Проблемы Крафта с Зомби и Митрофаном

1.9 глава

Лежу, вроде как, на кровати. Темно. Никто не бомбит и не несет. И то хорошо. Даже странно. Нда, вот ты обычный мужчина за тридцать, встаёшь в шесть утра, стоишь два часа в пробке, после чего просиживаешь задницу в офисе, прерывая патоку безделья на перекур и пожирание дешевой и вредной пищи, дальше опять пробка и вот ты дома. Смотришь на нелюбимую жену. На шумных детей. Вздыхаешь, садишься на старый диван и включаешь телик. Ужин. И постель. В которой лежит она. Уже не та молодая девчушка, которой ты готов был подарить свое сердце и отдать душу. Но и рядом с ней не тот паренек мечтатель. А вот я. Удивляюсь тому, что лежу в кровати. Не привязанный к жесткому дереву, так, чтобы нельзя было заметить с земли, или замёрзший в бесконечной заснеженной степи, полной китайцев и китайцев. Не в больничной койке, твоей собственной, на вид чистой, но по сути, пропитанной твоей кровью и болью, и не на жесткой и дрожащей полке в транспортном самолете. И даже не на коврике дома. Нет, на обычной кровати, той, которая должна быть у каждого нормального человека. У меня ее не было. Даже кровати. Поэтому я считался лучшим, а не потому что я умел хорошо убивать и хранить секреты. Нет, так многие могут. А вот пару лет без кровати. Без привычной, но уже не любимой. Без сопения детей за стеной. А я мог. Поэтому я выживал. Выживал, но не жил. Умер я в ту ночь. В госпитале. Когда девочка с голубыми глазами схватила меня за руку. Олег должен был забрать ее, а не меня. И плевать на то, что у нее не было пульса, плевать на перебитый позвоночник и множественные пулевые ранения. На все плевать. Она должна была выжить, а я умереть. Она должна была влюбиться в хорошего парня, может быть военного. Но не такого, как я, нет, обычного мечтателя. У нее должны были родиться голубоглазые детишки. И муж любил бы ее до самой смерти. И родители. И дети. И внуки. И соседи. И собаки. А мои кости лежали бы под крошками бетона. И всем было бы плевать. А так, я жил вместо них всех. В долг. И единственные, кто любит ту девчушку – это я. И ее отец, вытащивший меня из рук смерти. Оставивший труп своей дочери. Слышно чье-то тихое дыхание. Пахнет разными травами, и каждая клеточка тела горит адским пламенем. И опять я жив. А она мертва. В голове мутный кипяток.

— Проснулся, милок? — поинтересовался старческий голос. — Ох, и досталось же тебе, — тяжелый вздох. — Пей.

Её шепот был наполнен жалостью и сочувствием. Но даже от него боль усилилась. Раиса Яковлевна? Опять в ванной навернулся? Мне и за прошлый раз невозможно стыдно было, зачем она меня еще раз к себе притащила? Оставила бы в больнице, там ведь и доктора, и медсестры. Так нет, надо обо мне позаботиться. Никому не нужен был, кроме них двоих. Олега и Раисы Яковлевны. Командир мне вообще у себя предложил остаться, но я отказался. Не мог смотреть ему в глаза. В его голубые глаза. Конечно, это может прозвучать ужасно, но я благодарен богу за то, что у него есть другие дети. Его жена ненавидела меня, за то, что я был солдатом. Она так ничего и не узнала. И мне было намного легче переносить ее ненависть, чем странную любовь Олега. Он даже дал мне свою фамилию, да и имя помог придумать. После объявление о начале Первой Южной, я прострелил ему колено. Узнал, что ему пришла повестка. Меня отправили в штраф бат, его на пенсию. Он стал директором отдела аналитики, каждую неделю писал мне, пару раз даже приходил и часами сидел под дверью, разговаривая с собой. Просил перестать прятаться и дуться, говорил, что совсем не обижается. Что старшая дочка выходит замуж, а младшая, самая младшая, научалась говорить. Я стал ее крестным. В церкви, когда он опираясь на трость жал мне руку, его уже немного седая жена любовалась своей младшей дочкой. Перед самым уходом она бросила на меня взгляд. Прощающий и благодарный. После того случая мы с Олегом больше не виделись. Ночью я уже летел в Южную Америку.  
 
Край чего-то керамического коснулся моих губ, легкий наклон и теплый отвар стекает по подбородку и шее. После громадного усилия смог приоткрыть рот. На глотки меня уже не хватило. Я начал захлебываться. Пришлось кашлять. Легкие обожгло огнем, а в голове будто что-то взорвалось. Опять. Ха, прямо, как в тот раз, когда, нырнув речку, влетел лбом в каменистое дно. Лян Хуа тогда ели вытащила меня берег. Ну, это если судить по ее рассказам. Мне повезло, что дед отправил ее искать одну очень нужную для общения с духами травку. Будто знал, старый хрыч, что мое бессознательное тело именно в тот день будет проплывать по одной из многочисленных лесных речек. А может и знал. Хрен этих Даосов поймешь. Два месяца у них прожил. Дедку я однозначно приглянулся, ну не просто так он мне внучку в жены отдал? Из-за новых обстоятельств пришлось прерывать очень важную миссию, суть которой определялась очень просто «убей, как можно больше магов и командиров, если попадешь в плен – грызи вены», после выходить через фронт к нашим, стараясь не дать неразумной умереть под нашими и китайским бомбами, пулями и минами, вызывать чекистов, которые с перепугу прикатили мне Большого Дядю, оставлять у него ее под свою ответственность и возвращаться обратно в тыл к врагу. После того, как я навоевался, по мнению военных психиатров, меня принудительно отправили в Новую Москву, где я должен был встретиться со своей невестой. Встретился, на свою голову. Большой Дядя, оказавшийся бездетным, но женатым мужчиной, взял шефство над ней. Точнее будет сказать его жена не позволила ему оставить бедную девочку одну и, услышав про интернат, чуть не убила своего муженька. Так Лян Хуа превратилась в Леночку Дмитриевну, российскую подданную, лучшую специалистку по Китайской Магии и любимую доченьку Дмитрия Афонасивьича. Приехал к ним я с тортиком и мыслями о разводе, постучался, дверь мне открыла Марья Павловна. Женушка моя с папенькой на работе были. Вот открыла она мне дверь, а из-за спины у нее мальчик выглядывает. После был тяжелый ночной разговор с Дмитрием. Не хотел он дочку и внука психу отдавать, а я после того, как сына увидел, в Москве хотел остаться. Квартиру купить. Олега с Раисой Яковлевной на свадьбу и на крестины пригласить. А он соглашается. Только, говорит, отсидишь ты с очкариками за фронтом и все. Тебе и квартиру, и домик дадут, машину ту же, плюсом ко всему чин и пенсию приличную. Ну я и согласился. Понял, тесть, что в голове у меня что-то щелкнуло. Глаза у меня изменились. Жизнь в них появилась. Обрадовался. А то при первой нашей встречи со страху чуть не пристрелил. Думал, зомби к нему привели. Без ошейника. Спокоен я за Лену и Юрку, Дмитрий и Марья получше меня о них позаботятся. Да и Раиса Яковлевна крестника не бросит. Как и Олег. Так что умирал я спокойно. Только устал немного. Это да.