Про образование

Про образование

Муталов Тагир

2022

Все права защищены.

Глава 1

«Школьные учителя обладают властью, о которой премьер-министрам остаётся только мечтать» ©Уинстон Черчилль.

«Я никогда не позволял школе вмешиваться в моё образование» ©Марк Твен.

Здесь Захар чувствовал себя непривычно. Лежать на тонкой плащ палатке, чувствуя своими лопатками, позвоночником и черепом жёсткий асфальт плаца было неудобно и больно. Но факт того, что прямо во время построения на плацу, перед уважаемыми гостями можно вот так развалиться, и поспать, посреди строя, между взводов роты, что прикроют тебя, приносил больше удовольствия, чем сам сон.

-Подъём,- Захара тихонько пнул солдат сзади.

-Ян? Что, приехал?

-Нет, смена. Двадцать минут прошло.

Ян занял лежачее место Захара, а он занял его место в строю. Глаза к яркому свету не привыкли, а голова от резкого подъёма кружилась. Все вокруг шептались, смеялись, слегка покачивались и переминались с ноги на ногу. Командиров взводов и роты никто не слушал, ибо были они в большинстве своём, теми же курсантами. Майор, мужчина пятидесяти лет, посматривавший на швейцарские часы с серебряной окантовкой, ходивший от одной роты к другой, мог лишь ненадолго всех успокоить замечаниями. Когда вокруг гражданские нельзя крикнуть «Вспышка с фронта!», да и с любой другой стороны тоже. Журналисты, ровесники стоящих перед ними солдат – члены военно-патриотической организации «Молвойско», и сорокалетние представители государственных СМИ, с оборудованием дороже, чем всё вооружение взвода Захара, такого бы не оценили.

-Сколько уже?- спросил Кирилл - снайпер отделения.

-На три часа опаздывает,- ответил Захар, сверившись с командирскими часами производства СССР. Они были положены ему по должности, однако они у него были личные, с гражданки. Все часы оседали у высшего командования, и до солдат не доходили. Впрочем, как и много что ещё. Например, они не знали что такое термосы и беспламенные разогреватели пищи. А будь они у них, то могли бы приготовить что-нибудь из имевшегося в сухпайках.

-И чем это министр занят? Пробки?

-Какие пробки?!- рассмеялся Захар,- Это же граница! Здесь один наш плац составляет восемьдесят процентов населения всего района. Надо потерпеть совсем немного, и встанем на пост. Там уже нормально всё будет. Будем отдыхать, обустроим быт, с нами этого майора не будет.

-И винтовку мою, наконец, заполучу навсегда.

-На время службы.

-Это и есть навсегда.

-Что ты имеешь в….

-Батальон! Смирно!- приказал майор, и шёпот мигом прекратился, а спящие солдаты тут же вскочили.

Через толпу журналистов прошла группа из десятка человек. Все в деловых костюмах, и один в военной форме – министр обороны. Встав на трибуну тот произнёс,- Здравствуйте, товарищи бойцы!

-Здравия желаю, товарищ министр обороны!- хором ответили солдаты.

Ян, стоящий позади Захара встал на носочки, и принялся рассматривать министра,- И что мы его ждали? Без его напутствия, что ли, ничего сделать не сможем? Помрём сразу?

-Товарищи! – начал речь министр,- Великая освободительная миссия легла на ваши плечи! Будь те же её достойны!

-Если воруешь, то воруй правильно,- пробубнил Захар.

-Экономика! Финансы! Рынок! Товары и ресурсы! Это и нужно чтобы восстановить нашу великую державу! Славную родину!

-Господи, прекрати, я сейчас на весь строй заржу,- раздалось от солдата в другом конце строя.

-Вы все взрослые, вам уже лет по восемнадцать-девятнадцать,- говорил министр.

-Правильно, так и есть,- сказал четырнадцатилетний помощник пулемётчика, стоявший справа от семнадцатилетнего Захара.

-И вы должны понимать, что родина это не просто страна, где вы родились! Это земля, это люди, что вам помогли стать теми, кем вы являетесь!

-Мясом?- подколол его гранатомётчик. Все будто поспорили, кто сильнее унизит министра. Благо ни он, ни командиры этого не слышали.

-Страна, давшая возможности, традиции, и уверенность в наших гражданах!

-Так у нас тут капитал или командные отношения всем заправляют?- Искренне, надеясь получить ответ, спросил Кирилл,- То он говорит о родине в большом, то в малом смысле.

-Феодализм. Приготовится к смотру строя и песни,- сказал Захар.

Раздалась команда майора, стоявшего рядом с министром, и единым порывом, синхронно, ногу в ногу, солдаты начали маршировать на месте, далее вышли вперёд, и начали обход по плацу, запевая песню. Более тысячи человек, сто восемь отделений, восемнадцать взводов, три роты – все они после нескольких сотен часов занятий по строевой подготовке, после недели проведённой на призывном пункте, после трёх месяцев совместного проживания в запустившихся казармах, которые те лично привели в надлежащее состояние, и после множества мелких бытовых проблем, с которыми боролись коллективно, стали чем то большим и единым – они стали батальоном.

Закончив марш, солдаты подошли к огневому рубежу. Настало время давать присягу родине. Клясться в верности, преданности, обещать выполнять приказы командиров и начальников, а также защищать конституционный строй, народ, и отечество. Последние два пункта Захар был бы не прочь выполнять, однако факт того, что остальное тоже было его «святой» обязанностью, Захара несколько раздражал.

Когда все солдаты одной роты отдали присягу, их повели на стрельбище, и следующая выходила говорить заученный текст. Когда присягу отдавала последняя – третья рота, в которой служил Захар, речь слышали лишь частично, ведь её прерывали автоматные очереди, издаваемые солдатами первой роты. Когда отстрелялась и вторая рота, третья достигла стрельбища. Стрельба из автомата была предпоследним мероприятием на сегодня. Прождав стоя около двух часов, очередь достигла Захара. Подписавшись в листках о прохождении курсов техники безопасности, надев бронежилет и пуленепробиваемый шлем, ему выдали новый, только с завода, лишь недавно протёртый от консервационной смазки, автомат Калашникова в новом исполнении, с полимерным цевьём и рукояткой, раскладываемым прикладом, единой прицельной планкой, идущей от целика до газоотводной трубки, и голографическим прицелом, а также с режимом отсечки по два патрона. Абсолютно все понимали, что это была чистая показуха. После отъезда министра Захару выдадут его старый автомат, родом из семидесятых, с обвесом девяностых, и масляным фильтром под чехлом на стволе.