взявшись за ее руку, поднялся. Чуть пошатнулся. Голова все-таки болела страшно. И гудело, и звенело, и шумело – в ушах.
Лифт долго ждать не пришлось. Через пару минут были в распахнутой настежь квартире – заходи, кто хочет, бери, что глазу приглянется.
Сидя на краю ванны, Сергей Сергеевич внимательно наблюдал за Рыжей, пока она размачивала под водой носовой платок.
- Не уйдешь? – снова спросил он.
- Приложи к брови, - велела Катя, протянув ему влажный прохладный платок, и стала сосредоточенно перебирать пузырьки в шкафчике над раковиной.
Писарев послушно прижал тряпицу к ссадине. И выругался. Перед глазами все еще летали разноцветные искорки. В конце концов, он был слишком стар для таких встрясок.
- Нас шведы кинули, - зачем-то сказал он.
- Перекись тебя тоже кинула. Хорошо хоть антисептик есть, - она вернулась к Сергею с ватным тампоном и лейкопластырем.
- Не уйдешь?
Катерина полюбовалась собственной работой медсестры и удовлетворенно кивнула.
- Ты есть хотел. Картошку греть?
- Угу. Я там конфеты твои купил.
- Какие конфеты? – недоуменно переспросила Катька.
- Ну, Дюшес. Ты просила, я помню.
Несколько мгновений, часто моргая, она внимательно рассматривала его трогательно разукрашенную физию. И не выдержала. Расхохоталась.
- Я лимонад просила! Дюшес! Напиток! Вечно ты… То кофе ешь, то конфеты пьешь. Только ты так можешь.
Писарев мотнул головой и улыбнулся. Вдруг стало тихо. Даже шум в ушах смолк. И в этой тишине он резко дернул ее на себя и сказал:
- Ты не уйдешь. Хватит. Налеталась, набегалась. Завтра в ЗАГС вместе двинем.